— Ты хорошо постарался. — Отворачиваюсь и стараюсь не смеяться над тем, как Мэтт дёргает за ворот рубашки.
— Чувствую себя чёртовой обезьяной. Напомни ещё раз, почему я согласился? — выдохнув, спрашивает он. Я вижу, как Мэтт нервничает и негодует.
Тянусь к нему, убирая его руки, и сама поправляю воротник и расстёгиваю верхнюю пуговицу.
— Потому что ты поможешь многим семьям, а ты до смешного щедр. Это одна из твоих черт, которую я не ненавижу, — говорю, вызывая смех Мэтта.
Он ухмыляется.
— Просто для справки: я к тебе вообще ненависти не питаю.
На мне свитер и юбка. Мэтт проводит руками по моим бокам, затем спускается к бёдрам. Пальцами он вырисовывает круги, невинными прикосновениями пробуждая мои желания. Тело трепещет, мне хочется обладать им прямо сейчас.
— Прекрати. — Беру его за руки и убираю со своей талии. — Ты не сможешь избежать интервью. Даже с помощью своих рук.
Пойман с поличным. Сквозь ухмылку Мэтт дуется.
— Ничего от тебя не скроешь. — Он обходит меня и проводит руками по волосам и короткой щетине. — Ты уверена, что мне не стоит бриться?
Его волосы медленно отрастают. Скучаю по более длинным волосам, но сейчас я хотя бы могу проводить по ним пальцами. Борода — это отдельная история. Она уверенно двигается к той длине, что была, когда мы только встретились.
— Не смей. Мне очень нравится, как ты выглядишь. — Глаза Мэтта многообещающе горят. Тянусь к нему, и мы переплетаем пальцы. — Ни для кого не меняйся.
— Даже для ESPN? Потому что они серьёзные ребята. — Он усмехается, выгибая бровь.
— Даже для них. Кстати, раз уж мы об этом заговорили, нам пора. Встреча в зале назначена на девять.
Мэтт не хотел соглашаться на откровенное личное интервью, когда представители UFC и ESPN впервые обратились к нему в прошлом месяце. Он достаточно скрытен, что я уважаю. Но люди хотят услышать историю после его возвращения в качестве тренера Хавьера, триумфально вошедшего в UFC. И я это понимаю. Мэтт очарователен.
Но всё же, подумав о том, сколько жизней можно изменить и какую большую аудиторию привлечь, он начал сомневаться. После того как я предложила совместить интервью со сбором средств в тренажёрном зеле и провести трансляцию через сайт, Мэтт решился поделиться горькими подробностями своего прошлого. Я переживаю за него, но он один из самых сильных мужчин, которых я знаю, как эмоционально, так и физически. Мэтт сможет сделать это.
Мы приезжаем в «Саут-Сайд», где уже кипит бурная деятельность. И даже несмотря на отмену всех сегодняшних занятий, в зале много тренеров и бойцов, которые пришли для поддержки. Денни, Хавьер, Шантель, Мэйсон и Рикки уже под контролем репортёров, отвечают на вопросы о брате, тренере и друге.
Мэтт — следующий. Отхожу в сторону, чтобы таким образом поддержать его в случае заминки. После нашего воссоединения в Вегасе, он рассказал мне о своём прошлом, и я единственная здесь, кто знает все подробности. Журналистка начинает с лёгких вопросов, демонстрирующих харизму и беззаботность Мэтта. Он отлично справляется, но мы оба понимаем, что это только начало.
Однако следующие вопросы всё равно даются тяжело.
— Ты, должно быть, знаешь, что вокруг ходит много слухов касательно твоего детства. Близость с мамой до самой её смерти, отдаление от отца. Ты никогда об этом раньше не говорил, но сейчас решился. Расскажи о своём взрослении.
Мэтт кивает, на его лице маска боли.
— Пока отца не было рядом, мы смеялись и вокруг царила любовь. Еды не хватало, а одежду покупали в комиссионном магазине или получали от соседей. Мама не закончила старшую школу. Она работала в розничной торговле, бралась за всё подряд, чтобы прокормить нас. Мы жили в дерьмовой квартире… Простите, мне можно так говорить?
— Да, можно.
— Было тяжело, но это был мой дом.
— Отец присутствовал в вашей жизни?
