Однажды, еще при Бородюке, наша молодежка играла в Гомеле. Александр Генрихович сказал, что едем поездом. Приехали. Хорошо сыграли. Взяли обратно Диму Градиленко, который тогда начинал агентствовать.
Град купил в гомельском антикварном магазине патефон и очень гордился покупкой. Мы позвали его к нам в купе. Он пришел с патефоном. Поставил на столик, желая продемонстрировать. Завел пружину, опустил иглу.
Сквозь шипение и стук колес пробивались звуки «Прощания славянки». Град млел, мы восторгались. Администратор стоял в приоткрытом проеме, смотрел на нас и вдруг запел. Голос у него был чудесный. Посильнее, чем у хоккеиста Анисина. Но другой репертуар.
В молодости он подрабатывал в ансамбле. Потом стал администратором. Одновременно работал судьей во Второй лиге. Однажды Игнатьев попросил его отработать на матче команды его друга ответственно и качественно. Отнестись с уважением и не чудить. Тот пообещал, но, ко всеобщему удивлению, дал два левых пенальти в их ворота.
Борис Петрович дождался, когда тот появится в РФС, напал на него прямо в коридоре и стал кричать. Судья-администратор стоял без тени смущения.
– Борис Петрович, я бегу, смотрю – игрок в штрафной падает. С одной стороны, пенальти не было. А с другой стороны… Закрыл глаза, а там дача моя. И крыльцо недостроенное.
Он был детдомовский. Тянул на себе двух сыновей, когда от него сбежала жена. Однажды на спор съел в самолете поднос с пирожными «картошка». Очень любил сладкое, не наевшись им в детстве.
Хотел работать с Гусом и обещал мне шоколадку, если я сумею решить этот вопрос.
Луи Виттон и изобретатель
Одно из самых больших удовольствий в моей жизни – утренняя неспешность.
Ярославка сейчас движется быстрее, чем раньше, но все равно я выезжаю загодя. Чтобы наверняка, без пробок.
В восемь утра Москва прекрасна. Она вообще прекрасна, но при утреннем свете – вдвойне. У меня есть примерно час, чтобы посидеть за завтраком в каком-нибудь кафе. Если потом надо двигаться в Химки, я обычно выбираю «Корреас» на Гашека. Когда-то это было модное место. Невозможно модное. Девочки в солнечных очках и гламурных уггах за чайником чая и одной пиццей с рукколой и кедровыми орешками на троих. Девочки в солнечных очках и на десятисантиметровых шпильках за бутылкой просекко на троих. Луивиттоновские сумки. Глянцевые разговоры.
Можно было бы написать роман, просто сидя рядом и слушая их щебетание.
Мне так казалось, а потом я понял, что роман из этого в большинстве случаев не получится. Скорее, сериал. Да и то всего одна серия на диске, которая, неизвестно почему, постоянно воспроизводится на твоем ноутбуке.
Я почему-то часто сейчас думаю: что стало с этими девочками в кризисные времена? Сидят ли они так же в ресторанах, и если да, то о чем щебечут? У «Луи Виттона» есть одно важное преимущество перед конкурентами – эти сумки легко подделать. А настоящие не вытираются очень-очень долго.
«Луи Виттон» создал удивительный вирус, почище любой Эболы или свиного гриппа. Именно этот бренд с квадратиками заставил меня однажды подшутить над нашим охранником. В сборную привезли костюмы от «Версаче». Из примерочной, с чехлами в руках, шли футболисты. Наш бодигард сумел прорваться в комнату первым из персонала. Вышел сияющим: помимо чехла, в его руках была еще и коробка с ботинками.
– Эй! – окликнул я его, когда чертик толкнул меня в бок. – А почему сумку не взял?
Он остолбенел. Да и многие бы удивились на его месте.
– Нам же еще сумки от «Луи Виттона» привезли.
На его беду, мимо прошел Сережа Рыжиков. В руках у него было солидное портмоне. В знаменитую клеточку.
Охранник отсканировал руки Сережи и понял, что я не шучу.
– Главное, стой до конца, – посоветовал я. – Сумку наверняка постараются зажать. Скажут, что только для игроков или что дадут на следующем сборе. А привезли на всех.
На осеннем сборе я рассказал за столом, что куртки «Версаче», которые только что выдали, можно сдать в любом магазине Европы и получить за них наличные. Надо только назвать свою фамилию. Соседний стол, где был один заинтересованный слушатель, жадно впитывал информацию. О дальнейшем лучше не рассказывать.
Времена меняются. Когда-то в любой команде самыми беззащитными людьми были оператор и второй вратарь. В «Торпедо» к Валентину Иванову пришел изобретатель, который готов был передать тренеру рецепт уникальной физподготовки игроков. Тот, конечно, заинтересовался. В те годы Кашпировский с Чумаком были безоговорочными авторитетами. Страна была фантастически наивной.
