Электра шла по дорожкам, привычно оглушенная толпой. При большом стечении народа внимание рассеивалось, взгляд выхватывал детали. На спортивной площадке виновники торжества со сверстниками гоняли мяч; в беседках группки гостей болтали на безопасно светские темы — о политике, спорте и вечном превосходстве Рима; на низких лежанках вокруг стилизованного под старину бассейна-имплювия гости постарше разбились на пары и тройки, слышался то плеск, то негромкий смех. Вечерело, солнце ложилось багровым на белые колонны, там и сям зажглись фонарики.
Как странно, что напряжение, скопившееся в информационном пространстве, совершенно не чувствовалось в этой яркой, изысканно одетой толпе, среди праздничного сияния огней. Электра вдруг поняла, что устала. Не стоило сюда лететь, чего она, интересно, хотела добиться? Раскрыть тайну стремительного энергетического обогащения Тарквиниев? Самолично обвинить главу их Семьи и привлечь его к ответу перед сенатом? Послушать последние сплетни?
Она еще раз обвела взглядом сеющие водяную пыль струи фонтанов, подцвеченные розовым и голубым, развернулась и решительно пошла по тропинке, ведущей к посадочной площадке. Каблук туфельки скользнул между двух мраморных плиток, Электра выругалась. Чья-то рука немедленно поддержала ее под локоть.
Она обернулась и увидела невысокую стройную девушку в мужской одежде, оливково-смуглую, чернобровую и черноволосую — редкий в Риме типаж. Откуда только взялась на пустынной тропке, да ещё так бесшумно.
Девушка взмахнула длинными смоляными ресницами, открыла капризно изогнутый рот и сказала внезапно ломким баритоном:
— Я же просил вас не прилетать. Меня послал адмирал Аурелий. Давайте отсюда выбираться.
— Что это за шутки такие? Новая мода знакомиться, что ли? — Электра выдернула руку, одновременно вызывая в чипе номер Люция. Номер не отвечал.
— Это не шутки!
В речи хорошенького юноши проскальзывал легчайший незнакомый акцент, с припаданием на мягких гласных. «Это неэ шутки», что-то вроде. И волосы не по римской моде длинные, ниже плеч, свободно распущенные и завивающиеся темными кольцами. Чип его не пинговался, будто его и не было. Как так.
— Ну-ка отпусти! — тонкие пальцы держали ее за локоть вроде бы нежно, но вырвать руку из стального захвата не получилось. — Ты кто? Нет чипа, говоришь с акцентом, загар нездешний и что это у тебя на ворот нашито? Из какой ты колонии?
— Тшшш, — он кивнул в сторону ближайшей полянки, на которой собралась небольшая толпа — там стояли мраморные столы для игры в шахматы и облавные шашки. Кто-то из гостей запустил с чипа проекционную голограмму с последними новостями. Странно, нельзя что ли приватно посмотреть?
Электра пригляделась и остолбенела — в новостях показывали как раз адмирала Аурелия. В расстегнутом мундире и с кровавой полосой поперек искаженного яростью лица. Два легионера в тяжелой броне волокли его, безжалостно заломив руки. Из-за того, что звук все равно транслировался напрямую в чипы, безмолвная сцена казалась кошмарно фантасмагорической. Это же Люц, золотой наследник Семьи, герой римского флота — как его вообще посмели тронуть!
Она лихорадочно перебрала в чипе каналы новостей, нашла тот, с которого транслировали запись. Ум отказывался воспринимать текст, который читал взволнованнный глашатай сената: государственная измена… планирование военного переворота… связь с Халифатом…
Вот оно!
— Так ты халифатец?! Как ты сюда попал? Как тебя пропустили?
…Второй флот обвиняется в попытке пересечения Рубикона — орбиты Юпитера. Адмирал останется под стражей в лунной крепости до суда…
Юноша что-то ответил ей, но она отмахнулась, погрузившись в лихорадочный просмотр видео.
— …потом посмотрите! Он и так рисковал, появившись на Земле. Надо выбираться. Его обвинили Тарквинии, а вокруг, если можете заметить — их поместье, — халифатец довольно невежливо тряхнул ее за плечо.
Неужели Люций не понимал, чем рискует, явившись на Землю без охраны! Засветившись в камеру на балконе ее дома.
