слегка нахмурившись, попрощался и вышел.
— Как вы тут? — Артем Витальевич наконец-то оторвал от меня взгляд и приветливо оглядел всю команду.
— Почти не жалуемся, — за всех ответил руководитель двигателистов. — Но держать в неведении близких непросто.
— Понимаю, — Коломойцев подался вперед. — Но пока разрешения на распространение информации не будет. Коллеги, я приехал напомнить вам, как важно для нашей страны то, что вы делаете. Безусловно, Россия уважает и соблюдает мировую конвенцию об открытости и свободном обмене научными данными. И ваши исследования, как в космосе, так и здесь — достояние мировой науки. Но наше государство очень ценит именно ваш вклад в эти самые исследования. Результаты каждого из вас — ценность для страны.
Он поотвечал на вопросы, поинтересовался бытовыми условиями. Рассказал, что полеты в дальний космос сейчас приостановлены и, что от результатов наших исследований зависит, как и когда они возобновятся. Затем отпустил всех, а мне предложил пройтись по парку.
Идя рядом с ним, я почему-то чувствовал себя вышагивающим у зеркала. Мы были одного роста, при этом он почти моим движением засунул одну руку в карман куртки, а другой размахивал в такт шагам. Чтобы не выглядело так, что я повторяю за ним, я спрятал в карманы обе руки и немного ссутулился.
— Алексей, — Коломойцев заметил мои действия и быстро спрятал усмешку. — Что скажешь по поводу ваших экспериментов?
— А что тут сказать? Пока все неудачно. Измерения ничего не дали.
— Это понятно, — небрежно отмахнулся он. — Что ты чувствуешь в процессе экспериментов?
Странный допрос. Я никак не мог понять, что именно от меня хотят.
— Страх я чувствую, — ответил я.
— Страх, это хорошо, — Коломойцев кивнул каким-то своим мыслям. — Я разговаривал с Эвансом, он просил собрать тебя в кучу. Эксперименты сопряжены с опасностью для жизни, а ты ведешь себя непредсказуемо. Ты же понимаешь, как много всего стоит сейчас на кону?
Я помолчал. Мы ушли от жилых корпусов в парк. Утром тут среди деревьев вился туман. Сейчас его растянуло и серое небо уныло проглядывало сквозь голые ветки. Настроение мое было хмурым под стать окружающей природе.
— Я делаю все, что в моих силах, генерал-лейтенант.
— Ой, вот не надо этого перехода на личности. Мы просто разговариваем, — внезапно Коломойцев развернулся в сторону и замер.
Я удивился его реакции. Со стороны небольшого искусственного паркового пруда к нам приближалась Лео.
— Привет! — она помахала рукой, не дойдя шагов десяти до нас.
— У нас гости из Космического управления России, — я кивнул на Коломойцева. Он почему-то был бледен. Вытянулся по стойке смирно, опустив руки вниз.
— Очень приятно, я Лео, лингвист.
Коломойцев сухо кивнул, потом резко развернулся ко мне.
— Про поведение мы же договорились?
Опешив, я даже не успел согласиться, а он уже развернулся и быстро пошел назад.
— Что это было? — удивленно посмотрела ему вслед Лео.
— Сам не пойму.
— Он похож на тебя, вы родственники?
— Нет конечно.
Лео засмеялась.
— Все понятно, значит в России к полетам в космос допускают только определенный типаж с одинаковым набором генов.
— Зато француженки все разные, — парировал я.
— Да, — она улыбалась.
На лицо упали первые капли дождя. Я задрал голову вверх, пытаясь понять, ждать ли ливня, или дождь покапает и пройдет, но Лео потянула меня за рукав, не дав стать метеорологом.
— Пойдем выпьем горячего чая.
Она потянула меня за собой. У корпусов я снова увидел Коломойцева. Он разговаривал с капитаном и Райли. Через некоторое время к ним подъехала машина с тонированными стеклами и остановилась чуть в стороне. Вскоре Коломойцев закончил разговор, кивком попрощался с Райли и скрылся в машине.
— Что он хотел? — спохватилась Лео, провожая машину взглядом.
— Да я и сам не понял.
* * *
— На тебе датчики здоровья, — Виктор проверял на компьютере снимаемые с них показания. — В этот раз исследовать мы будем не тебя, а то, что от тебя исходит. Ты следишь за здоровьем. Как выяснилось, в таком состоянии в распад ты уходишь очень быстро, мы просто не успеем прийти с лекарством. Поэтому, Лёх, ты ДОЛЖЕН слушать команды Райли и подчиняться им, независимо от того, чего хотят остальные Лёшики. Усёк?
Я кивнул. Что никто не придет ко мне на помощь, плохо. Но хорошо, что я это знаю заранее.
Лео не пришла, хотя я просил ее. И, насколько знаю, не только я. Это было удручающе. Находясь в толпе ученых, я, тем не менее, ощущал себя одиноким брошенным ребенком.
— Готов? — Райли кивнул на вход в лабораторию. — Экран мы не ставили, ты рвался к каким-то приборам, иди к ним.
— Током не долбанет? — неловко улыбнулся я.
— Вот и посмотрим, — неуверенно ответил Райли. — Пусть хоть что-то произойдет. Ну… откачаем. Наверное.
Оптимисты…
Я зашел в комнату, встал в центре. Несколько раз глубоко вздохнул. Включился динамик.
— Я здесь, — сообщила Лео. И отключилась.
Я закрыл глаза. Замедлил сердцебиение. Ну что же, мой интересный черный ящик, давай знакомиться. Открыл глаза и потянулся к его поверхности. Очень быстро, до внезапности я оказался возле нее и стал вбирать стенку прибора в себя, пробираться внутрь сквозь атомы, ввинчиваться в пространство, вибрировать в нем, расширяя кристаллические решетки металлической конструкции.
Запищал браслет.
Динамик молчал.
Я заглянул внутрь. Провода, какая-то электроника. Многоногие микросхемы и россыпи мелких деталей. Я запутался в проводках. Я потерялся на большой плате, в ее многослойной переплетающейся структуре. Я шел дальше. Я отлеплялся от притягивающих элементов. Проваливался глубже.
Браслет пищал.
Мне надоел черный ящик. Я пошел назад. Но замер возле зеленых огоньков, бегущих по плате. Они гипнотизировали, перемигивались, манили.
— Алексей, возвращайся назад! — отмер динамик.
Браслет пищал.
Я потянулся к огонькам. Коснулся одного из них. Посыпались искры и полыхнул огонь.
— Алексей, назад!!
Браслет пищал.
Я поглощал огонь, вбирал его в себя. Огонь хороший, он дарит тепло. Я наслаждался им. Я перебирал пламя, как струны, входил в его структуру.
— Алексей, вернись назад!!
Я отпустил огонь.
Отступил.
Я видел всю комнату одновременно. Я был комнатой. Во мне горел огонь.
Пищал браслет.
— Алексей, вернись назад!
Я должен слушаться. Я вспомнил это. Нужно слушаться. Нужно вернуться назад, но куда — если я — это ВСЕ? Как перестать быть всем?
Я вспомнил, что умею дышать и сделал несколько вдохов. Это помогло, я нашел себя.
— Пожалуйста, вернись, — просил динамик.
Я понял, куда нужно вернуться. Да-да, иду. Иду. Вот уже я отошел от сгоревшего ящика. Я возвращаюсь.
Браслет пищал.
— Быстрее, — скомандовал динамик. — Быстрее!
Я потянулся к себе, ускорился, и снова сошелся
