— Вы имеете в виду, сэр, — вмешался Пейдж, — что из «эркмана» могли выстрелить почти под носом у Уайта, но он — особенно учитывая грозу — мог ничего не услышать?
Маркуис кивнул.
— Давайте расположим все по порядку. После выстрела Уайта судья пытается убежать. Затем кто-то еще — стоящий позади и справа от Уайта в углу у желтой вазы — стреляет из браунинга. Этот выстрел слышит инспектор Пейдж, находящийся в десяти шагах от окна. Но пуля из браунинга исчезает. Если она не убила судью, то куда же она попала? Где она теперь? Наконец, кто-то стреляет из духового пистолета «эркман» и убивает судью. Но на сей раз исчезает оружие. Когда Мортлейк падает замертво поперек письменного стола, инспектор Пейдж входит через окно, найдя комнату запечатанной со всех сторон. Тем не менее убийца исчезает тоже.
Он сделал паузу, позволяя слушателям представить себе эту сцену.
— Я не могу этому поверить, джентльмены, но это произошло. У вас имеются какие-нибудь предположения?
— Только вопросы, — мрачно отозвался Пейдж. — Думаю, мы согласились, сэр, что Уайт не может быть убийцей?
— Да, это можно утверждать с уверенностью.
Пейдж достал свою книжку и сделал запись: «Возникают три вопроса, связанные друг с другом: 1. Стрелял ли один и тот же человек из браунинга и „эркмана“? Если нет, значит, в комнате, кроме Уайта и судьи, были еще двое? 2. Был ли смертельный выстрел сделан непосредственно перед или после выстрела из браунинга? 3. В любом случае — где стоял убийца?»
— Да, я вижу, в чем загвоздка, — кивнул Маркуис, прочитав запись. — Самый трудный из ваших вопросов — третий. По словам доктора, Мортлейк был убит выстрелом в сердце с расстояния около десяти футов. Уайт, по его собственному признанию, стоял в пятнадцати футах от Мортлейка. Как же он мог не видеть убийцу? Во всем этом, джентльмены, есть нечто чертовски сомнительное.
— Вы имеете в виду нашу старую идею, что Уайт мог прикрывать кого-то? — спросил Пейдж.
— Но в том-то и беда. Даже если Уайт кого-то прикрывает, как мог этот кто-то выбраться из комнаты? Получается, что в комнате находился еще один человек, а может быть, и двое. Предположим, один, два или шесть человек стреляют в судью. Как они могут исчезнуть за восемь или десять секунд? — Полковник покачал головой. — Доктор, в медицинском заключении есть что-нибудь, способное нам помочь?
— Только не насчет исчезновения, — ответил Гэллатин. — Да и насчет другого тоже. Смерть была почти мгновенной. Он мог сделать несколько шагов или движений, но не более.
— В таком случае мне придется самому в этом разбираться, — заявил полковник. — Вызовите автомобиль, Пейдж, и поедем в Хампстед. Это дело меня интересует.
Прихрамывая, он подошел к вешалке за пальто и шляпой. В темно-синем пальто и мягкой серой шляпе полковник Маркуис выглядел бы весьма элегантно, если бы не нахлобучил шляпу так сердито, что она торчала на голове, как на чучеле Гая Фокса.[8] Сначала Пейдж дал указания проверить алиби Траверса и архивы отдела огнестрельного оружия на предмет наличия записи о владельце духового пистолета «эркман». Затем полковник вышел в коридор, возвышаясь над всеми встречными. Когда Пейдж напомнил, что Айда Мортлейк и сэр Эндрю Трэверс все еще ждут, Маркуис невежливо проворчал:
— Ну и пусть ждут. Дело приняло такой оборот, что они могут только еще сильнее его запутать. Между нами, инспектор, мне не хочется, чтобы Трэверс торчал рядом, когда я буду обследовать место преступления. Он слишком проницателен.
Полковник долго молчал, пока полицейский автомобиль ехал по мокрым улицам в направлении Хампстеда.
— Кажется, — заговорил инспектор, — теперь у нас крайне ограниченный круг.
— В каком смысле?
— Смотрите сами, сэр. Во-первых, у Траверса не было причин убивать судью, а во-вторых, у него солидное алиби. У Айды Мортлейк тоже есть алиби, причем обеспеченное не ею самой…
— Так вы это заметили? — промолвил Маркуис, пристально глядя на него.
— Да, алиби девушки обеспечил Уайт. Помните его рассказ? Он пробрался через окно в дом судьи Мортлейка, не зная, что судья в павильоне. Об этом он услышал, только когда дворецкий спросил Айду, подавать ли чай. Тогда он вылез из окна и побежал к павильону. Это было в половине шестого, так как Уайт по пути встретил Бордена и меня. Следовательно, Айда еще была в доме, и дворецкий, вероятно, это подтвердит. Выходит, ее алиби тоже надежно.
— Вполне. Что-нибудь еще?
