голову, чтобы осмотреть комнату. — Все мы.
Он имеет в виду всех своих детей.
— Позвони моему помощнику и назначь время, — хрипло говорит Уит, и я закатываю глаза. Такой типичный ответ Уита.
Хотя я должна ценить его последовательность.
Спенсер не отходит от меня, пока наши гости уходят один за другим. Мы остаемся у двери, благодарим всех за то, что пришли, пока они уходят. Я пытаюсь извиниться за то, что произошло, но никто из них не хочет этого слышать.
— Это не твоя вина, — говорит мне Саммер, ее искренний взгляд не отрывается от моего. — Нежелательные гости всегда способны испортить вечеринку.
Это заставило меня рассмеяться. Но только на минуту.
Я все еще потрясена тем, что случилось с моей матерью. Одно ее присутствие заставляет меня содрогаться. Теперь она имеет другую власть надо мной, и я презираю ее.
Я презираю ее. Презираю.
Когда все ушли, и дом был очищен от обслуживающего персонала, Спенсер ведет меня в массивную ванную комнату, соединенную с его спальней, и практически требует, чтобы я приняла ванну. Он даже набирает для меня воду и добавляет ароматические соли для ванны. Я позволяю ему заботиться обо мне, едва шевелясь, когда он расстегивает молнию на моем платье. Поднимаю руки, когда он говорит мне сделать это, чтобы снять его. Когда я стою перед ним в одних кружевных бледно — розовых трусиках, глядя в пространство, он целует меня.
— Все будет хорошо, — бормочет он, его рот находится прямо у моего уха. — Я обещаю.
Я смотрю, как он уходит, и в тот момент, когда дверь закрывается, мне становится так невероятно одиноко, что возникает искушение позвать его обратно в комнату. Раздеть его догола и заставить принять ванну вместе со мной.
Мы бы не только купались. Мы не можем находиться рядом друг с другом без одежды, чтобы ничего не произошло. Я удивлена, что он проявил такую сдержанность и ушел от меня, когда я была практически голая.
Он никогда не делал этого раньше.
Мой взгляд блуждает по огромной ванной комнате и замечает мой телефон на гладкой мраморной стойке. Я беру его, замечаю уведомления на экране и нажимаю на сообщение iMessage.
Сообщение от моей мамы.
Я так скучаю по тебе. Я хочу, чтобы ты не отворачивалась от меня. Натравливать на меня своего сторожевого пса не получится вечно. Ничто не сможет разлучить нас, дорогая. Я такая же часть тебя, как и ты меня.
От ее слов у меня по позвоночнику пробегает холодок. От зловещего тона в них.
Появляется еще одно сообщение, и мой телефон вибрирует, когда оно приходит, заставляя меня вздрогнуть.
Это больно — видеть свою семью вместе, не включая меня. Я не знаю, что еще можно сделать, чтобы решить твою проблему со мной. Я сказала, что мне жаль. Что еще ты хочешь?
Подняв взгляд, я вижу свое отражение в зеркале и медленно опускаю руки по бокам, очарованная тем, что вижу.
Женщина нормального роста. Среднего. Не болезненная и неловкая, какой я была раньше. Не бледная и исхудавшая, едва способная стоять на ногах. С чистыми легкими, ясной головой и румяными щеками. Шелковистые светлые волосы там, где раньше они были ломкими. Ясные голубые глаза там, где когда — то они были затуманенными и с красным ободком.
Я поднимаю подбородок и делаю шаг ближе, упираясь руками в край мрамора. Когда — то давно я была робкой девочкой, которая боялась собственной тени. Она притворялась, что с ней все в порядке, хотя на самом деле это было не так.
Девочкой, которая слушала каждое слово своей матери и верила ей. Которая потом ополчилась на свою семью и друзей, потому что не знала ничего лучшего.
Она почти потеряла мужчину, которого любила, но, тем не менее, я живу с ним. Он заботится обо мне. Спенсер любит меня.
И я люблю его.
Я собиралась сказать ему это тоже, когда появилась она и все испортила.
Типично.
Телефон снова жужжит, и я проверяю свои сообщения, чтобы увидеть, что это то же самое, что она прислала раньше. У меня возникает искушение ответить ей. Я даже открываю телефон и захожу в текстовый поток, мои пальцы уже готовы напечатать язвительный ответ.
Вместо этого я аккуратно кладу телефон обратно на стойку и отхожу от нее. Телефон снова издает звук, вибрация посылает его на стойку, и я, не задумываясь, бегу к нему, беру его в руки и подхожу к окну. Оно распахивается в одно мгновение, слишком легко, и я выбрасываю телефон наружу. С тридцать шестого этажа. Взмах телефона, подхваченного воздухом, прежде чем он упал на землю, заставляет меня сделать шаг назад, после чего я поднимаюсь на цыпочки и пытаюсь заглянуть в едва приоткрытое окно, но ничего не вижу.
Как будто его поглотило небо. Исчезло.
Исчезло.
Потом я вспоминаю, что у меня новый телефон с новым номером, и удивляюсь, как она смогла до меня дозвониться. Кто дал ей этот номер? Кто?
Я захлопываю окно и выбегаю из ванной в поисках Спенсера, которого нахожу стоящим у кухонной стойки, со стаканом, полным насыщенной коричневой жидкости, зажатой в его пальцах, когда он собирается поднести его к губам. Он останавливается, увидев меня, и я уверена, что представляю собой зрелище. На мне только трусики, которые полностью прозрачны, и мои глаза дикие. Я чувствую себя дикой.
— Кто дал мой номер телефона моей матери?
Он аккуратно ставит стакан на стойку. — Я не знаю.
— Я купила новый телефон перед поездкой в Big Sur Я не давала этот номер никому, кроме Роланда
— Ты дала свой номер людям, когда вернулась сюда, не так ли?
Я киваю, оглядывая кухню, желая, чтобы у меня тоже был напиток. — Что это? — Я показываю подбородком в сторону стакана, стоящему перед ним.
— Скотч.
Я гримасничаю. — Отвратительно.
— Это приобретенный вкус.
— Мне нужно пиво. Или водка. Может быть, текила. — Я подхожу к холодильнику и открываю дверцу морозильной камеры, от холодного воздуха по коже бегут мурашки. — У тебя нет водки? Что ты за мафиози?
— Не русский, это точно. — Он закрывает за мной дверцу, пристраиваясь между холодильником и мной, его тепло просачивается в мою наготу. — Что ты делаешь?
— Я в бешенстве.
— Я это вижу. — Его горячий взгляд пробегает по мне, заставляя меня дрожать. — Ты выключила воду?
— Что? О. Нет.
— Ты хочешь затопить нашу ванную? — Он выгибает бровь.
Теперь моя очередь бросить взгляд на него. Он давно снял пиджак и галстук, белая рубашка расстегнута