На второго вратаря Пчельникова надели усовершенствованную модель парашюта, и вроде бы даже с моторчиком, отчего он сразу стал напоминать Карлсона, забывшего, как летать. Полевые игроки были в восторге. Тренер сомневался, изобретатель ликовал.
– Бегите! – крикнул он вратарю. – Разгоняйтесь как можно быстрее!
Шансов у Пчельникова не было. Он мог отказаться и поехать поднимать вратарскую школу в Среднюю Азию. Или во Вторую лигу. Он побежал.
– Кнопку! – закричал новатор. – Жмите кнопку! Надо создать сопротивление воздуха, чтобы нагрузить мышцы.
Вратарь нажал. Так, должно быть, смотрелись первые полеты фанерных аэропланов.
Он взмыл в воздух при удачном порыве ветра. Команда была в полном восторге. Кроме врача, уже открывающего свой чемоданчик.
Беднягу с силой впечатало в гаревую дорожку. Изобретатель бежал без парашюта быстрее Пчельникова.
– Пошел на х… отсюда! – Рык Иванова был слышен и на Таганке. – Чтобы близко тебя здесь не было!
Хотя по сравнению с экстрасенсом, убедившим динамовского тренера Соловьева в своем величии, это просто семечки. Тот явился в тех же восьмидесятых на помощь клубу, запутавшемуся в поисках причины своих неудач. Рассказал, как сможет аккумулировать энергию и направить ее в тела игроков. Соловьева это убедило. Не смутили даже необходимые для реализации плана условия:
1) номер на базе в Новогорске;
2) заезд перед матчем вместе с ассистенткой;
3) шампанское и банка икры – для более сильного контакта с космосом.
Маловеров из команды Соловьев убеждал сам. Экстрасенс до этого не опускался.
На стадион тренер ехал, держа в кулаке магнит, внутри которого была та самая аккумулированная энергия. Так сказал экстрасенс.
После первого тайма «Динамо» горело дома в два мяча. Уходя на перерыв, Соловьев вместо раздевалки пошел к трибуне. Вместе с администратором.
– Где этот? Не видишь его?
Этого не было. Благоразумно исчез вместе с ассистенткой.
В 1999-м я приехал в Сочи. Тренером был Байдачный. «Жемчужина» шла третьей. Миниатюрный Манук Какосьян был лучшим левым полузащитником чемпионата по оценкам «СЭ». Денег в клубе не видели уже несколько месяцев.
Байдачный дал интервью, а после него не выдержал и поделился секретом. Он только что велел закупить на всю команду топчаны из карельской березы, которые «использовались для восстановления космонавтов в Звездном городке».
Я немного опешил. Час назад я слушал гневную речь капитана команды. Он, ругаясь, уносил с базы батон копченой колбасы, «чтобы было чем детей кормить». А тут двадцать топчанов. Недешевых.
– Условий нет никаких, мля… – сказал Байдачный. – База без кондиционеров, мля… Летом. В Сочи. Нужно в первую очередь думать о восстановлении.
Во втором круге «Жемчужина» рухнула на дно таблицы, но сумела-таки выжить, не вылетела. У нее уже был другой тренер.
Это был старый Сочи, доолимпийский. Попадая туда, я словно переносился в фильм о старике Хоттабыче. Если бы «Жемчужина» через десять лет не отказалась бы от Дэвида Бекхэма, он мог бы жить в старом особняке сталинской постройки и любоваться видом на море.
А Виктория, если бы она прилетала к мужу в гости на выходные, могла сделаться такой же достопримечательностью курортного города, как Михаил Галустян.
Аршавин
Сборная дала необычную пресс-конференцию. «Адидас» предложил такой формат: дети спрашивают тренеров и игроков, а журналисты должны хранить молчание.
Было смешно. Одна девочка задала вопрос, а потом расплакалась от нахлынувших переживаний. Пришлось Васе Березуцкому бежать к ней, утешать. Слезы не высохли, но все от увиденного расчувствовались еще сильнее. Дети – наше все. Так было, так есть и так будет.
«Адидас», разумеется, гордился происходящим. Хорошая идея, хорошая реализация, хороший эффект. Когда получается удивительно теплое простое общение, а не «акция» или «проект». Я устал от этих слов, если честно, но былое раздражение давно ушло. «Креатив», «прога», «треня». «Пионэры, идите в жопу!» Спасибо, Фаина Георгиевна.
Шесть с лишним лет назад мой друг Андрей Тарасов устроил в родной Лобне праздник в честь дня рождения своей компании. В местном ФОКе шел футбольный турнир, всем гостям вручали какие-то сувениры. Воздушные шарики, музыка, вкусные бутерброды и чай в одноразовых стаканчиках. Помню, как, зайдя с мороза в помещение, я сразу вспомнил свое пионерское детство и атмосферу выборов в руководящие органы. Усилием воли я запретил себе искать кабинки с казенными шторками и урны для голосования в них. Сдав верхнюю одежду в гардероб, я поправил нижнюю и принялся искать виновника торжества.
