— Потому что он исполняет тайное поручение, и груз должен быть доставлен лично мне.
— Вы забыли, что мы находимся на военном положении, и я обязан проверять все без исключения грузы, которые прибывают в Аварис?
— Только не этот, флотоводец Яннас. Отдайте его мне и забудем о досадном недоразумении.
— Был бы счастлив сделать вам приятное, Хамуди, но ведь и вас могут обмануть. Сами того не подозревая, вы будете способствовать тому, что в Аварис привезут что-то опасное, например оружие для повстанцев.
Главный казначей покраснел еще больше.
— Как вы смеете предъявлять мне подобные обвинения!
— Я не предъявляю вам обвинений. Я проявляю бдительность, не желая, чтобы кто-то воспользовался вашей доверчивостью, и поэтому должен взять на себя труд и проверить, какой именно груз вам доставлен.
— Вы хотите сказать, что еще не проверяли груз и не знаете, что именно мне привезли?
Яннас сделал вид, что размышляет.
— Не могу вас обманывать, груз я проверил, — наконец сказал он, — и с тем большим любопытством жду, что вы мне скажете о нем.
Хамуди чуть не лопался от ярости.
— Да, так оно и есть, мне привезли опиум. Этим снадобьем пользуются высокие сановники и крупные военачальники.
— Только не я.
— Каждый развлекается, как умеет. В наши непростые времена многие считают опиум полезным и даже необходимым. А я считаю своим долгом помочь людям и доставить им удовольствие. Верховный владыка полностью со мной согласен и разгневается, если узнает, что вы мне помешали.
— И в мыслях не имел мешать вам, Хамуди!
— Тогда распорядитесь немедленно вернуть мне груз!
— Поскольку вы развеяли все мои опасения, ничего другого я не желаю. В дальнейшем постарайтесь в целях общей безопасности соблюдать все формальности, тогда и вы, и я обойдемся без подобных столкновений.
Хамуди не ответил, громко хлопнув дверью.
Яннас с улыбкой уселся поудобнее и отхлебнул глоток теплого пива. Он давно уже получил сведения, что Хамуди за очень дорогую цену продает наркотические снадобья. Дело само по себе полезное, поскольку люди от них становятся спокойнее. Но Хамуди должен знать, что после верховного владыки не он самый главный. И сегодня, по мнению флотоводца, он наконец это понял. Понял, что любая торговая сделка отныне зависит от него, Яннаса. Теперь Яннас будет знать обо всех махинациях Хамуди и приложит все силы, чтобы свести на нет его влияние.
День клонился к вечеру, удушающая жара мало-помалу спадала. Еще немного, и солнце окончательно исчезнет за линией горизонта.
Яннасу не было дела до удивительной игры небесных красок, он распекал офицера военного судна, где дисциплина показалась ему недостаточно строгой. Второго внушения он делать не будет. Заметит послабление и отправит виновного в лабиринт верховного владыки, а из него еще никто живым не выходил!
— Господин флотоводец, — обратился к Яннасу начальник сторожевой службы, — у нас происшествие.
— Какое?
— В одном из складов торговой гавани мы арестовали подозрительную личность. Этот человек хочет что-то сообщить вам, но без свидетелей.
— Пусть сообщит.
Судно с опиумом, доставленным для Хамуди, уже разгрузили. Теперь на берег выносили тяжелые кувшины с маслом, предназначенным для дворца, где днем и ночью горели светильники.
Баржу с медной рудой будут разгружать завтра. Медь, из которой гиксосы делали оружие, добывали рудокопы-каторжники. Надышавшись ее парами, они очень быстро умирали.
Баржи и торговые суда теперь приходили в гавань только по одному каналу, все остальные Яннас перегородил плавучими заграждениями. Если Яххотеп задумает применить ту же стратегию, что и Камос, она потерпит сокрушительное поражение.
Но кто догадается, какой безумный план вынашивает теперь невероятно упорная царица? Гибель мужа, а затем и сына лишили бы душевных сил любую женщину, но эта продолжает верить в недостижимую победу. Даже убийство мирных жителей, даже уничтожение селений не отвратило ее от маниакального желания победить.
— Он здесь, господин.
Два стражника охраняли старый с клад-развалюху, который давно пора было снести.
Внутри склада пусто, в углу валяются несколько старых корзин и, привалившись спиной к стене, сидит на земляном полу небритый молодой человек в деревянных наручниках.
— Вы флотоводец Яннас?
— Да, это я.
— Я хочу поговорить с вами с глазу на глаз.
— О чем?
— О безопасности верховного владыки.
Речь узника замедлена, глаза затуманены.
Военачальник махнул рукой, приказывая стражникам удалиться.
— Говори.
С быстротой молнии парень вскочил и накинул закованные руки на шею Яннаса, потом крепко сдавил ему шею предплечьями.
Он был куда выше и шире Яннаса, и не было сомнений, что еще секунда — и флотоводец задохнется.
Но Яннас был старым и опытным бойцом, он не потерял присутствия духа. Выхватив кинжал, он вонзил его в живот узника, и тот через секунду ослабил хватку.
Освободившись от раненого, Яннас прикончил его, перерезав ему горло.
— Обкурившийся, — сказал он сам себе. — Его подослал Хамуди, он ищет моей смерти.
6
Не один год шла война, но Фивы, вместо того чтобы захиреть, понемногу разрастались. Там и здесь белели новые домики, пристанища молодых семей. Бросая вызов судьбе, женщины рожали детей, в которых заключалось будущее Египта.
По распоряжению Яххотеп в самых красивых покоях дворца — тех, что принадлежали царице-матери Тетишери, — освежили и подновили росписи. Сама Тетишери становилась с годами все меньше, но по-прежнему тщательно ухаживала за собой, подкрашивала глаза и губы, с изяществом одевалась. Гибель зятя и старшего внука глубоко ранила ее любящее сердце. Теперь она растила младшего, отдавая ему всю свою нежность, но не забывая и о строгости. Бабушка играла с маленьким Яхмосом и учила его, передавая ему древнюю мудрость. Она следила за его занятиями борьбой и стрельбой из лука, но не забывала и сидеть с ним над иероглифами.
Яхмосу исполнилось десять лет. После смерти старшего брата он почувствовал себя взрослым, приняв на свои плечи ответственность за будущее. Старая царица не старалась утешить внука, преуменьшая его потерю. Она говорила с ним как с равным, не скрывая тяжести предстоящего пути.
— Как ты себя чувствуешь сегодня? — спросила Яххотеп Тетишери, сидящую в кресле напротив окна, выходящего в сад, откуда доносился щебет птиц.
— Сегодня я устала чуть больше, чем вчера, но я так горжусь тобой, дитя мое! Говорят, ты в одиночку справилась с взбунтовавшимся войском.
