Думаю, моя ложь уместна.
— У меня нет мамы. Она ушла, когда я была ребенком и не вернулась.
Вау. Эта та часть истории, которую я не должна была знать.
— Папа делает картинки. Много, очень много. И у него есть настоящие большие камеры.
— Твой папа фотограф?
— Ага.
Дети. Они выложат абсолютно все.
Инглиш берет меня за руку, и мы направляемся в сторону класса.
— Почему вы заставили Джордана пойти в другой класс? Я не боюсь его.
Я останавливаюсь и присаживаюсь, чтобы наши глаза оказались на одном уровне.
— Мы поступили правильно. Когда один ученик обижает другого, верным решением будет развести их по разным сторонам. Поскольку не ты была виновна в этой ситуации, то и не тебя переводить в другой класс. А только Джордана.
— Папа говорит мне никогда не разжигать огонь, но я не совсем уверена, что это значит.
— Это значит не начинать первой.
— О, тоже самое сказала Банана. Деда иногда называет меня «шимпанзе». Он говорит, что я сорванец. Банана хочет, чтобы я играла с куклами, но они такие скучные.
Потом она вытаскивает язык и корчит гримасу. Мне хочется рассмеяться. А ведь я похожа на неё. В детстве я тоже предпочитала бегать и бросать мяч, нежели играть в куклы.
— Я могу поделиться с тобой секретом?
Ее миндалевидные глаза становятся огромными, как шары.
— Да! Я люблю секреты.
— Ладно, обещаешь никому не говорить?
— Обещаю.
Наклонившись вперед, я шепчу ей на ухо:
— Я тоже никогда не любила кукол. Когда я была приблизительно твоего возраста, у меня была большая кукла и я отрезала ей волосы. Боже! У меня были такие неприятности. И знаешь почему?
— Потому что она выглядела глупо?
— И это тоже. Но еще потому, что я думала, они опять отрастут, но нет. Когда моя мама узнала о случившемся, очень огорчилась из-за куклы. Кукла была очень необычной, хотя она перестала быть такой, когда я поиздевалась над ней.
Инглиш начинает хохотать, от чего я тоже смеюсь.
Оставшаяся часть дня проходит без инцидентов, поскольку мы находимся в классе. Никто не спрашивает о том, куда подевался Джордан, и я решаю рассказать им завтра. Когда я рассказываю классу правду — никто ничего не говорит. Очевидно, Джордан не нравится и остальным ребятам.
Глава 7
Бек
— Я пойду, даже если это против моих принципов.
Мама с папой усмехаются. Они ходили за мной несколько месяцев, уговаривая куда-нибудь выбраться. Они говорили, что я ещё слишком молод, чтобы проводить все своё свободное время с дочерью. Но это именно то, чего мне хотелось, особенно сейчас. Боже, не могу представить, что произойдет, если…
— Папочка, просто представь, что с тобой идут Анна и Олаф. Ты так повеселишься. Может там, куда ты пойдешь, будут играть «Отпусти и забудь». И, возможно, ты сможешь потанцевать так же, как танцуем мы с тобой, — говорит Инглиш.
Подобная мысль заставляет меня усмехнуться.
— С ними все равно не так весело, как с тобой.
Мама практически выталкивает меня за дверь, и теперь я еду тусить в ночной клуб в пятницу вечером, что является непривычным для меня времяпровождением.
Глава 8
Шеридан
— Ты еще не готова? — кричу я Мишель по ту сторону двери. Эта девчонка собирается целую вечность.
— Уже иду, — слышится в ответ. Двадцать минут спустя подруга выходит из комнаты, пританцовывая, в полной готовности отправиться в город.
— Так ты выглядишь куда более наряженной, чем я. Мне стоит переодеться? — На ней короткое черное платье, а на мне джинсы.
— Не-а, — отвечает Мишель, после того как оглядывает на меня. — Выглядишь потрясающе. Джинсы отлично сочетаются с этими сапогами.
Она всегда говорит, что я хорошо выгляжу, даже если мне не помешало бы скинуть пару килограмм. Конечно, у меня не огромные бедра, но я бы всё отдала, чтобы быть такой худой, как Мишель.
Взглянув на её платье, я по-прежнему сомневаюсь.
— Ты ведь сказала это в шутку?
