— Ты его все равно не достанешь — он в защитном куполе. А нам пора убираться отсюда. Мы еще разберемся с ним — обещаю.
Ожидавшие сигнала горгульи неожиданно сильными для столь хрупких тел руками подхватив нашу троицу, стаей темных птиц ринулись в пролом. Мне снова вспомнились приключения Элли по пути к Изумрудному городу — уж слишком это напоминало путешествие на летучих обезьянах.
Не знаю, куда и сколько времени мы летели. Иногда я будто проваливалась в темный колодец кошмара, в котором меня все еще держали спеленатой тонкими нитями страшные безликие твари с сияющими в бездонных провалах глазниц слизкими существами, пытающимися выбраться наружу и дотянуться до меня.
Мы прилетели в маленький домик, затерявшийся то ли где-то в глухом лесу, то ли на околице мироздания. Я сидела на мягких одеялах, устилавших пол, привалившись к теплому боку сфинкса, счастливого от мысли, что мы живыми умудрились выпутаться из такой передряги. Рядом со мной развалился Алекс, искоса поглядывая в нашу сторону и поглаживая мои несчастные руки кончиками пальцев. И, что самое удивительное, меня не стесняло ни присутствие Айлери, ни ехидные взгляды привидения. Мне было просто хорошо чувствовать прикосновение теплой ладони и не выяснять в очередной раз несуществующие отношения. Неожиданно мой локоть соскользнул и уперся во что-то твердое. И что у нас тут? Кошелек? Да это же мой кошелек с артефактами!
— Хозяйственный, ты мой! — я от души чмокнула сфинкса во влажный нос. — Правильно — нечего всяким нехорошим дядькам наши артефакты оставлять!
— Он не нехороший дядька, — неожиданно возмутился Айлери, — это Ректор Академии.
— Этот маньяк с садистскими замашками — ректор? Представляю, чему он вас там учил!
— Он не маньяк, — как-то вяло возразил фей.
— Ага, а то, что он не дрогнув, обрек на смерть сотню детишек, да еще собирался перерезать тебе горло, говорит о его величайшей доброте и заботе! — мой голос так и сочился ядом.
— Ректор до сих пор считал, что ты то самое великое зло, против которого мы все должны бороться — он же не знал, какая ты на самом деле. А насчет детей… Он понимал, что ты их не тронешь — на это и был весь расчет!
— Тебе не кажется, что ты сам себе противоречишь? — вмешался Алекс.
— Если он считал, что я великое зло, то жизнь детей, как, впрочем, и твоя, для него не имели бы никакого значения, — пояснила я мысль колдуна. — Ладно, не расстраивайся, — я потрепала друга по загривку.
Я снова поймала сочувствующий взгляд Алекса, будто он искал в моих глазах признаки горя и отчаяния по поводу случившегося. И каждый раз он задерживался на кулоне на моей шее.
— Ты мне так и не ответила — это украшение очень дорого тебе? — он покрутил в руках голубой камень, вновь засветившийся в его руках.
— Да нет, — я небрежно пожала плечами. Ну не признаваться же ему, что эта цацка надоела мне хуже редьки!
— Тогда, извини, но я ужасно хочу это сделать уже который день, — не тратя времени на долгие объяснения, что именно он собирается сделать, колдун, придержав цепочку на моей шее, второй рукой рванув висюльку.
Опа! Цепочка неожиданно легко оборвалась и камешек, вспыхнув напоследок, погас на полу.
— Значит, я на самом деле не ошибся, — и, что он спрашивается, хочет этим сказать, да еще таким странным растерянным голосом?
Я не успела даже толком удивиться, потому что сфинкс, взвизгнув от радости, вскочил на ноги, лишив меня опоры и, окончательно свалив на спину, принялся облизывать мое лицо.
— Алечка, милая, это снова ты! — с таким усердием он меня не только умоет, но и голову вымоет — вон обслюнявленные черные волосы уже лезут в глаза. Черные?!
Я, совершенно не обращая внимания на экстремальное умывание, недоверчиво взяла обмусоленную прядь. Все правильно — амулета больше нет, и я снова стала собой. Опустив взгляд, я с удовольствием обозрела свои родные джинсы и топ, едва прикрытые знакомым плащиком, который я присвоила в пещере. Не сравнишь с моим новомодным прикидом, но мне мои тряпки милее всех вычурных нарядах, так дорогих сердцу леди Мейтэль.
Алекс, с мягкой улыбкой наблюдавший и за восторгом льва, и за моим обследованием собственной внешности, чуть поморщившись, прикоснулся к груди. Привидение, до сих пор с умилением взирающее на суету, со снисходительным видом познавшего все таинства жизни мудреца, встрепенулось.
— Уж не задел ли тебя злодей, что-то ты побледнел, колдун? — засуетилась бабка.
— Что с тобой? — отодвинув морду сфинкса, который, будто зайчик на знаменитых батарейках, не мог самостоятельно остановиться, я с тревогой уставилась на колдуна.
— Не знаю, будто кипятком обожгло, — поморщился Алекс, но, заметив мою тревогу, поспешил успокоить: — Да не волнуйтесь вы, уже все в порядке.
— А ну расстегни рубаху — мало ли что, — старуха говорила так требовательно, что колдун только пожал плечами.
Равнодушно расстегивая пуговицы, явно только для того, чтобы успокоить меня и старуху, он пристально рассматривал мое лицо. От такого внимания я почувствовала себя весьма неуютно. До кукольной красоты леди Мейтэль я явно не дотягиваю. Чтобы избежать внимательного изучающего взгляда, я уставилась на его руки. Увидеть откровенное разочарование в его глазах мне сейчас хотелось меньше всего. Лучше уж в очередной раз узреть свою ладошку, отпечатанную на его груди. Не сказать, чтобы слишком приятное зрелище, но все познается в сравнении.
Легким жестом отвернув воротник, колдун перевел взгляд на привидение — видишь, мол, ничего страшного! Но, вытянувшаяся физиономия бабки, совершенно не говорила о том, что ничего не произошло. Да и у меня в глазах повис немой вопрос. Даже Айлери бросил свои попытки продолжить тисканье и застыл, как воплощенное удивление. Тот самый отпечаток, с которого так неудачно началось наше знакомство, бесследно исчез. На мгновение мне показалось, что где-то под кожей мерцают тонкие нити, повторяющие контур моей ладошки, но стоило мне смигнуть, как все пропало.
— Как это? — кажется, в этот раз удивился даже непробиваемый колдун. Алекс недоверчиво потер грудь, будто пытаясь на ощупь найти пропавшее клеймо.
— Мавр сделал свое дело, — задумчиво пробормотала я.
— Что? — на меня смотрели три пары удивленных глаз.
Ой! Я и не думала, что они прислушиваются к моему лепету.
— Простите, это я о своем, о девичьем, — попробовала отговориться я, но, судя по внимательным взглядам, без объяснений мне не обойтись.
— Это я-то мавр? — с преувеличенным возмущением отозвался Алекс. — Кстати, что это такое?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
