Сам Уильям причины своего успеха понять не пытался. Он, как и прежде, считал, что не пишет ничего выдающегося.
— Сказки хороши, — соглашался он, — но я ничего особенного не сделал. Все они существовали раньше. Я лишь нашел удачные сюжеты и переработал их для театра.
Последнюю пьесу-сказку он назвал своим прощальным словом, которое он говорит со сцены зрителю. «Буря» и вправду получилась прекрасно: на сцене возводились сложные декорации, изображавшие остров, актеры, игравшие роли духов, действительно, словно парили в воздухе, а их голоса неведомым образом «шуршали». Крушение корабля в море каждый раз вызывало гром аплодисментов.
Но «попрощаться» Уильяму толком не удалось. Джеймс умолял написать для него новую историческую драму, которую хотел видеть в театре король.
— Кто ж напишет лучше, чем ты? — заламывая руки, вопрошал он Уильяма. — Ты столько их написал! Чего тебе стоит написать еще одну. Последнюю, так и быть.
— Тебе сложно отказать. Ты же все равно уговоришь. Раз ты решил, что выполнять заказ буду я, значит, по-другому не будет.
— Ты умеешь писать такие вещи. Я бы и рад предложить новому автору. Но сколько мы с этими историческими драмами попадали впросак, когда их писал не ты? Вечно напишут то, что потом перечеркнет цензура.
— Мои пьесы тоже исправляли и выбрасывали целые куски.
— Да, бывало. Но их не запрещали показывать. Что-то просили убрать, но в целом, согласись, ты у нас никогда не пытался выступать против власти. Потому мы и королевский театр, что основной автор, которого ставим, — Уильям Шекспир. И вот, нам снова король оказывает доверие. Кому я поручу такую пьесу? Тут необходимо чутье, опыт работы именно с историческими хрониками.
— Ты же сам мне говорил, что я мало читаю? И у меня в пьесах много ошибок?
— Говорил. Но критика другу никогда не будет лишней. Это не значит, что ты не умеешь писать исторические драмы. И в этот раз я даже не настаиваю на том, чтобы ты прочел больше, чем тебе самому требуется. Работай как обычно. Всех это устраивает.
— У тебя есть идеи, про кого должна быть пьеса? Какое время описывать?
— Все равно. Главное, чтобы без намеков на свержение короля с престола и прочих невоспринимаемых цензурой вещей.
Уильям обещал подумать и дома сел перелистывать толстые тома исторических хроник, с помощью которых чаще всего и продумывал сюжеты для пьес. Задание короля ему было не по душе, но, начав работать, он позабыл на время о своих душевных метаниях. Пьесу следовало закончить как можно скорее. Король не любил долго ждать выполнения своих приказов.
Уильям писал хоть и редко, но очень быстро. Если уж он находил понравившийся ему сюжет в поэме, легенде, древних преданиях, то садился за стол, и перо стремительно начинало летать над бумагой. Джеймса всегда поражала такая скорость письма. Стоило Уильяму только захотеть написать новую пьесу, как через месяц она лежала перед Джеймсом.
— Ты вполне способен писать двенадцать пьес за год, — упрекал Джеймс Уильяма в лености, — когда-то ты писал по три. Теперь одну. При твоих способностях такое расточительство никуда не годится.
Но Уильям знал, что главное — найти сюжет, который захотелось бы описывать. А искать такой сюжет можно все двенадцать месяцев в году. Некоторые казались ему слишком примитивными, другие были переписаны многократно, третьи не удивляли, четвертые не смешили, а пятые не вызывали слез. Истории королей изобиловали свержениями с трона, заговорами и отравлениями. По большому счету выбор был невелик.
В молодости Уильям считал, что сюжетов полно. Он с головой погружался в приключения героев, не успевая описывать одних, как тут же появлялись другие, еще более достойные внимания. Но и тогда он быстро понял, что творчество — это не столько порыв, сколько работа, порой так же надоедающая, как любая иная.
Для новой пьесы главным героем в итоге был выбран Генрих Восьмой. История его развода с Екатериной и женитьба на Анне Болейн и стала основой сюжета. Но, несмотря на то, что все необходимые приготовления для написания пьесы Уильямом были произведены, он чувствовал такую усталость, что никак не мог заставить себя писать так же быстро, как и всегда.
— Я собираюсь поехать в Стрэтфорд, — сказал он Джеймсу, — не беспокойся. Я не подведу тебя и пришлю пьесу как можно скорее.
Уильям засел в своей комнате второго этажа в родном городе и принялся за работу. Он заставлял себя писать каждый день, исписывая назначенное количество строк. В Стрэтфорде он не ощущал былого вдохновения, но усталость не окутывала его тело так сильно, как в Лондоне, и он надеялся закончить к сроку.
В новой пьесе Уильям то тут, то там вставлял ремарки, которые могли бы быть полезными при постановке спектакля. Он не был уверен, что вернется помогать Джеймсу, как он делал это прежде. Пояснения, конечно, отвлекали от основного действия, но Уильям твердо решил довести дело до конца, подробно описывая, что имеет в виду в каждой важной сцене.
Конец Уильям дописывал, совсем выбившись из сил. В Стрэтфорде скука сменила усталость, и он хотел наконец-то закончить пьесу и отправить ее в Лондон. Уильям не пожалел красок, описывая рождение Елизаветы. Речь Генриха на ее крестинах была напыщенной и полна счастливых прогнозов на будущее правление юной принцессы. В ту же речь он вставил и слова о преемнике Елизаветы, нынешнем короле Якове. С отвращением перечитав после написанное, Уильям не стал ничего исправлять.
Пьеса о Генрихе отправилась в Лондон к ждавшему ее с нетерпением Джеймсу. Он был в восторге. Но так просто оставить Уильяма в Стрэтфорде он не мог себе позволить. Джеймс видел, что в этот раз его друг всерьез решил не возвращаться. Он по-прежнему считал такое решение неверным и до конца непродуманным. Поэтому Джеймс написал Уильяму письмо с просьбой вернуться, использовав все красноречие, на которое был способен.
«Уильям, — писал он, — без тебя постановка не состоится. Несмотря на ремарки, которые ты любезно вставил в текст, требуется твое присутствие в Лондоне. Мне все равно необходимы разъяснения по многим сценам. Писать друг другу письма мы не сумеем — король помнит про заказанную пьесу, и мы должны торопиться с постановкой спектакля».
Далее Джеймс хвалил Уильяма за прекрасную речь Генриха, в которой автор сумел отдать должное не только любимой народом Елизавете, но и теперешнему королю. Джеймс не скупился на красивые слова, решив любым способом вернуть Уильяма в Лондон. В письме он воздавал должное и оригинальному сюжету, и прекрасно выписанным героям, и глубокому понимаю исторического момента, и, естественно, языку, которым все это было написано.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