Она обходит меня и говорит:
— Нет, ты выглядишь идеально. И мне нравятся твои кудряшки. Ты никогда не оставляла волосы вьющимися.
— Знаю. Они меня бесят. Я обычно пользуюсь утюжком.
— Тебе стоит чаще их такими оставлять.
Когда такси подъезжает, мы забираемся в него и отправляемся в путь. Вечер пятницы, и нам обеим просто необходим отдых в конце рабочей недели. В клубе полно народу, играет наша любимая группа. Мы танцуем, отлично проводим время, пока посреди ночи я не замечаю его. Бекли Бриджес. Он стоит у танцпола и наблюдает за мной. Я не могу представить, чтобы такая девушка, как я, могла его заинтересовать. Но вот он, стоит и смотрит на меня, а в его глазах полыхает огонь. Губы слегка приоткрыты, он всем телом опирается на стену. Я не могу определиться, проигнорировать мне его или поприветствовать взмахом руки? Поэтому я поднимаю ладонь и слегка шевелю пальцами в воздухе.
Если этим жестом я надеюсь получить от него реакцию, то должна предположить, что ответа не последует. Бек лишь один раз моргает. И всё. Он стоит вдали со своим идеальным ртом и сияющими глазами, а его взъерошенные волосы выглядят так, будто он только что встал с постели. Это невозможно не заметить.
«Уфф, ненавижу его».
За всю жизнь я встречалась с несколькими парнями. Их было немного, но и я ведь не идеальная кукла Барби, которых так любят большинство мужчин. К тому же есть важный фактор — время. Я постоянно загружена в школе, надрывая свою задницу, чтобы финансово оставаться на плаву. Я должна погасить долги за учебу в колледже, поэтому у меня не остается много времени на свидания. Дело совсем не в том, что мне не хочется общения с мужчинами. У меня есть друзья среди них. Но этот мужчина — черт, я не могу подробно описать его. Ему бы подошло слово «козел», но я вижу, как он общается со своей дочерью. Поэтому этот вариант отпадает.
Пока он прожигает взглядом во мне дыру, Мишель хватает меня за запястье и уводит в сторону бара.
— Время для «Космо», — она делает для нас заказ.
— Видела парня вон там?
Она смеется слишком громко, прямо мне в ухо и мне приходится отодвинуться.
— Здесь сотня парней, нельзя ли подробнее?
Я бросаю взгляд через плечо в его сторону, чтобы убедиться, что он не смотрит, но его там уже нет.
— Не важно. Он уже ушел.
— Ты знаешь его?
— Это был отец девочки, который вел себя со мной как мудак.
Мишель округляет гуды, а затем произносит:
— Здесь? В клубе? Что этот старик тут делает?
— С чего ты взяла, что он старик?
— Что ж, я подумала, раз он отец, ну знаешь…
Разумеется, она подумала именно так.
— Нет, он не сильно старше нас. И он, — я выдыхаю, — он опасен. Давай закроем эту тему.
— Подожди. Что? Ты не можешь сказать дерьмо, вроде этого, и перейти на другую тему. Что ты имеешь в виду под словом «опасен»?
Я закусываю губу, пытаясь выразиться яснее:
— Скажем так. Будь мне двенадцать, его постер висел бы у меня над кроватью.
— Ты, должно быть, шутишь? — Она толкает меня в плечо, и я отступаю на шаг.
— Даже не думала.
Накручивая на палец свой локон, она спрашивает:
— Блондин или брюнет?
— Светлый блонд. Я точно рассмотрела это, думаю его волосы сочетают несколько оттенков светлого. Хотя, когда я видела его в последний раз, он был в шапке, а в первую нашу встречу я так злилась, что не обратила внимания.
— Хм. Цвет глаз?
— Боже. Потря-блять-сающие. Зелено-голубые. Огромные. С бесконечными ресницами. А губы темно-розового оттенка.
— Насколько высокий? — продолжает допрос она.
— Очень. И мускулистый настолько, что мне хочется… Скажем так, он как банка арахисового масла, а ты знаешь, как я люблю его. И он носит такие футболки, которые подчеркивают его мышцы.
— Святое дерьмо. Звучит потрясающе.
— Ага. И довольно сильно. — Я облизываюсь, будто попробовала леденец.
