Рейтинговые книги
Читем онлайн Казанский университет - Евгений Евтушенко

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7

нафабривши усы,

преподают казаки

историю Руси.

Студентов кони давят,

и, сжата в пятерне,

нагайка смачно ставит

отметки на спине.

И что призыв к прогрессу,

и что наивный бунт,

когда в нагайке весу,

пожалуй, целый фунт.

Нагаечка, нагайка,

казаческая честь.

В России власть - хозяйка,

пока нагайка есть.

И против нагаек,

штыков,

государственной страшной махинищи

студенты,

мальчишечки.

Но если боится чего-то

такая махина,

то, значит, лишь сверху тверда,

а внутри - как мякина.

От страха

в ручищах лабазников ломы и гири.

От страха - цензура,

от страха - остроги Сибири.

Боятся суков,

на которых сидят,

своих же шпиков

и своих же солдат.

И Зимний дворец

как штыками утыканный торт,

где морды сидят

за оградой из морд.

Гитара поет,

притишая струну,

в студенческой тесной каморке:

"О, если б все морды сложились в одну

и дать бы по морде той морде!"

И кто-то кричит в молодом озорстве,

заусенцы кусая:

"Пощечину славно влепили в Москве,

а что мы, безруки в Казани?!"

На сходку!

Еще не загинул народ,

пока среди рабства и скотства

в нем дочь новгородского веча живет

студенчества русского сходка!

"Хотят кнутовище нагайки

засунуть нам в глотку?"

"На сходку! На сходку!"

"Россию навек уподобить хотят околотку?"

"На сходку! На сходку!"

"Политзаключенных по тюрьмам вгоняют в чахотку?"

"На сходку! На сходку!"

"Забрали и право и власть,

а народу оставили водку?"

"На сходку!

На сходку!"

И юная лава,

кипящая неудержимо,

и слева и справа

летит на Помпею режима.

И гневно,

упрямо

в котле мятежа,

в клокотанье

Володя Ульянов

со вскинутыми кулаками.

И в актовом зале,

как будто бы в зале Конвента,

за выкриком выкрик

взлетают несметно,

кометно.

"Клянитесь спасти наш народ,

историческим рабством клейменный!"

"Клянемся!

Клянемся!"

"Клянитесь,

что в этой борьбе не допустит никто вероломства!"

"Клянемся!

Клянемся!"

Инспектор Потапов,

примите награду почетную

пощечину!

И выстрел "Авроры"

над питерскими проспектами,

как эхо пощечины,

влепленной в морду инспектору!

Студенчество мира,

лети по-казански вулканно

на морды и мифы

со вскинутыми кулаками!

Уже не нагайку

дубинку суют полицейские в глотку,

но ты продолжаешь

казанскую вечную сходку.

И юно и яро,

отчаянно спрыгнувший с полки,

Володя Ульянов

бушует в Мадриде и Беркли.

В ответ на несущие смерть

самолеты, эсминцы, подлодки:

от сходки студентов

до всечеловеческой сходки!

Все морды планеты

сложились в глобальную сальную морду.

К черту!

Тряситесь от страха,

все морды планеты.

Вы душите правду,

но вам вопреки

тот юноша

вечно семнадцатилетний,

поднявший тогда

и на вас кулаки!

17. ПЕРВЫЙ АРЕСТ

Для спасения благомыслящих не

щадите негодяев.

Телеграмма министра просвещения

И. Д. Делянова в Казань после

студенческой сходки

Как георгиевскому кавалеру

самый памятный

первый крест,

так и революционеру

самый памятный

первый арест.

Арестованный

это званье.

Круг почета

тюремный круг.

Арестованным быть

признанье

государством твоих заслуг.

Где один человек настоящий

не под слежкой

ну хоть бы один?!

В подозрительных не состоящий

подозрителен

как гражданин.

В государстве рабов и хозяев

поднят лозунг незримый на щит:

"Для спасения негодяев

благомыслящих не щадить".

Косит глазом конь булатный

и копытами частит.

Арестованный Ульянов

не особенно грустит.

Почему должно быть грустно,

если рот хотят зажать?

