— Так ты за меня заступишься в случае чего?
— Да.
— Тогда ладно. Прямо сейчас попытаюсь вылететь в Нью-Йорк. Добираться, видимо, буду кружным путем, не представляю, сколько это займет времени. Встретимся, если смогу избежать неверных Теней. Пока. Пожелай мне удачи.
— Желаю удачи, — ответил я.
В трубке щелкнуло, и снова послышались шорохи и отдаленные голоса.
Итак, нахальный малыш Рэндом попал в беду. Раньше, уверен, меня бы это вряд ли тронуло. Но теперь он мог стать ключом к моему прошлому, да и к будущему тоже. Что ж, попытаюсь помочь ему чем смогу, пока не узнаю от него все, что мне нужно. Я уже понял, что между нами не было особенно теплой, братской любви. Но я также знал, что он отнюдь не дурак, никому не прислуживает, весьма находчив и умен, хоть и склонен порой к сентиментальности по самым неожиданным поводам. С другой стороны, слово его гроша ломаного не стоило, и он с удовольствием продаст мой труп в любой анатомический театр, была бы цена подходящая.
Теперь я достаточно хорошо вспомнил маленького негодяя. Хотя было у меня к нему и какое-то теплое чувство, может, в связи с прошлыми временами, когда мы еще дружили. Но доверять ему? Никогда! Я решил ничего не говорить Флоре, пока Рэндом не явится сам. Он мог сыграть в моей игре роль припрятанного в рукаве туза. Или хотя бы валета.
Я налил себе еще кофе и, медленно прихлебывая, размышлял.
Интересно, от кого он бежит?
Явно не от Эрика, иначе он не стал бы звонить Флоре. И почему это он спросил, жива ли еще Флора? Не потому ли, что я оказался в ее доме? Неужели она действительно настолько предана Эрику, моему брату, которого я ненавидел, что все в семье уверены: я непременно и ее убью, если такая возможность представится? Это казалось весьма странным, но ведь вопрос-то он задал!
Против кого же они заключили союз? Откуда взялась ненависть, это всеобщее противостояние? И почему, от кого Рэндом должен был бежать?
Амбер!
Вот где ответ на все вопросы.
Амбер. Ключ ко всем загадкам. Это я теперь знал точно. Тайна всей неразберихи заключена в Амбере. В каком-то событии, совсем недавно случившемся там, насколько можно судить. Надо быть начеку. Надо притвориться, что мне все известно, и по крупицам, исподволь вытягивать информацию из всех, кто ею обладает. Между нами и так сплошное недоверие, так что опасаться нечего. Надо сыграть именно на этом. А когда я получу все, что мне нужно, добьюсь всего, чего хочу, уж я не забуду тех, кто помог мне, и разделаюсь с остальными. Ведь именно таковы законы нашей семьи; теперь я знал это, так же как и то, что я — истинный сын своего отца.
Внезапно вернулась жуткая головная боль, в висках застучало. Надо полагать, в связи с тем, что я вспомнил об отце. Именно это воспоминание, какая-то догадка… Но я так и не был уверен до конца.
Через некоторое время боль в висках унялась, и я уснул — прямо там, в кресле. Проснулся же оттого, что кто-то вошел. За окном снова царила ночь, а на пороге стояла Флора.
Она была в шелковой зеленой блузке и длинной шерстяной юбке. Серой. В спортивных туфлях без каблуков и толстых чулках. Волосы были скручены в узел на затылке, и выглядела она довольно бледной. На груди, как всегда, болтался свисток для собак.
— Добрый вечер, — сказал я, вставая.
Она не ответила. Молча подошла к бару, плеснула в стакан «Джека Дениэлса» и по-мужски выпила одним глотком. Потом налила еще, взяла стакан и устало опустилась в большое кресло.
Я закурил сигарету и передал ей. Она кивком поблагодарила меня, затем сказала:
— Дорога в Амбер… трудна.
— Почему?
Флора с удивлением подняла на меня глаза.
— Ты когда в последний раз пытался туда попасть?
Я пожал плечами:
— Не помню…
— Что ж, ладно. А я уж подумала, не твоих ли это рук дело.
Я не ответил, потому что не понимал, о чем она говорит. Но тут вдруг вспомнил, что существует и более легкий путь в Амбер, чем по дороге. Но у Флоры этого пути не было.
— В твоей колоде недостает Козырей, — вдруг сказал я почти совсем спокойно.
Она вскочила. Виски из стакана выплеснулось ей на руку.
— Отдай! — закричала она, хватаясь за свисток. Я подошел к ней и взял за плечи.
— Не брал я их. Просто посмотрел.
Флора несколько расслабилась, а потом вдруг заплакала. Я слегка подтолкнул ее к креслу и опустил в него.
— Я решила, что ты забрал те, что у меня остались, — пробормотала она. — Вечно ты всякие гадости говоришь!
Я не стал извиняться. Это показалось неуместным.
— Тебе далеко удалось пройти?
— Вовсе нет.
Флора рассмеялась, и в глазах ее вспыхнул какой-то новый огонек.
