— Не очень-то получилось, — пробормотал Александр.
— Временная заминка, неприятности в пару дней, — пожал плечами Майкл. — Если бы ты не вмешался, всё уже было бы улажено.
Александр покачал головой:
— Что с тобой не так, Майкл? Я же знаю тебя столько лет. Ты суров, ты жесток, но принести в жертву собственных детей…
— Большие жертвы сулят большую выгоду, — Крейн швырнул в мужчину ещё одно суши. — И не надо делать из меня монстра, не способного на любовь. Я человек, в отличие от некоторых. Просто Гюнтер и Герда… не те, кого я люблю.
Чёрт. И всё это у него под носом. Александр никогда не строил иллюзий насчёт морального облика своего босса, но это выходило за любые рамки. Он думал, что знает, на кого работал. И сильно ошибался.
— Во всяком случае, твою сестру я действительно люблю, — ухмыльнулся Крейн. — Кстати, знаешь, как мы с ней познакомились?
Он вновь откинулся на кресло, пускаясь в воспоминания.
— Я же чёртов сын спившегося садовника, лакея в доме больших и важных аристократов. Знаешь, каково это — когда ты не родился с золотой ложкой во рту, когда тебе всего нужно добиваться самому, но даже в этом случае шанс вырваться наверх минимальным?
Александр ничего не ответил; осознавать всё это было очень тяжело, да Крейн и не ждал его ответа.
— Я всегда хотел большего. Копил последние деньги, буквально по копейке, чтобы хотя бы изредка выбираться в дорогие клубы или что-то вроде этого. Там я с Анной и познакомился.
Крейн мечтательно улыбнулся.
— Если говорить о характерах, то мы с ней сразу сошлись. Она была такой же, как я — амбициозной, желающей всего и сразу, не терпящей слабостей и возражений…
Неужели его сестра в детстве была такой? Александр помнил её совсем другой, но… что было правдой, а что притворством? Он уже не знал.
— Вот только всё равно она была дочерью мэра города, а я — сыном грёбаного садовника, — помрачнел Крейн.
Было видно, что говорит всё это он уже не для Алекса, а скорее для самого себя; видно, редко выдаётся шанс выговориться.
Что ж, Алекс и не тешил себя иллюзией, будто бывший босс оставит его в живых — после его попытки пойти против него. Разумеется, о таких вещах говорят только тем, кто… уже не сможет никому поведать открытые ему секреты.
— Папаша только пил, после того, как ублюдок Готфрид уволил его, он совсем опустился, — прожевав суши, продолжил Крейн. — Его убийство стало платой за первый контракт с демонами. Никчемный человек, никчёмная плата. Но — достаточная, чтобы доказать им свою решительность.
Он покачал головой.
— После его убийства всё пошло в гору. Я начал получать то, что всегда хотел, медленно, но верно, за пару лет поднимаясь до уровня твоей сестры. Вот только когда я окончил этот путь — оказалось, что Анна, моя первая и единственная любовь, основная цель в жизни, выходит за бл*дского Готфрида. Того самого пацана, на которого я смотрел всё детство, кто жил в огромном особняке, пока я ютился в домике садовника. Того, чьему отцу прислуживал мой собственный.
Крейн хмыкнул — и, отложив в сторону палочки, заложил руки за голову.
— Как ты и сам видишь, всё пришло к новому контракту. Думаю, они этого ждали — тот, первый, был лишь затравкой, «первая доза бесплатно».
Он улыбнулся.
— Но Анна, кстати, была не против. Это ваш отец настаивал на браке; это он был товарищем отца Артура. Сам Артур же… видел в ней только выгоду. Как и она в нём, кстати говоря.
Да, это так. Здесь для Александра не было никакой новости — то, что брак его сестры и лучшего друга был браком по расчёту, он знал ещё тогда, двадцать лет назад.
— Но его смерть… в ней выгоды было больше, — Крейн продолжал улыбаться. — Это ведь её идеей было не просто убить его… а дождаться формального заключения брака, чтобы можно было претендовать на всё наследие Гофтридов. Узнав о моих возможностях, она легко согласилась на всё. Главное было дождаться, пока брак официально состоится.
Крейн поморщился.
