– Волшебники не убивают людей, – напомнила фея. – Во всяком случае, магическим способом.
– Но превратить человека в сосульку с исковерканной памятью – это тоже не лучший рождественский подарок.
– О-о! – вмешался в нашу беседу Вадюня. – Тело-то зашевелилось! Гляди-ка, вон пальцы шебуршат!
Фея опрометью бросилась к юноше, по сию пору не слишком радовавшему нас признаками жизни.
– Да, пульс стал чаще. Хотя по-прежнему нитяной, наполнение слабое, – встревожено заговорила она, беря бессильную, точно ватную, руку у запястья. – В течение трети суток он должен прийти в себя.
– А точнее? – попросил я.
– Это никому не ведомо, – пожала плечами фея. – Как неведомо и каким он проснется.
– Замечательная перспектива! – Я скривил губы в усмешке. – То есть, может статься, что сознание к нему окончательно не вернется?
– Увы, да, – подтвердила мои опасения фея. – Последнее, что запомнил мальчик, была схватка с врагом. И мозг его может быть настолько возбужден этим, что Прокоп, возможно, осознает себя в кругу недругов. Ну и… Сами понимаете, всякое может произойти.
– Это че, буйняк, что ли? – не особенно вдаваясь в дипломатические экивоки, пробасил Вадим.
– Постой! – перебил я его. – В любом случае сидеть здесь и ждать восемь часов мы не имеем возможности. Сейчас надо отправляться во дворец и выяснять, остался ли в вышеуказанном домике сундучок с вещами, описанными Поймай Ветром. Это раз. И два: необходимо уточнить, кто сегодня покидал дворец. В смысле насовсем, а не просто вышел за ворота.
– Может, вы пойдете, а я посижу здесь с Прокопом? – предложила фея.
– Делли, твое присутствие рядом с нами весьма желательно. Мало ли что может всплыть…
– А с мальчиком что же тогда делать? Одного его бросать нельзя! – не унималась она.
– А мальчика, – начал я, – мы привяжем к кровати, чтоб с ним, не дай бог, ничего не случилось. Рядом можно портрет Маши поставить. Так сказать, для создания положительных эмоций, ежели он очухается, а нас еще не будет.
Фея посмотрела на меня с укоризной.
– Они не были любовниками, если ты это имеешь в виду.
– Взрослые всегда узнают о шалостях детей с запозданием, – парировал я. – А кроме того, мы вовсе не пытаемся причинить вред твоему воспитаннику. Мы просто хотим уберечь его от самого себя, только и всего. – Сохранять спокойствие мне удавалось с большим трудом. Язык эмоций никак не мог найти общих корней с языком фактов, вызывая все большее раздражение между мной и феей.
– Ну так че? – уточнил Вадим. – За репшнуром идти? У меня в рюкзаке бухта – пятьдесят метров.
– Нет! – взорвался я. – Мы его этой тесьмой перевязывать будем! – Я выхватил из кармана «конверт» вчерашней голубиной почты. – Конечно, неси, что за вопросы!
– Виктор! – перебила меня Делли. – Что это у тебя?
– Ну, если это не очередные ваши волшебные штучки, то скорее всего кусок дорогостоящей тесьмы.
– А откуда она взялась? – Делли схватила тесьму в руки и стала с удивлением ее рассматривать.
– Вчерашним голубем доставили, – хмыкнул я. – Вместе с письмом. Ночью собирались тебе ее показать, да вот не сложилось.
– Эту тесьму из своей Рутении в подарок Маше привез принц Элизей. Другой такой в Торце быть не может, я точно знаю. Моток этой тесьмы она с собой в Невестину башню для отделки подвенечного платья взяла. И это мне достоверно ведомо. Я сама ее корзину с рукоделием укладывала.
– Чем дальше в лес, тем толще партизаны, – резюмировал я. – Что ж, значит, заодно и башню надо осмотреть как можно более тщательно. Да уж, – махнул рукой я, – а с утра день обещал быть безоблачным.
* * *
Наша очередная экскурсия по дворцовому парку по результативности, пожалуй, не уступала двум предыдущим. Правда, на этот раз взорам следственной группы не представилось ни следов дракона, ни последствий чьей-то волшебной ярости. Но зато избушка, столь живо описанная Поймай Ветром, действительно произвела на экскурсантов неизгладимое впечатление. С одной стороны, ни рыжего парика, ни одежды, ни запаса продовольствия мы в ней не обнаружили. А с другой… Черт побери, под кроватью с пуховой периной и мягкими подушками действительно находился распахнутый сундучок, в который была аккуратно сложена веревочная лестница, сооруженная из все той же тесьмы и полешек для камина.
Следующий объект посещения – Невестина башня, вернее, ее внутренность, также несказанно порадовал и без того уже обрадованных оперативников. Во-первых, судя по оставшимся в кладовых запасам продовольствия, принцесса усиленно постилась, я бы даже сказал, вовсе питалась святым духом. Во-вторых, по уверениям Делли, все платья ее высочества, кроме, естественно, подвенечного, были на месте. С подвенечным нарядом принцессы тоже было все не слава богу. Жемчуг, который предполагалось пустить на отделку, отсутствовал напрочь; тесьма, как мы уже имели возможность убедиться, использовалась не совсем по назначению, зато белоснежная, с морозным блеском, парча и белый нежнейший батист лежали нетронутыми так, точно невеста, страстно желавшая соединения с любимым женихом, и думать забыла о верхней одежде.
А вот и начало того конца, которым оканчивается начало. Я подошел к решетке оконного переплета. Открывалась она вполне легко. М-да, я подозвал Делли.
– Скажи, как тебе нравится то, что ты видишь?
– А что, по-твоему, я должна здесь увидеть? – удивленно нахмурив брови, спросила наша подруга.
– Вот эта свеча на подоконнике тебе о чем-то говорит?
– Свеча как свеча, – подозрительно глядя на огарок, пожала плечами Делли.
– А воск вокруг на камне видишь?
– Вижу. Наверное, двигали свечу с места на место.
– Не совсем так, – покачал головой я. – Замечаешь эти черные вкрапления? Это пепел. Сама свеча, судя по фактуре, горицветовская, а стало быть, сгорает без остатка. Откуда же пятна воска? Да еще такие-то!
– Не знаю, – честно созналась фея.
– Могу тебе сказать. Некто открыл решетку, привязал к ней лестницу и поставил под концом, привязанным к решетке, горящую свечу.
– Здесь двадцать саженей от земли, – напомнила Делли. – Если бы он решил по ней спускаться, убился бы через мгновение. Как только пламя пережгло тесьму.
– Это верно. Но если конец тесьмы промаслить, обмотать фитилем, а затем залепить воском, то спускающийся получает фору в несколько минут, пока огонь расплавит такую импровизированную свечу и доберется до фитиля. А потом все своим чередом: лестница падает вниз, а свечка, прикрепленная к решетке, неспешно сгорает. Правда, в отличие от той, которая стоит вертикально, эта нещадно заляпывает подоконник воском, падающим вниз под своей тяжестью, и пеплом от сгорающей тесьмы, что мы и имеем. Прошу полюбоваться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