— Теперь я поняла, чего ты добился, Корвин, — сказала она, и мне пришлось закурить, чтобы только не отвечать. — Кое-что из того, что мне попалось на дороге, это ведь твоя работа, не так ли? Прежде чем явиться сюда, ты перекрыл мне путь в Амбер, так ведь? Ты знал, что я пойду к Эрику. А теперь я не могу к нему пробраться. И мне придется ждать, пока он сам не явится сюда. Умно. Ты ведь этого хочешь, да, заманить его сюда? Только сам он не придет! Он пришлет гонца.
В голосе ее было странное восхищение. Она что, признавалась в том, что хотела выдать меня моим врагам? И в том, что все равно выдаст, когда представится такая возможность? Да еще упрекала меня в том, что я якобы чем-то помешал ей осуществить задуманное? Поразительно, как спокойно она признавалась в собственных дьявольских кознях, глядя мне прямо в глаза, мне, своей предполагаемой жертве…
Ответ выплыл внезапно из темных глубин моей памяти: так всегда ведут себя члены нашей семьи. Нам нет нужды щадить друг друга и что-то скрывать. И все же мне показалось, что Флоре не хватает тонкости настоящего профессионала.
— Ты, видно, считаешь меня дураком? — спросил я. — Неужели ты думаешь, что я приехал сюда специально для того, чтобы подождать, пока ты выдашь меня Эрику? Во что бы ты ни вляпалась на дороге, так тебе и надо.
— Ну ладно, хорошо, я не в твоем классе! Но ведь и ты тоже в изгнании. Значит, и ты где-то умудрился свалять дурака!
Ее слова обожгли меня, словно удар хлыста, но я был уверен, что она не права.
— Черта с два! — ответил я.
Флора опять рассмеялась.
— Так и знала, что ты не смолчишь! — удовлетворенно сказала она. — Значит, ты действительно бродишь в Тени с какой-то целью. Все-таки ты сумасшедший.
Я пожал плечами.
— Так чего же ты от меня хочешь? — спросила она. — Зачем ты явился сюда?
— Мне просто интересно было увидеть твою позицию, — ответил я. — Вот и все. Ты ведь не сможешь меня удержать, если я не пожелаю остаться. Даже Эрик не смог бы. А вдруг мне просто захотелось повидать тебя? Может быть, я к старости становлюсь сентиментальным. В любом случае я немножко поживу у тебя, а потом, вероятно, исчезну и уйду за добычей. Если бы ты не была столь прыткой и не пыталась строить против меня козни, то извлекла бы для себя куда больше пользы. Ты же просила не забывать тебя, если однажды кое-что все же случится…
Потребовалось несколько долгих секунд, чтобы до нее наконец дошло.
— Ты все же хочешь попытаться! — наконец выговорила она изумленно. — Ты действительно намерен попробовать!
— Да, черт возьми, намерен! — ответил я, совершенно в этом уверенный, что бы это намерение ни означало. — Можешь сообщить Эрику, если хочешь. Но помни: я ведь могу и добиться своего! И еще запомни: если я своего добьюсь, неплохо будет оказаться на моей стороне!
Да, хотелось бы мне узнать, о чем мы, черт побери, говорим! Но я уже запомнил достаточно слов и понимал, насколько важен их смысл, так что пользовался ими по своему усмотрению, не задумываясь, что именно они означают. Однако чувствовал: все, что я говорю, правильно, совершенно правильно.
Неожиданно Флора прильнула ко мне:
— Я не скажу ему. Правда, не скажу, Корвин! Мне кажется, ты сможешь своего добиться. Будет трудновато с Блейзом, но Джерард, наверное, тебе поможет. И Бенедикт тоже. А тогда и Каин к вам переметнется — когда увидит, что происходит.
— Планы я и сам строить умею, — сказал я.
Она сразу отстранилась, отодвинулась. Налила вина в два бокала, протянула один мне.
— За будущее! — Флора подняла бокал.
— Я всегда пью за это.
И мы выпили.
Потом она снова наполнила мой бокал и внимательно посмотрела мне в глаза.
— Эрик, Блейз, или ты. Больше некому. Но ты же сам вышел из игры, и так давно, что я почти сбросила тебя со счетов.
— Это лишний раз доказывает: ничего нельзя знать заранее.
Я отпил вина, надеясь, что сестрица наконец заткнется, хотя бы на минуту. Мне показалось, что она уж слишком очевидно пытается подыгрывать и нашим и вашим. Что-то в этом мне очень не нравилось, и я бы хотел немного подумать.
Интересно, сколько мне лет?
Это, я уверен, было в большой степени связано с тем чувством, которое я испытывал, рассматривая карты, — с чувством тоски и оторванности от людей, на них изображенных. Я был значительно старше, чем выглядел. На вид мне лет тридцать; во всяком случае, когда я смотрел в зеркало, мне так казалось. Но теперь-то я понимал, что Тени всегда лгут. Я был куда старше. И уже очень давно не видел всех своих братьев и сестер вместе — мы тогда еще были друзьями и жили бок о бок, как карты в одной колоде, и между нами не было ни отчужденности, ни вражды…