— Ну, а я добавил ещё одно условие — Артур Готфрид должен был умереть до начала брачной ночи. От одной мысли о том, что он будет спать с Анной — моей Анной — меня выворачивало. Так что… да, новый контракт.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Его выражение лица переросло в какую-то странную ухмылку — вроде ироничную, но в то же время… болезненную, что ли?
— Вот только о плате тогда не знали ни я, ни она. Платой оказалось, — Крейн снова скривился, — то, от чего на свет появилась Герда.
Теперь в его глазах плескалась полная ярость. Распрямившись, он швырнул в Алекса уже не суши, а всю тарелку; та стукнулась о мускулистое тело мужчины и мягко упала в глубокий ковёр, суши разлетелись по всему кабинету.
— А всё грёбаные Готфриды, — выплюнул он с отвращением. — Если бы не они, не этот твой Артур, никакой сделки бы и заключать не пришлось. Но всё случилось так, как случилось, и вот…
Он снова осел на кресло.
— Артур был мёртв. А вот его семейка — живее всех живых. Мамаша померла почти сразу после смерти сынка, а отец и сестра здравствовали.
Крейн улыбнулся — садисткой, издевательской улыбкой.
— Когда я отыгрывался на них, то представлял, что на месте Сергея находился сам Артур. Так было ещё приятнее наблюдать за страданиями отца, на глазах у которого насилуют его дочь.
— Но… зачем? — наконец, решился на вопрос Александр. — Я понимаю убийство, но это…
— Зачем? — Крейн поглядел на него, скривившись. — Скажем так… это расплата Готфридов. За то, что мне пришлось смотреть ровно на такую же картину. На зачатие Герды.
Затем Крейн резко рассмеялся, вставая с кресла и обходя стол.
— Но это было тогда. Я был молод, раним… сейчас меня подобные картины больше не удивляют. Я получил большее — власть, возможности…
Он самодовольно усмехнулся.
— Будущее. Важную роль во всём, что случится дальше.
Издевательски похлопав Александра по щеке, Крейн вытер руки о его пиджак.
— Вот только Анна сейчас там с Готфридом, — хрипло заметил Александр. Верёвка тёрла горло, — С чего ты взял, что он пощадит её?
Крейн глянул на него с презрением, как на умственно отсталого дурачка.
— Пощадит? Он её? Твой дружок не в том положении, чтобы решать, кого щадить, а кого нет. Зал, в который он направился, полон демонов. Я всё просчитал заранее; весь ваш план, всё, на что вы рассчитывали — полное дерьмо. Готфрид выполнил свою задачу — вытащил Герду, теперь в нём больше нет нужды.
Взгляд Александра потерянно замер.
— Твоей сестре плевать на тебя, — добавил Крейн тем же тоном, — и всегда было плевать. Она знала твои слабые места, и всегда ими пользовалась. Поэтому она и сказала ничего не делать с Готфридами.
Он покачал головой.
— До сих пор ты был вполне способной служебной собачкой, много раз решал проблемы, спасал наши задницы… но неужели ты правда всё это время думал, что Анне что-то не нравится?
Крейн уничижительно усмехнулся.
— Пора кончать с тобой, Алекс. Но, разумеется… не раньше, чем закончится важное мероприятие. Хочу, чтобы ты увидел, как мир сделает свой первый шаг в новую Эру.
Вернувшись к столу, Крейн щёлкнул пультом — и на соседней стене включился огромный экран, транслирующий происходящее в огромном зале, размерами скорее напоминающими стадион. Зал был полон народу, который громко галдел, предвкушая нечто невиданное ранее.
— Ну, я пошёл, — Крейн с улыбкой поправил галстук. — Пожелай мне удачи, Алекс.
Он подтянул верёвку ещё туже — так, что теперь, чтобы не задохнуться, Александр был вынужден стоять на цыпочках.
— Пошёл ты, — прохрипел мужчина в ответ. Крейн только усмехнулся — и хлопнул дверью.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
…чёрт. Долго он так не простоит, это точно. Александр попытался пошевелить связанными за спиной руками, но Крейн затянул узлы на совесть.
В трансляции на экране, тем временем, что-то происходило. На гигантском экране включился красочный ролик с темнокожей девушкой. Впрочем, Александр почти не смотрел на экран, он пытался как-то выкрутиться. Ноги уже болели, но пока эту боль ещё можно было вытерпеть.
