В роте Растова потерь больше не было. Хотя «тэ десятые» из соседнего батальона очень даже зацепило.
Однако и клоны не сидели сложа руки.
Некий сведущий в своем деле клонский офицер нажал пару кнопок и привел в действие ближайшее к «Грифам» орбитальное минное поле.
Малозаметные космические мины серии «Вэста» сорвались со своих стационарных орбит и, кувыркаясь, полетели к истребителям барража.
«Грифы» были вынуждены резко менять траекторию и ожесточенно огрызаться из огневых точек самообороны. В общем, им стало не до прикрытия 12-го танкового…
Ситуацию спасла находчивость флагманского артиллериста, капитана второго ранга Овсянникова.
После двух минут головокружительно сложных расчетов, проведенных на парсере линкора «Белоруссия», бронированный гигант развернулся правым бортом к планетоиду Фраский-Базальт и изрыгнул восемь противобункерных снарядов.
Через полминуты начиненные силумитом касатки нырнули на глубину сто сорок метров, с изумительной легкостью прошивая слои сравнительно рыхлых силикатов.
Взрывы выбили из планетоида каменные фонтаны, отправив в полет тысячи тонн новорожденных метеоритов.
Без филигранного расчета флагманского артиллериста этот каменный мусор улетел бы к черту на кулички. Но благодаря образованию и сметке Овсянникова скопище новорожденных метеоритов обрушилось прямиком на ту часть каньона Удав, где затаился «Камбиз»!
Скорость метеорного потока по космическим меркам была невелика. Поэтому броня «Камбиза» выдержала перестук великанских молотов. Корабль не только уцелел, но даже сохранил боеспособность.
Однако колкое покрывало ледяной пыли обволокло линкор по самые кончики верхних антенн и ослепило его.
Также сотрясения повредили нежную электрику снарядных элеваторов.
В итоге «Камбиз» временно потерял возможность вести огонь даже по заранее пристрелянным рубежам. Чем не успех?
Этих подробностей, достойных документалистики будущего, Растов, конечно, не знал. Но главный результат был ему очевиден: их больше не обстреливали.
Понимая, что это нежданное блаженство может прерваться в любую секунду, он вызвал командира опекаемых ими «Шамширов» подполковника Чадовича.
– Вижу твои танки перед собой, майор, – Чадович говорил так неспешно и обстоятельно, что решительный Растов сразу начал сердиться. – На стадо коров похоже… Будем на плановом рубеже кратера Лесбия согласно плану: через пять минут.
– А быстрее никак?
– Быстрее не хочется, майор. – Чадович был невозмутим. – Сцепления с ледником у «Шамширов» нет совсем. Поэтому летим… Движки накалились. Перегревать уже некуда.
– Понял вас, товарищ подполковник. Может, мы тогда уже резать начнем?
Растов имел в виду следующий этап плана: чтобы проложить дорогу через отвесные стены кратера Лесбия, его рота должна была пустить в ход плазменные резаки – красу и гордость тяжелых танков прорыва «Т-14».
Раскаленной плазме резаков вменялось выгрызть тоннель, создав сквозной проход в неприступной, почти отвесной скальной стене кратера. И уже по нему, по тоннелю, как на парад проследовали бы не только машины роты Растова, но и летающие пагоды Чадовича.
Да, в теории «Шамширы» могли преодолеть препятствие в виде вертикальной стенки и на инверсии вектора силы тяжести. На учениях некоторым экипажам действительно это удавалось – «Шамширы» летали даже через заброшенный корпус сталелитейного завода в Синандже.
Но были и «но».
Во-первых, страшный перерасход дейнекса. Во-вторых, опасность переворачивания на спину из-за потери устойчивости. А ведь это не учения…
Тем временем подполковник Чадович соизволил ответить:
– Резать пока не надо, Костя. Это ж демаскировка сразу… Не спеши, а то успеешь, как в народе говорят.
Спорить Растов не стал.
Чадович был старше по званию и ему, майору, не подчинялся. (Собственно, не подчинялся Чадович и комбату Зуеву – рота «Шамширов» числилась за 4-й танковой дивизией генерал-майора Святцева, а сюда, в 12-й танковый полк Кантемировки, была передана временно, для усиления.)
Да и был в медленных словах Чадовича несомненный резон.
В самом деле, ослепительные оранжевые вспышки от плазменных резаков, подсвечивающие снизу облако пара, осязаемо твердым столбом возносящееся на сотни метров вверх, – это демаскировка, это ориентир, о котором мечтает всякий комендор.
