парнем. Он не стал тратить время на то, чтобы добраться до своей лошади; он просто повернулся и бросился в темноту. Это отвело его от двух морских пехотинцев, которым было поручено прикрывать лошадей. К несчастью для него, это привело его прямо к сержанту Эдварду Уистану. Тем не менее, он разобрался лучше, чем его товарищи, хотя его можно было бы простить за то, что он не понял этого сразу, когда приклад винтовки Уистана врезался ему в живот. Кавалерист согнулся пополам с мучительным, хриплым вздохом, и сержант ударил его снова — на этот раз заученным ударом по задней части шеи, который не раздробил ни одного позвонка.
— Хорошая работа, — тихо сказал Уистан другим членам своего отделения, когда они вышли из темноты вокруг него и потерявшего сознание единственного выжившего из кавалерийского пикета.
В отличие от большинства солдат третьей бригады генерала Кларика, Уистан и его люди носили цельную одежду зеленого и коричневого цвета в крапинку, а не традиционные светло-голубые бриджи и темно-синие туники королевских морских пехотинцев Чариса. Их винтовки также были короче стандартного оружия, с коричневыми стволами, а поля их традиционных широкополых черных шляп были резко сдвинуты на правую сторону.
Их отличительная одежда выдавала в них разведчиков-снайперов. Никто из них не знал, что вдохновением для их организации послужило случайное замечание сейджина Мерлина, оброненное в разговоре с бригадным генералом Клариком, когда он был всего лишь майором. Что они знали, так это то, что они были отобраны и обучены специально как малочисленные элитные силы, которые будут прикреплены к стандартным подразделениям морской пехоты. Они были предназначены для миссии, точно такой же, как только что выполненная, и их функция после вступления в бой заключалась в том, чтобы служить прикрытием стрелков на ранних стадиях и специально нацеливаться на любого офицера, которого они могли идентифицировать на другой стороне. Довольно многие из них в прошлом работали охотниками или, в некоторых случаях, браконьерами, и у них развилась характерная развязность, которая гарантированно… раздражала любого другого морского пехотинца, чей путь они случайно пересекли в таверне или борделе. Многие из них, как следствие, были довольно хорошо знакомы с береговой охраной.
Конечно, это был первый раз, когда они действительно использовались в полевых условиях. Сержант Уистан прекрасно понимал, что он, его люди и вся концепция разведчика-снайпера находятся на испытании. Хотя ему, возможно, и не пришло бы в голову описать это именно в таких терминах, он был полон решимости самим обеспечить свое будущее, и пока ему не за что было кого-то упрекать.
Пока что.
— Жак, возвращайся и скажи лейтенанту, где мы находимся. Скажи ему, что последний пикет в списке ликвидирован. Все остальные подождут здесь.
— Есть, сержант.
Указанный морской пехотинец кивнул и вприпрыжку скрылся в темноте.
— Все остальные занимают позиции, — продолжил Уистан, и они рассредоточились, образовав свободный периметр вокруг позиции бывшего пикета. Уистан критически осмотрел их, затем удовлетворенно хмыкнул и присел на корточки, чтобы проверить состояние выжившего корисандца.
X
Харил-Кроссинг, баронство Дейруин, Лига Корисанды
Сэр Корин Гарвей заставил себя выглядеть терпеливым, ожидая, когда в мир вернется свет раннего рассвета. Он чувствовал запах дождя, но тот не казался таким уж неизбежным, и его приближение наводило на мысль, что день может быть, по крайней мере, немного прохладнее, чем вчера. Это было бы неплохо, хотя, если все пойдет так, как он планировал, сегодняшний день будет достаточно жарким, чтобы удовлетворить любого.
Вот так, — подумал он, наблюдая, как по восточному горизонту ползут первые розовые и золотые проблески. — Теперь осталось недолго.
Он оставил свою штаб-квартиру в доме плантатора и поехал вперед, чтобы лично следить за развитием событий, но не выехал за пределы самого города, каким бы заманчивым это ни было, он знал, что ему нечего делать рядом со своими самыми передовыми формированиями. Ничто из того, что они могли бы получить от его присутствия с точки зрения улучшения морального духа или устойчивости, не стоило бы возможности того, что его могут вывести из строя… или гораздо большей вероятности того, что он окажется увязшим в какой-то чисто локальной ситуации, когда он должен контролировать общее сражение.
Тщательно все обдумав, он выбрал шпиль самой большой церкви Харил-Кроссинг в качестве своего передового командного пункта. Это дало ему лучший обзор на большей площади, это обеспечивало хорошую высоту для семафорной мачты, которую его инженеры установили за ночь, и это был достаточно заметный ориентир (особенно теперь, когда на нем была прикреплена мачта), чтобы курьеры, пытающиеся найти его с сообщениями от его подчиненных командиров, не должны были счесть свою задачу трудной. Теперь он зевал, держа в обеих руках чашку горячего какао, в то время как небо постепенно светлело и из темноты начали проступать детали.
Он был рад, что принял решение вывести войска на позиции вчера, потому что либо разведчики Уиндшера неверно сообщили о местоположении колонны чарисийцев ранее в тот же день, либо чарисийцы значительно ускорили темп вчера днем. Он был склонен полагать, что это, вероятно, комбинация того и другого. Точно оценить положение противника на такой сильно заросшей местности было бы трудно и в лучшие времена, и он хотел бы приписать неожиданное раннее прибытие чарисийцев исключительно совершенно естественной ошибке со стороны кавалерии. Но он не думал, что это так просто, и он задавался вопросом, могли ли чарисийцы каким-то образом пронюхать о его собственном присутствии у Харил-Кроссинг. Он не понимал, как они могли подвести кого-либо из своих разведчиков достаточно близко для этого, даже не будучи обнаруженными, но всегда было возможно, что кто-то из местных жителей предоставил информацию другой стороне, невольно или в обмен на плату.
Он потягивал какао, наслаждаясь насыщенным вкусом, и свежая энергия, казалось, струилась по его венам. Теперь это не должно быть намного дольше…
Там. Это были штандарты его самых дальних передовых батальонов. У него все еще не было столько мушкетов, кремневых или фитильных, как он предпочел бы. Хуже того, согласно донесениям его собственных кавалерийских разведчиков, каждый из чарисийцев, которых они видели до сих