Пусть грустят в России трусы,

кого не за что сажать.

Рот пророческий, зажатый

полицейским кулаком

самый слышимый глашатай

на России испокон.

Страшно, брат, забыть о чести,

душу вывалять в дерьме,

а в тюрьме не страшно, если

цвет отечества в тюрьме.

В дни духовно крепостные,

в дни, когда просветов нет,

тюрьмы - совести России

главный университет.

И спасибочко, доносчик,

что властям, подлец, донес,

и спасибочко, извозчик,

что в тюрьму, отец, довез.

Вот уже ее ворота.

Конь куражится, взыграв.

Улыбается Володя.

Арестован - значит, прав.

Благодушный рыхлый пристав

с ним на "вы", а не на "ты".

У него сегодня приступ

бескорыстной доброты.

Мальчик мягкий, симпатичный,

чем-то схож с его детьми.

Сразу видно - из приличной,

из начитанной семьи.

Замечает пристав здраво:

"Тюрем - много, жизнь - одна.

Что бунтуете вы, право?

Перед вами же стена".

Но улыбка озорная

у Володи:

"Да, стена,

только, знаете, - гнилая.

Ткни - развалится она".

Обмирает пристав, ежась:

"Это слышу я стрезва?

Неужели есть возможность,

что она того... разва..."

Для него непредставимо,

что развалится режим,

как давным-давно для Рима,

что падет прогнивший Рим;

как сегодня на Гаити

для тонтонов Дювалье,

и в Мадриде на корриде,

и на греческой земле.

Топтуны недальнозорки.

Заглянуть боясь вперед,

верят глупые подпорки,

что стена не упадет.

А смеющийся Ульянов

ловит варежкою снег,

и летит буланый, прянув,

прямо в следующий век.

Там о смерти Че Гевары,

как ацтеки о богах,

мексиканские гитары

плачут, струны оборвав.

Но за ржавою решеткой

нацарапано гвоздем

по-Володиному четко:

"Мы пойдем другим путем".

Может, слышно в Парагвае:

"Перед вами же стена...",

а в ответ звучит: "Гнилая...

Ткни - развалится она".

И в отчаянном полете

карусельного коня

продолжается, Володя,

вечно молодость твоя.

Бедный пристав - дело скверно.

Не потей - напрасный труд.

Что ломает стены? Вера

в то, что стены упадут!

ЭПИЛОГ

Спасибо, стены города Казани,

за то, что вы мне столько рассказали.

Мне вновь планида оказала милость,

и, вновь даря свой выстраданный свет,

как в Братской ГЭС,

Россия мне раскрылась

в тебе, Казанский университет.

Фантазия моя весьма слаба.

Я верю только фактам. Я не мистик.

История России есть борьба

свободной мысли с удушеньем мысли.

История - не в тезоименитствах,

а в скрытых соках матери-земли,

и сколько ни рождалось бы магницких,

в России Лобачевские росли.

...Апрель в Казани. Ледоход на Волге.

Жизнь продолжает вечную игру,

и девочка с лицом народоволки

прощается со мною на углу.

Чистейшая, как выдох твой, природа,

она летит по воздуху легко.

Два голубых осколка ледохода

заполонили все ее лицо.

Она - как веткой по небу рисунок,

а с крыш гремит серебряный каскад:

блистательная временность сосулек

кончается раздрызгом об асфальт.

Ах, молодость, лети, хрусти по льдинкам,

живи и властвуй в мире молодом

и будь всегда прекрасным поединком

души с бездушьем и огня со льдом.

Но нарастает на душе короста,

и постаренья ход неуследим.

Быть молодым, когда ты молод, - просто,

и подвиг - быть бессмертно молодым.

Люблю тебя, Отечество мое,

не только за частушки и природу

за пушкинскую тайную свободу,

за сокровенных рыцарей ее,

за вечный пугачевский дух в народе,

за доблестный гражданский русский стих,

за твоего Ульянова Володю,

за будущих Ульяновых твоих.

Казань - Москва

1970

1 2 3 4 5 6 7
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Казанский университет - Евгений Евтушенко бесплатно.

Оставить комментарий