— Чаще, чем я того хотел. В детстве я боялся его приездов. Иногда он приходил на ночь, в другие разы — на целые недели. С ним мама менялась, переставала улыбаться, смеяться. Все её действия были, по его мнению, неправильные. Отец оскорблял её, кричал, начинал бить, толкать. Мне приходилось уходить в комнату, но я всё слышал. Представляете, каково это, слушать, как твой собственный отец насилует твою мать после того, как избил её до полусмерти?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Спортивный зал заполнился тишиной, все ожидали продолжения, затаив дыхание. Моё сердце болит за того маленького мальчика, за всю ту боль, что он пережил.
— В Соединённых Штатах каждую минуту двадцать человек подвергаются насилию со стороны своего сексуального партнёра. И только тридцать процентов из них получают медицинскую помощь при полученных травмах. Число детей, пострадавших от актов насилия, ошеломляет — почти девяносто процентов. Но это лишь цифры, а их легко забыть. Домашнее насилие уродливо. Изнасилование уродливо. В нашей культуре есть что-то неправильное, и я делюсь своей историей в надежде, что таким образом ситуация поменяется.
Мэтт отворачивается от журналистки и смотрит в одну из камер. Он говорит эмоционально, в глазах слёзы:
— Вы заслуживаете большего, как и ваши дети. Мы можем помочь. Я обещаю это вам.
Не думаю, что в зале остался хоть один человек, которого не тронула история Мэтта. Все сдерживают себя, стараясь не издавать ни звука. Хочется отдать должное журналистке, она остаётся спокойной и задаёт вопрос, интересующий всех.
— Спасибо, Мэтт. Просто… спасибо. — Она прочищает горло. — Давай вернёмся к твоему последнему бою в октагоне. Действующий чемпион в дивизионе. Тебе предсказывали победу. Но что-то пошло не так.
Мэтт смеётся, но совсем невесело.
— Ещё как.
— Что произошло?
— Виктор Суарес добил меня правым хуком в конце третьего раунда. Должен сказать, этот парень умеет драться. Я услышал звон в ушах, когда он коснулся меня своей перчаткой. Я знаю, что такое получать удары, но этот раз был другим. На самом деле, я слабо помню четвёртый раунд, но я смотрел видео.
— Это завершило твою карьеру.
— Да, специалисты сказали, что если бы я получил ещё один такой удар, то не смог бы ходить. Люблю борьбу. Она была моим спасением. Это в моей крови. В то время, наверное, это были худшие новости для меня. Отстойно, когда единственное, что ты любишь, вырывают прямо из твоих рук, а ты не имеешь права голоса.
— Но эта ночь запомнилась другим. Перед боем твой отец сделал ставку против тебя и выиграл более пятисот тысяч долларов.
Мэтт сжимает челюсть, его гнев вырывается на поверхность. До этого ему удавалось сохранять спокойствие, но сейчас он выходит из себя.
— Да, именно так.
— Это уже плохо, что он сделал ставку против своего сына, но несколько человек заявили, что видели его, приходящего к тебе в отель. Что ты можешь сказать на этот счёт?
— Он приходил увидеться, просил проиграть.
Позади меня раздаётся вздох от Дэнни или Хавьера, но я не отвожу глаза от Мэтта, как, в принципе, и все в помещении. Напряжённо жду его следующих слов.
Журналистка прищуривается.
— Почему?
— Хотел, чтобы я сделал ему одолжение, и он смог избавиться от долгов. У отца была игорная и алкогольная зависимости. Хотел бы я сказать, что его предложение было шокирующим, но на самом деле это было в порядке вещей.
— Он предлагал разделить выигрыш?
— Конечно.
— Мэтт, ты специально проиграл Виктору Суаресу?
— Нет, чёрт возьми. — Мэтт глубоко вздыхает и продолжает: — Думал ли я об этом? Ни секунды. Но я страдал от чувства вины. Отец предупредил, что, если я не проиграю, его убьют. Даже не могу описать, какое облегчение я испытал тогда. Потому что мой отец всегда был там, отравляя всё хорошее в моей жизни. Поэтому, чтобы не иметь с ним ничего общего… после всего, что он сделал для моей матери, для меня? Сделать так, чтобы он не появлялся и не вмешивался в мою карьеру? Это звучало просто идеально.
— Но, с другой стороны, я так долго работал, чтобы не стать таким, как он. Я был озлобленным подростком, оказавшимся на улице в шестнадцать. В ММА я нашёл своё успокоение, получил контроль, уверенность. Я не бился, чтобы убивать, я делал это ради спорта и, да, немного ради славы. Если бы я победил и стал ответственным за его смерть, чем бы тогда я отличался от него? В конце концов, Суарес принял решение за меня. Он чертовски хороший боец, и единственное, о чём сожалею, что не могу взять реванш.
