«А где-то поблизости, — подумала я, — муж Кэти сжимал в объятиях женщину, которая не была его женой. Наверное, он чувствовал облегчение, разрушив наконец любовный треугольник. Где-то поблизости мистер Браун вел уроки литературы, и его ученики на переменах обсуждали слухи о нем, распространявшиеся в школе. И всего лишь в нескольких милях отсюда Билли и Митч пытались оживить заглохший мотор». Но моего Джеймса больше не было в мире. Он исчез. Я тоже решила уйти.
Взяв маленькую белую таблетку, я осмотрела ее. Как пуговица на одежде ребенка. Я проглотила ее и запила горячей водой. Потом в ход пошли еще две таблетки. Они были такими гладкими и крохотными, что я решила глотать их горстями по нескольку штук. Затем мне подумалось, что Кэти может не пережить смерти дочери. И Дэн, вероятно, поверит, что Дженни совершила самоубийство, потому что он оставил семью. Эти мысли могли бы остановить меня, но мой разум уже засыпал. Либо Бог позволит мне взойти на небеса, либо Он снова отвергнет меня. Я попыталась представить себе рай, однако увидела перед собой только темную воду.
После четвертой горсти мой живот напрягся. Я не помнила, когда ела в последний раз. Мне пришлось закрыть глаза и сделать несколько глубоких вдохов. Ком таблеток прошел через горло. Внутри меня зарождалось щекочущее чувство — какие-то слабые порхания, как будто крохотная пчела вибрировала крыльями. Я прижала ладонь к животу, такому плоскому и мягкому в теплой воде. Затем знакомый страх встряхнул мое тело. Пульс ускорился, хотя снотворное уже окутало мозг и мышцы, словно снег на ветвях деревьев. Почувствовав скольжение вниз, я ухватилась рукой за край ванной. Вода поднялась мне до плеч.
Интересно, мог бы у нас с Джеймсом родиться ребенок?
Мне хотелось приподняться в ванной. К сожалению, я потеряла способность двигаться. Сил не осталось. Во мне горел лишь крохотный огонек надежды. Я знала, что совершаю ошибку — как и все самоубийцы. Но другого выхода не было. Мои веки опустились. Сердце билось все медленнее и медленнее.
И тогда я почувствовала, что за мной наблюдают. Я открыла глаза и осмотрела комнату. Рядом никого не было. Мой взгляд тщетно скользил по стенам и кафелю. И все же кто-то с любопытством следил за крупинкой жизни внутри меня. Дженни вернулась. Что-то позвало ее обратно. Наверное, она находилась прямо за моей спиной. Когда я ухватилась за край ванны и попыталась оглянуться, моя рука сбила пузырек с оставшимися таблетками. Они покатились по полу, словно бусины порванного ожерелья. Я закрыла глаза, пытаясь увидеть ее за своими сомкнутыми веками. Маленькое овальное лицо в обрамлении золотистых волос.
Она парила передо мной, пугливо ожидая моей смерти. Когда Дженни заметила мой призрачный взгляд, ее глаза расширились от удивления. Губы слегка приоткрылись. Казалось, еще мгновение, и она заговорит со мной. Дженни приблизилась к дальнему краю ванны и с симпатией кивнула мне. Но она не делала ничего, чтобы спасти свою телесную оболочку.
«Пожалуйста, — мысленно взмолилась я, — войди в это тело. Мне пора уходить».
Я чувствовала, как вода щекотала мою шею. Рука, сжимавшая край ванны, соскользнула и, как якорь, опустилась на дно. Внезапно атмосфера в комнате изменилась. Я ощутила присутствие темной и отвратительной силы — той самой тьмы, которая выбросила меня из дамской комнаты в универсаме. Зло выбралось из-под плинтуса и поползло черной массой по кафельным плитам. И самым ужасным было то, что Дженни не замечала его.
«Поспеши, — безмолвно попросила я. — Поспеши, мое сердечко».
* * *
В подвале было сыро и холодно. По ступеням лестницы и глиняным стенам сочилась черная от грязи вода. Чудовищный грохот за дверью сотрясал мои нервы, но я старалась улыбаться, обращаясь к маленькому ребенку:
— Все нормально, детка. Это просто буря.
Моя дочь — ей не исполнилось еще и двух лет — захныкала и прижалась ко мне. Ее ноги обвивали мою талию. Маленькие пальчики изо всех сил цеплялись за мой грязный передник и ворот синего платья. Придерживая девочку одной рукой, я приподняла фонарь. В последнее время подвал использовался для хранения дров. Я не нашла ни табуретки, ни скамьи. Отдаленный звон разбитого стекла заставил меня пожалеть о том, что я не набросила одеяло на этажерку с любимыми книгами. Узкое подвальное помещение напоминало гардеробный шкаф. На стенах темнели полки с плетеными корзинами. На полу валялись сломанные инструменты, а чуть дальше возвышалась куча дров.
Треск молнии и яркая вспышка напугали ребенка. Девочка громко заплакала. Я тоже вздрогнула от страха, но затем, немного отстранив малышку от себя, изобразила на лице улыбку:
— Тише, солнышко. Все будет хорошо.
Я села на поленья, и она, хныкая, прижалась лицом к моей груди.
Несколько минут назад, когда ствол упавшего дерева разрушил потолок и стену спальни, а отлетевшая планка забора разбила кухонное окно, мы спрятались в подвале. Однако это помещение, казавшееся прежде таким надежным и прочным, постепенно наполнялось дождевой водой. Ее уровень поднялся уже на два дюйма от пола. Свет лампы создавал на темной поверхности воды извилистые полосы — золотистых червячков, которые то появлялись, то исчезали. Оглушительный грохот грома заставил меня вскочить на ноги. Я испуганно взвизгнула, и почти тут же мощный удар потряс все основание дома. Я почувствовала его в своих костях. Мои зубы громко лязгнули. Малышка на секунду затаила дыхание и затем заплакала еще громче. Через щели деревянной двери хлынули струи грязной воды.
Мое сердце отстучало десять громких ударов. Я не верила своим глазам. Неужели в верховьях реки прорвало дамбу? Вода поднималась по моим ногам. Я метнулась к двери и толкнула ее. Она не открывалась. Что-то блокировало ее и удерживало на месте. Я не могла опустить девочку на пол, поэтому мне пришлось усадить ее на кучу дров. Мои дальнейшие попытки тоже оказались напрасными. Дверь не поддавалась. Время замедлилось и превратилось в последовательность исполненных ужаса мгновений. Я нашла среди сломанных инструментов садовую мотыгу и начала молотить ею по планкам двери. Холодная вода, заполнявшая подвал, стала сковывать мои движения. Я отбросила мысль о прорванной дамбе. Скорее всего, рухнула цистерна для сбора дождевой воды. Цепляясь за доски окровавленными пальцами, я звала на помощь мужа, хотя и знала, что он был за многие мили от нас.
Малышка плакала так сильно, что я обернулась. Она сидела на куче дров, но была уже по грудь в воде. Я схватила ее и уложила на верхнюю полку. Вернувшись к двери, я принялась исступленно царапать упрямое дерево, кричать на доски и колотить по ним сломанной мотыгой. Наконец верхняя часть одной планки отломалась, и я смогла выглянуть наружу. Дверь подвала была намертво прижата огромным стволом рухнувшего дуба. Как бы я ни толкала ее, она не двигалась ни на дюйм. Пробитое мной отверстие годилось только для кошки. Вода подбиралась к моим плечам. Зубы стучали от холода.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
