не как обычно. Чуточку больше беспокойства.
– Да. Более-менее. – Неужели она как-то узнала, что он в Питере?
– Точно?
– Точно.
– Или ты просто не смеешь волновать несчастную больную сестру?
– Конечно, я не хочу тебя волновать. Но и поводов особых нет. Всё идёт своим чередом.
Нет! Он никогда не взвалит на неё свою ответственность. Сейчас это немыслимо. Ей и так невыносимо. Ещё вчера он подумывал об этом, но сейчас, слыша её голос, который стал прозрачнее, легче, бессильнее, всякое поползновение втянуть её во всё это, в эти эсэмэски об их давно погибшем брате, виделось ему убийственно бессердечным и чёрствым, чуть ли не преступным.
– Хорошо. Спрошу так: тебе не приходили последнее время странные сообщения?
Внутри у Артёма всё сперва сжалось, потом ухнуло куда-то. Он на несколько секунд скрючился. Слюна не глоталась. Тошнило.
А Вера только повторяла в своей Самаре:
– Алло! Алло!
Он наконец смог выдавить из себя:
– Да. Получал.
Она прочитала ему текст.
– Такие?
– Да. И ты тоже получила?
– Получила.
– У тебя есть предположения, кто их нам шлёт?
– Нет. Просто хотела тебе сказать, чтоб ты не волновался. Это какой-то ненормальный.
– Но этот ненормальный где-то достал номера наших личных телефонов.
– Это несложно при желании. Просто не волнуйся. Прошу тебя.
– Почему он в курсе нашей семейной трагедии?
– Уверена, скоро всё выяснится. – Голос Веры с каждым словом обретал спокойствие.
– Да как оно выяснится? Не понимаю тебя. Скажи, а почему в семье почти никогда не вспоминали Веню, не ходили на кладбище?
– Мы с отцом и матерью ходили. Тебе было нельзя.
– Почему?
– Это не телефонный разговор. Расскажу при встрече.
– Ну а сейчас ты можешь сказать мне, где он похоронен?
– Нет. Прости. Не сейчас.
Вера отсоединилась, оставив только равномерные, неприятные, бессердечные гудки.
Вот это поворот!
Тут же высветилось сообщение от Майи.
«У меня всё нормально. Тронута, что волнуешься».
Вчера он так ждал её отклика. Но сейчас ему было совсем не до этого.
Ситуация усугублялась. Маньяк добрался и до Веры. Веры, над болезнью которой Майя позволила себе подтрунивать. И теперь она демонстрирует, что настроена помириться? Нет уж. Простить её так быстро – это предать Веру.
Уже почти одиннадцать! В полдень надо звонить полицейскому, Ивану Елисееву. Фамилия, как у купца.
Нечто ужасное неотвратимо надвигалось на него и его сестру.
Что он скажет этому Елисееву? Боже мой! Необходимо как-то успокоиться.
Он включил чайник. Насыпал в кружку растворимого кофе. Задумался.
Он не сообщил Вере, что он в Петербурге.
Ему не справиться со всем этим одному.
В этом городе кто-то может ему помочь?
Света? Он её почти не знает. Она – случайность в его жизни, не более.
Лиза! Племянница. Если Вера за это время её известила, что больна, то девочке сейчас точно не до него. Но не факт! Там сложности в отношениях. Лиза, кажется, намеревается вести самостоятельную жизнь и к родителям особо не привязана. Вера, помнится, не хотела её пока в это всё вовлекать.
Чайник забурчал чуть громче, потом ещё громче, слово бегун перед финишем, и наконец с облегчением выключился.
«Лиза, привет! Это твой дядя Артём. Я сейчас в Питере. Если есть желание, можем где-нибудь пообедать».
Племянница перезвонила почти сразу.
– Дядя Артём! Какая неожиданность! Какими судьбами? Командировка?
– Не совсем. Ну что, пообедаем?
– Да. Где и во сколько?
– Давай в полвторого. Я тут не особо знаю места.
– А ты где остановился?
– Снял квартиру на Фонтанке, рядом с Невским.
– Ближе к Неве? – Голос Лизы немного потерял благостность.
– Нет. В противоположную сторону.
– Я бы где-нибудь суши поела… Так-с… Хорошо. Есть «Две палочки» на углу Невского и Владимирского. Может, там?
– Давай.
– Дядя Артём, а можно я буду со своим парнем?
– Без проблем.
Лёгкий разговор. Теперь ясно, что болезнь Веры пока ей не явлена. Правильно ли отказывать дочери в праве посочувствовать матери, помолиться за неё?
Нахлынули воспоминания о том, какой Лиза была в детстве, но ничего с собой не принесли. Расплывчатые пятна: какой-то пикник на берегу Волги, хныкающая девочка. Потом почему-то маленькая Лиза в его видениях выросла и превратилась в Майю, которая трясла перед ним огромным мобильником с экраном, горящим ярко-красным огнём…
* * *
Генерал выглядел таким усталым, что Елисеев предложил ему вздремнуть часок-другой на его кровати, но тот отказался.
Они обо всём договорились. Сейчас главное – не делать резких движений.
Елисеев настаивал, что адресат тайного Телеграм-мессенджера Вики – генерал-лейтенант Родионов. Крючков долго не соглашался, уверяя, что Родионов, очевидно, вышел на след молодёжной группы, а когда Вика погибла, принялся превращать её в террористку, потому что без этого не хватало поводов для окончательного разоблачения антиправительственной деятельности. По мнению генерала, предположение, что он прежде завербовал её, не лезет ни в какие ворота. Однако Елисеев шаг за шагом восстанавливал события, и генералу ничего не осталось, как согласиться. В итоге сложилась следующая картина.
Вика каким-то образом попала в круг молодых людей, числящих себя оппозицией, бунтарями, вольнодумцами, и сразу же пожалела об этом. По неясным причинам она побоялась сказать об этом деду. Родионов как друг семьи знал Вику с самого детства, как и она его. Вероятно, она с ним поделилась своими страхами. Он утешил её, обещал поддержку и попросил не покидать группу, а, напротив, держать его в курсе их замыслов. Готовая бунтарская организация – мёд для руководителя антитеррора. Из рассказа Коротковой следовало, что часть участников революционного круга, особенно Виктор Небратских, убеждали остальных в необходимости акций. Каких, журналистка не уточнила, но можно предположить, что некоторые из этих помыслов пришлись Родионову по вкусу, на уголовное дело об экстремизме материалы подкапливались, оставалось совсем немного до триумфального разоблачения. Между тем Виктор Небратских завёл с Викой роман, они сблизились, ни в чём себе не отказывали, но вскоре Вика, судя по Телеграму, вступила в отношения с Владимиром Ясновым (Короткова такую фамилию не называла). Небратских на время отъезда своего приятеля Рахметова получает ключ от его квартиры. Не исключено, до этого он, движимый ревностью, что-то нашёл у Вики в компьютере или в телефоне, который, скорее всего, уничтожил. И – вполне вероятно – наткнулся на Викины доносы. Она могла случайно оставить страницу открытой, она же не профессиональная шпионка и от любовника слежки не ожидала. Он привёл её в квартиру Рахметовых, провёл с ней ночь, утром задушил, потом положил в ванну и пытался накачать её наркотиками, но толком не успел, потому что тут ни с того ни с сего явились Рахметовы. Они, обнаружив, что натворил