Достаточно одной порции снарядов с «Камбиза» по скученным перед кратером танкам – и рота Растова не существует…
Единственное, что приказал майор своим бойцам, – это загодя, еще до подхода Чадовича, аккуратно построиться в «коробочку»: три на три повзводно.
Сам Растов на своем командирском «Динго» занял место погибшего комвзвода Галушкина.
Замысел был в том, чтобы испарять породу посменно: сперва минуты две-три работают танки первой линии, затем – второй и, наконец, третьей. Ну а когда перегревает плазменные резаки третья, вновь вступает отдохнувшая первая.
Стоило танку Растова занять свое место в «коробке», как подала сигнал тревоги станция кругового обзора «Сармат».
Бдительная автоматика засекла приближение опасных целей с кормы.
– Что еще за новости? – заволновался наводчик Кобылин.
– Сейчас поглядим, – проворчал Игневич, разворачивая по целеуказанию «Сармата» головку поискового визира.
Растов бросил взгляд на экран и, ни черта не разглядев за ледово-реголитовым муаром, распрямился на подножке своего командирского кресла сбоку от казенника пушки.
Теперь его голова оказалась в командирской башенке, куда был выведен обычный электронно-оптический перископ.
Простым устройствам Растов всегда доверял больше, чем сложным.
Он покрутил верньеры перископа…
Навел на резкость…
И шумно, с облегчением выдохнул.
Танки «Шамшир» забыли занести в память парсера как «дружественные»! Система опознавала их как конкордианские и в каком-то смысле – но не в тактическом – была совершенно права!
– Что там, товарищ майор? – спросил Игневич, скрывая напряжение.
– У машинного интеллекта шарики за ролики заехали.
– Бывает… Главное, чтобы в нашу пользу.
Тем временем головной «Шамшир» выключил антигравитацию и опустился на пересыпанный мелкой крошкой ледник.
На планетоиде этот супертанк весил совсем немного. Иначе разрыхленный регулярными корпускулярными бомбардировками лед разошелся бы трещинами, раскатился отдельными глыбами. Здесь же он послушно принял гусеницы широкогрудого «Шамшира», отозвавшись лишь долгой судорогой, от которой легонько перекатились ледяные крошки.
Растов впервые видел вблизи, воочию этот трофейный конкордианский танк, знатно разрекламированный обеими воюющими сторонами (в видео – коммюнике, конечно, видел). И с немалым удивлением признался себе в том, что «Шамшир» ему неожиданно сильно понравился!
Танк больше не казался майору несуразно громоздкой горой много возомнившего о себе железа.
Его башня крутилась с завидной легкостью, углы бронирования корпуса виделись рациональными. Четыре плазменные пушки обещали безотказную и неотразимую огневую поддержку. А осознание того, что никакая расселина, никакое ущелье не остановят наступательный порыв гиганта, способно было нагнать страху даже на бывалых солдат врага.
Растову вспомнилось, как на новогодней, что ли, пьянке он с коллегами потратил долгий час на высмеивание «низколетающих»…
«Какое же мы были дурачье! Даже не знали толком, какое чудо хаяли…»
– Вот мы и приехали, – с расслабленной, пенсионерской обстоятельностью сказал Чадович. – Теперь можно пилить, резать и жечь.
Все-таки Лунин с Кунгуровым были правы. Танковый батальон Корпуса Стражей Мира на планетоиде имелся. Он был доставлен в каньон Удав танкодесантным кораблем проекта «Элан-Б». Оттуда военно-транспортные «Хастины» потащили танки прямо в кратер Лесбия – так что никаких следов гусениц на поверхности планетоида не осталось!
Затем, прямо из режима висения, «Хастины» выгрузили каждый танк в загодя отрытый машинами инженерно-саперной роты окоп. Каковые машины тоже доставили «Хастинами».
После чего все следы замели – сперва дюзами тех же незаменимых «Хастинов» на малой тяге, а потом вручную, силами саперов.
А напоследок все затянули сетями, задули маскировочной пеной, замаскировали реголитом.
Девятка «тэ четырнадцатых» роты Растова пересекала Лесбию по центральному озеру застывшей лавы, когда из угольно-черной тени, разлитой под южной скальной стеной, по ним ударили девятнадцать стволов.
Противник бил с малого расстояния, да вдобавок в борт.
И он, черт возьми, попадал!
