кресле назад и в ожидании продолжения спектакля смотрел на нее в упор, рассчитывая смутить ее хоть немного
— Ну тогда я допустим к вам! — . Но надо отдать ей должное, мне это не удалось. Почти. Руки на груди она оборонительно все-таки скрестила. Глаза ее недобро сверкнули. Было очень заметно, что она еле сдерживается, чтобы не заехать мне по физиономии. Что ж, это даже интересно. Чем же я разозлил совершенно не знакомую мне девицу?
— Ну допустим я слушаю вас. Только боюсь у меня мало времени. Минут пять!
— Я уложусь! — совершенно расславилась девушка и сделал два шага вперед. А она очень забавная. — Вы не можете уволить Белозерова Григория Ивановича!
— Да ладно! — а вот тут я обалдел. Я предполагал что угодно, но только не это. — Я вам скажу, что я не только могу, но уже и сделал это. С сегодняшнего дня Белозеров Григорий Иванович не работает в нашей компании. Если это все, прошу покинуть мой кабинет!
— Но вы не можете просто так выкинуть на улицу человека, который отдал вашей компании, — последнее слово она просто выплюнула, причем с таким отвращением, что мне даже показалось, что это было не про нас, — десять лет своей жизни! Он ведь жил на работе, а вы просто взяли и уволили его! Так нельзя!
— Почему же? — меня стало утомлять все происходящее. — Если сотрудник не является на работу, его увольняют.
— Не правда. Адекватные люди сначала выясняют причину. Вы ведь даже не поинтересовались, что у него произошло, что он так экстренно ушел! Это бесчеловечно!
— А ты кто такая? — она раздражала меня все больше. — Адвокат? А может ты из трудовой инспекции? Или из профсоюза архитекторов?
— Я его дочь! — выкрикнула она. — Это из-за меня он сегодня отсутствовал. Я попала в больницу. А папа просто не мог бросить меня!
— Так иди и долечись! — я ударил ладонями по столу со злости с такой силой, что эта пигалица вздрогнула и прикусила свой язычок. — Пошла вон! И чтобы я ни тебя, ни твоего отца не видел! Поняла!
— Поняла! — не теряя самообладания в тон мне ответила эта ДОЧЬ.
— Что ты поняла?
— Что вы бесчувственный, равнодушный сухарь! Бездушная машина!
— Пошла вон, дура!
— Козел!
Пока я подбирал слова, эта нимфетка резко развернулась на сто восемьдесят и вылетела из кабинета так же быстро как и вошла несколько минут назад. Причем так шарахнув дверью, что большая картина у двери с грохотом рухнула на пол.
— Это что вообще было сейчас? — я в полном шоке от произошедшего только что рухнул на стул и уставился на друга в поисках ответа.
— Огонь, а не женщина! — Алексей видимо был тоже под впечатлением и поэтому нес чушь. — Я бы на такой точно женился!
— Ты больной? — я не мог поверить ушам. Бабник и ловелас повелся только что на смазливую девку.
— Нет. Но могу заболеть, если мы сейчас же не пропустим по стаканчику. — Алексей поднялся со стула и направился к выходу. — Ты идешь? На сегодня, если я правильно понимаю дел на работе у нас больше нет.
— Ладно пошли. — согласился с ним я, понимая что бессмысленно просиживать время на работе. Теперь вся надежда на наших новых гениев.
— Слушай, а ты уверен в своем решении? — уже на улице неожиданно спросил меня друг. — Ну я про увольнение Григория.
Мы подошли к моей машине и я щелкнул брелком, открывая водительскую дверь.
— Ты что дочери его испугался? — пошутил я над ним. — Не стоит. Она тебе ничего не сделает.
Неожиданно Алексей разразился таким смехом, согнувшись практически пополам, что я немного опешил.
— Мне нет! — еле выдавливал из себя короткие слова тот. — А вот тебе явно стоит теперь оглядываться!
— Ты что, умом тронулся? Что несешь?
— А ты сам посмотри! — продолжать ржать как мерен мой друг и тыкал пальцем в пассажирскую дверь.
Я нехотя обошел машину, будучи уверен, что Леня прикалывается. Но когда моему взору предстала удивительная картина, практически маслом, я готов был разорвать на части эту курицу. Ее счастье, что она быстро слиняла.
Глава 7 Настя
— Что ты сделала? — Алла, выслушав краткий рассказ о моих вчерашних приключениях, была, мягко говоря, в шоке.
Мы сидели в нашем кафе у спорткомплекса и ждали ребят перед тренировкой.
— Ну а что я такого сделала плохого? — я оправдывалась скорее для себя, чем для подруги. — Пусть все знают!
— Насть, ты в своем уме? Нацарапать на машине стоимостью квартиры матерные слова — это не просто плохой поступок! Это вообще… я даже не знаю, как сказать! Это самоубийство!
— Ничего я не царапала. Я помадой написала. Дорогой между прочим помадой. Так что самолюбие его тачки не пострадало.
— О, это прям полностью меняет дело!
— И не матерное слово. Вполне себе приличное.
— Насть. Написать слово «ЧУДАК», а потом зачеркнуть букву «Ч», а сверху подписать букву «М» — это по твоему прилично? Ты серьезно?
— Ал, не нагнятай. Я и так если честно на измене. Ну психанула вчера. Может и пронесет.
— Как отец? — перевела тему Алка, после небольшой паузы, чтобы я могла отвлечься.
— Не очень. Переживает сильно. Вчера надрался. Я когда вернулась, он спал на диване в гостиной.
— Что делать будет дальше? — подруга искренне переживала. Мы выросли вместе и ей действительно не все равно.
— Не знаю. — пожала я плечами, помешивая ложечкой свой капучино. — Работу наверное искать. А какие варианты? Жизнь то продолжается. Я только переживаю, как бы снова не запил.
— Да может обойдется!
Мы посидели еще немного, но ребята так и не пришли. Мы с Аллой отправились в комплекс, тренировка должна начаться через двадцать минут.
— Привет, — Коля встретил нас еще на улице, у самого входа. Как будто специально караулил. — Как ты? Как твоя рука?
— А что со мной не так? — мне было странно слышать эти вопросы. О том, что я упала, он мог узнать только от девчонок, а из них никто не знал, что у меня проблема с рукой. Только Алла, и только сейчас.
— Ну девчонки сказали, ты с лестницы упала. Или это не так? — Коля был внешне спокоен, но глаза выдавали, что он жутко переживает. За меня или за то, что я продую соревнования?
— Ну упала и что? — меня если честно, раздражала его навязчивая забота. Слишком сладко и слишком много. — В человеческом организме много костей. И в моем случае они все целы. Чего ты так распереживался?
— Так соревнования же завтра.
— Как завтра? — а вот это уже