Понимал, с холодной ясностью осознала она. Голой спине стало зябко. Увидеться хотел. И с привычным презрением к обстоятельствам плюнул на все ради своего сиюминутного желания. Это качество она знала в нем с детства и никогда не могла понять. Люций, который мог с закрытыми глазами играть в трехмерные шахматы на скорость, моментально расставался с логикой и здравым смыслом, когда это касалось их отношений. Потворство личному чувству — вот уж не римская черта. И этот мальчик — неужели Люц мог так беспечно обратиться за помощью к юноше, почти подростку! Римляне в этом возрасте еще детские буллы носят, сколько ему, двадцать, двадцать три? Действительно, нужно улетать, не ради себя самой, а теперь уже ради этого малолетнего спасителя, не дай боги он попадется тарквиниевской охране и окажется, что не имеет приглашения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Гомон на поляне усилился, обычно сдержанные римляне обсуждали арест адмирала, бурно жестикулируя, кто-то повысил голос.
— Идем, у меня тут флаер, — она схватила юношу за руку и потащила за собой на боковую дорожку. — Ты сам на чем прилетел?
Тот неопределенно буркнул, но упираться не стал. Стоило им свернуть, как ее тропинка будто по волшебству сделалась самым людным местом на всей вилле Солярис. С трудом отбившись от нескольких подвыпивших гостей, которые непременно хотели расспросить ее об аресте друга детства лично, Электра выбралась к посадочной площадке. Около ее флаера уже торчал Клавдий, сунув руки в карманы вишневого бархатного пиджака, и вся его худая нескладная фигура немедленно сделалась ей ненавистна.
— Электра, вот ты где! — сказал он, озабоченно хмуря брови. — Уже улетаешь?
— Да, пора, сам понимаешь.
— Выпить не хочешь?
— Нет, Клавдий, спасибо. Чудесная была вечеринка, но мне правда пора, — она нетерпеливо постукивала носком туфли по поросшей мхом плитке, пачкая серебряную парчу.
Люциев знакомец тихонько вытянул свою руку из ее пальцев и встал рядом в самой небрежной и расслабленной позе, мило улыбаясь и еще больше сделавшись похожим на хорошенькую девушку в остромодном в этом сезоне балахоне поверх узких брюк — с расшитым капюшоном и рукавами такими длинными, что из-под них виднелись только кончики пальцев.
— Электра, правда — задержись хоть на час. Звонил дядя Гай, сказал, чтобы ты осталась до его прилета.
— Он не мой дядя, чтобы мне указывать. Пожалуйста, посторонись.
— Электра, будь благоразумна! Глава Cемьи настоятельно просил тебя задержаться, имей уважение.
Как назло, Клавдий торчал ровно напротив ее флаера, блокируя проход.
— Клавдий, ты что не видишь, я спешу! Пропусти.
— Куда ты так торопишься?
Электра бросила быстрый взгляд в сторону — по ярко освещенной дорожке от живой изгороди к площадке двигались еще двое, красавец-блондин Марий Тарквиний и какой-то незнакомый ей молодой человек в серо-черном мундире охраны. Сердце подскочило к горлу, как перед прыжком.
— Тебе все объяснять нужно? Изволь. Я с новым любовником. Желаю поскорее оказаться у себя дома и лечь на спину. Извини. — Она решительно двинулась вперед, вынуждая Клавдия отступить. — Идем, милый.
Темноволосый юноша неожиданно залился густейшей пунцовой краской, но тем не менее послушался.
Захлопнув фонарь флаера и резко набрав высоту, она наконец почувствовала себя в безопасности. И тут жеей стало очень страшно. Совершенно не понятно, что делать дальше. Домой? Исключено, если за нее взялись всерьез, там будут ждать.
На этой высоте еще был виден краешек солнца, Электра отключила автопилот, направила машину на запад и выкрутила скорость на максимум, разрешенный ее социальным коэффициентом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Пожалуйста, пристегнитесь, — очень вежливо произнес юноша. — Сейчас понадобится.
И немедленно справа по борту что-то вспыхнуло.
Пока Электра щелкала ремнями, халифатец с легкостью вырвал такую на вид крепкую панель, закрывающую приборы, не перелезая с пассажирского кресла ткнул пальцами куда-то внутрь, прямо в переплетение проводов, и флаер взвыл, уходя в крутой вираж. Вспыхнуло еще раз, теперь слева.
