детьми своих подруг, для нее это будет сравнимо с ее талантом певицы — родить самой. Придется конечно раскрыть свой секрет, ну в самой Грите я теперь уверен. Тем более я могу сказать, что умею только лечить магией.
Через четыре месяца в середине зимы стражник с ворот принес мне весточку о появлении ожидаемого гостя, Редкена с караваном астрийских купцов. Причем узнал я это, пока наемник со своими работодателями еще не добрался до дорогого постоялого двора, где они останавливался обычно, проходя привычную проверку мытарем.
Я в это время зашел с инспекцией в бывшую мастерскую Ольса и нашли меня именно там.
— Милая, сегодня не выступаешь. Я пошлю посыльного, что тебе нездоровится и несколько дней тебя в трактире не будет. Пусть хозяин поищет тебе замену, — сказал я певице, как только приходивший стражник получил пару серебра на пиво и ушел довольный, а я добрался домой и разбудил певицу, сладко дрыхнувшую на моей теперь любимой ею кровати, которая тоже останется в наследство милой зайке.
— Неужели? Это точно? Ты видел его? — Грита мгновенно захлебнулась от радостного нетерпения.
— Мне его видеть и не требуется. Только караван нарисовался, как меня уже начали разыскивать, — улыбнулся я.
— Так, я знаю, где он живет и к кому ходит узнал еще в прошлый раз. Теперь будем опираться на эти сведения, больше к слежке никого не привлекаем.
— Когда начнем его поджидать? — вопрос закономерный у девушки и я кажется знаю ответ на него.
— Прямо сегодня, он должен сразу же бежать к своей подруге, как я надеюсь.
Мы с Гинсом заняли подходящее место около постоялого двора после тренировки, на которой я попросил его о помощи. Зашли к нему домой, предупредили, что сегодня у нас дела и сели в засаду в соседнем трактире, находящемся по пути к дому подруги Редкена.
Не обязательно, что он пойдет к ней сегодня, может уже поменял простую девку на новую, только привлекать пацанов к наблюдению и сразу же разбираться с наемником — это чревато тем, что Стража узнает, кто следил за покойником и кого брать в оборот.
И так стражники на Речных воротах заподозрят, что я не просто так попросил предупредить, когда Редкен появится. Но тут они точно промолчат, скорее всего, ведь сами его недолюбливают и сведения такие не должны никому передавать. Иначе сами пособниками окажутся. Хотя, как знать, чужая голова — потемки.
На всякий случай, если покушение удастся, найму пацанов Брона последить за мной пару осьмиц, чтобы сразу же узнать о возможном хвосте.
Но посидев часок в ожидании появления наемника и разговоре за жизнь с Гинсом, я начал думать более практично и по-деловому. То есть, думать больше о себе любимом и о том, нужно ли именно мне решение мечты Гриты вешать на себя или с этим справится какой-нибудь наемник или даже ее новый мужик, который появится после моего ухода.
Да и забеременев, она станет мягче и может сама отказаться от мести, сейчас сжигающей ее.
Чувствую, что не стоит громкое убийство сейчас устраивать, поэтому еще не решил, сегодня готовить арбалеты или лучше перенести решение вопроса на более отдаленный период. Пока сидим с Гинсом в трактире, спокойно ужинаем и разговариваем о жизни, как он теперь хорошо живет в отдельной квартире с Клеей и своей большой комнате с женой, ментально близкой ему по духу. Он конечно таких слов не знает, но говорит, что близкий Ирния ему человек, вот и все тут.
Просидели еще пару часов, стемнело уже совсем, Редкен из постоялого двора не вышел, если он конечно не использовал задний двор из соображений повышенной секретности.
— Ладно, Гинс, пора по домам, дело откладывается, — говорю я приятелю и провожаю его до квартиры.
Чем дольше я обдумываю само решение вопроса, тем больше понимаю, что подставляться вообще не хочу.
Слишком все сложно это, организовать все так, чтобы в полной темноте Грита как-то рассмотрела наемника, ранила его, порадовалась несколько минут его мукам и потом добила совсем. Требуется, чтобы он в это время молчал и не всполошил народ своими криками, никого не оказалось на улице рядом и чтобы потом Стража не вышла на наш след.
Не говоря уже о том, что придется воспользоваться камнями-светильниками, чтобы мстительница могла рассмотреть искаженное мучениями лицо наемника и показать ему, кто именно его настиг через многие годы, чья месть, руки и воля направили этот болт.
Вот зачем мне эти танцы с бубнами? Ведь и так на мне столько всего уже висит, что не стоит дергать судьбу за хвост и усы одновременно.
Сложное это дело и мне не до таких проблем, честно говоря. Гораздо легче просто выстрелить в наемника, не показываясь на виду, тогда можно и ранить, чтобы умер в мучениях, не боясь, что будут названы имена мстителей.
Поэтому я расстроил милую до невозможности, что придется снова ставить слежку, чтобы найти, посещает ли Редкен кого-то в городе. Ибо эта явка похоже провалена и агент ушел от наблюдения. Сам я этого точно не знаю, но решил, что это именно так и никак не иначе.
Грита опять обиделась и ушла ночевать в свою комнату, на что я только усмехнулся.
Она, как неразумный ребенок, мечтает о мести, думать ни о чем другом не может, а у меня на плечах работа многочисленных предприятий и благосостояние многих близких людей. Все это накроется медным тазом, если меня обвинят в убийстве наемника, все мои активы конфискуют в пользу города, особенно мастерскую, в которой производятся арбалеты.
По слухам, в Совете Капитанов уже зреет идея такие стратегически важные производства ставить на службу городу, принуждая владельцев работать почти по себестоимости. Национализировать, как можно это назвать.
Или в лучшем случае контролировать прибыль, обкладывая повышенным налогом.
И если появится информация, что я нанимал мальцов Брона следить за наемником и платил за информацию о появлении Редкена в городе стражникам, то власти обрушат на меня всю репрессивную машину, чтобы забрать мои активы в пользу города. А потом и Крипа прижмут к ногтю, станет мастерской управлять чей-то блатной племянник из Совета.
Ладно, моя доля у Водера никак не оформлена и агентство работает без моего участия, просто у женщин откуда-то появились серьезные средства на скупку жилья. Впрочем о том, что они работают на меня, знает только чиновник в Ратуше, о его молчании я договорюсь с ним самим.
Зато в хамаме я единственный хозяин и половина мастерской Крипа на мне, а бывший цех