— Если, — задумчиво отозвался Пейдж, — посторонний не мог проникнуть на участок, значит, полковник был убит либо одним из слуг, либо мисс Кэролин Мортлейк, либо клерком — старым Пенни.
Полковник Маркуис что-то буркнул — это могло означать как согласие, так и неодобрение. Автомобиль свернул на широкую пригородную дорогу, вдоль одной стороны которой тянулась высокая ограда дома судьи. На оживленной улице пересекались трамвайный и автобусный маршруты. Несколько магазинов контрастировали с унылой каменной стеной напротив, за которой на фоне пасмурного неба темнели вязы. Машина остановилась у ворот с железной решеткой, которые старый Робинсон, узнавший полицейский автомобиль, поспешил открыть.
— Есть новости? — спросил Пейдж.
Привратник — маленький человечек с морщинистым лбом — просунул голову в заднее окошко машины.
— Нет, сэр, — ответил он. — Ваш сержант все еще пытается выяснить, мог ли кто-нибудь пробраться сюда вчера незаметно для меня.
— А это возможно? — спросил полковник Маркуис.
Робинсон с любопытством посмотрел на него:
— Ну, сэр, мисс Айда велела мне вчера никого не впускать, и я так и делал. Это моя работа. Взгляните на ограду. Через нее не перелезть без стремянки, и к ней нигде не приставить лестницу так, чтобы этого не заметили жители Хампстеда. С этой стороны ограды проходит главная дорога, а ко всем другим примыкают сады соседних домов. — Он откашлялся, словно собираясь сплюнуть. — Ворот только двое, как видите, и у одних сижу я.
— А как насчет других ворот — для торговцев?
— Они заперты, — сразу ответил Робинсон. — Когда мисс Айда вчера вернулась около двадцати минут пятого, она велела мне запереть их. Кроме моего ключа, ключ от вторых ворот есть только у мисс Айды.
— Вы сказали, что мисс Кэролин Мортлейк и мистера Пенни вчера во второй половине дня здесь не было?
— Не припоминаю, говорил ли я вам это. Но это правда.
— В котором часу они ушли?
— Мисс Кэролин — приблизительно без четверти четыре. Я помню, поскольку она хотела взять автомобиль, но мисс Айда уже уехала в нем минут пятнадцать назад. Мисс Кэролин очень рассердилась — она собиралась на вечеринку с коктейлями к Фишерам в Голдерс-Грин. Что до Элфреда Пенни, не спрашивайте меня, когда он ушел. Думаю, минут десять пятого.
— Для ясности нам лучше составить расписание, — сказал полковник Маркуис. — Когда судья перебрался из дома в павильон?
— В половине четвертого, — твердо ответил Робинсон. — Это точно.
— Айда Мортлейк уехала в автомобиле примерно в то же время, не так ли? Отлично. Кэролин Мортлейк отправилась на вечеринку без четверти четыре. В десять минут пятого Пенни также ушел. В двадцать минут пятого, когда начался дождь, Айда Мортлейк вернулась в автомобиле. Похоже, все они каким-то образом разминулись друг с другом, но расписание верное?
— Полагаю, что да, сэр, — согласился Робинсон.
— Ну, поехали, — сказал полковник.
Автомобиль помчался по гравиевой подъездной аллее мимо печальных вязов. Пейдж указал на ответвление дороги, ведущее к павильону, но сам павильон скрывали деревья, и полковник не мог его разглядеть. Дом не являлся архитектурным шедевром. Он был трехэтажным, оштукатуренным и выстроен в раздражающем готическом стиле, который впервые появился на Строберри-Хилл, но его несколько оживили дизайнеры середины XIX века. Остроконечные башенки теснились под дождем. Большинство длинных окон было зашторено, но из всех труб шел дым. Хотя дом выглядел символом солидной викторианской респектабельности, в нем ощущалось нечто недоброе.
Воплощением респектабельности казался также седой слуга, впустивший их. Пейдж видел его вчера, хотя еще не опрашивал. Только теперь они узнали, что его фамилия Дейвис.
— Если не возражаете, сэр, — сказал он, — я позову мисс Кэролин. Она как раз собиралась повидать вас и…
— А если вы не возражаете, — послышался новый голос, — я предпочитаю обсудить это сама.
Холл был затенен; свет впускало окно из красного стекла в задней стене. Женщина шагнула из-за занавесей из бус (такие еще существуют) в арке справа. Кэролин Мортлейк являла собой один из разительных внутрисемейных контрастов (которые также существуют). Если Айда была высокой и кроткой блондинкой, то Кэролин — низкорослой, крепкой и суровой брюнеткой. У нее было квадратное, очень красивое, но столь же жесткое лицо с блестящими черными глазами и темно-красными губами. Она быстро шагала вперед в простом темном пальто с меховым воротником и сдвинутой набок шляпе. Но Пейдж заметил, что ее веки покраснели и припухли. Кэролин холодно разглядывала посетителей, держа под мышкой тяжелую сумку.
