- Снять маску! - громко приказал Судья.
В мгновение ока с Пика не слишком аккуратно, расцарапав шею до крови затяжкой, сорвали мешок.
Резкая вспышка солнечного света, заструившегося из окон, что располагались в верхней части Зала у стены, позади присяжных, на мгновение ослепила Пика. Проморгавшись, он поднял очи на Судейских, услыхав своё имя.
- Пик Марк Юлий, вы являетесь подсудимым в деле № 672, о Государственной Измене, - начал оглашать суть дела Судья.
Встретившись глазами с этим высокопоставленным чиновником, мышонок обомлел, его сердце сжалось, а дыхание замерло. Это был никто иной, как тот самый долговязый крыс, который устроил ему нынче утром своеобразную пытку.
Облаченный в черную, как самая непроглядная ночь мантию до пола, сверкнув угрожающе и упреждающе прищуренными глазами, Судья продолжил зачтение протокола.
Пик не мог слушать его и тем более видеть эту рожу. Поэтому его взгляд плавно поплыл на тех Министров, что всякий раз, когда Судья что-то задавал им, кивали в знак согласия. Всматриваясь в этих благородных Господ и Дам, Пик даже помутневшим взором, стал понемногу узнавать в каждом из них, тех мышей, которые нарядившись в лохмотья и обноски, горланили по улицам, что было сил, агитируя против действующей Власти.
В единственной женщине – Министре Здравоохранения, находившейся среди Судейских, с родинкой на щеке, обладающей пристальным острым взглядом, манящей привлекательной фигурой и ухоженными ручками, Пик с ужасом для себя узнал уличную девицу - Сонечку.
В Министре Охраны Правопорядка – того агитатора, который собирал подписи против Власти. В Министре Внутренней и Внешней Экономической Политики – умелого менялу, что предлагал выгодный обмен Зерен. В Министре Образования – того, кто задаром продавал книги о лженауках и всякой подобной чепухе. А Министр Социальной и Общественной Политики и вовсе оказался никем иным, как обычным уличным разбойником, что наводил страх по ночам на весь город, и чью мерзкую морду он не раз видел на листовках с надписью: «Разыскивается».
Обведя всех этих роскошно разодетых, напыщенных, накрахмаленных и надушенных, преисполненных раздутой гордости и псевдовеличием мышей, к своему глубочайшему изумлению и ужасу, Пик только сейчас осознал всю «картину» в целом. Как и охват всего этого «предприятия», именуемого Государственной Властью, у рычагов которой находились столь подлые и ничтожные личности.
Не в силах даже помыслить о подобном и в самом кошмарном сне у паренька голова закружилась. Постепенно он перестал прислушиваться к голосу Судьи, что источал лишь Ложь и с легкой руки обрекал на страдания простых горожан Эхтера своими Указами и Законами.
Пику откровенно было наплевать, чем эти Господа руководствуются, когда занимаются «своими делами» вне министерских кабинетов. Но то, что это были именно они – не оставалось никаких сомнений. Хотя они и сами прекрасно знали, кто чем промышляет в свободное от «работы» время. И вот теперь оказавшись в одном месте и украдкой переглядываясь, Господа предпочитали прятать свои истинные лица за масками Лжи, Коварства, Сластолюбия и Жажды Власти и Богатства.
Так противно стало вдруг лицезреть всех этих напыщенных Господ, которые все вместе и зерна, прогнившего не стояли, а мнили из себя «Пупов Земли». Медленно мышонок перевел взгляд на Присяжных. И здесь его встретили высокомерные, повелительные взгляды, среди обладателей которых, Пик прекрасно узнал своего директора по работе - Пыхчу, Лавочника – скупщика краденого, Портного – деспота, использующего детский труд.
Они так пристально смотрели на него, благодаря чему он почувствовал, как, от их желания прожечь его глазами насквозь, раскаляется пол под ним. Понимая, что и здесь он не найдет ни в чьих глазах хоть искорки Правды, Пик опустил голову и повернулся лицом к Судье.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вскоре Граф закончил зачитывать Обвинения, которые подсудимый пропустил мимо ушей, прекрасно понимая, что ни единое слово из того, что произнес этот крыс, не являлось правдой, как и всё в округе.
Не успев отойти от всего этого, мышонку в нос вдруг ударил терпкий запах сырости и гнили, на подобии того, что царил в казематах замка. Но с одной лишь разницей - это был запах не сырых каменных стен, поросших мхом и впитавших в себя столько горя и боли, что и за всю жизнь не выстрадать. Источали этот смрад мыши и крысы, которые возомнили себя Властелинами всего Мира, не понимая, что «почва» под ними такая же зыбкая, дурно пахнувшая, прогнившая насквозь и трухлявая до самого основания, как и всё их нутро. Не говоря уже о душах, которые наверняка эти Господа давно продали или вообще забыли о её существовании.
- А теперь пришло время вынести Приговор, - громко отчеканил Граф, в уголке рта которого пробежала злобная усмешка.
- Не-е-е-т! – раздалось здесь чье-то восклицание с мест позади Пика, где находились Слушатели Заседания.
Превозмогая режущую боль в руках и шеи, так как цепь, которая его сковывала была очень грубой и необработанной, мышонок резко обернулся. Но что значила эта мимолетная физическая боль, по сравнению с той душевной и сердечной, которую он ощутил, увидев позади себя в первом ряду своих родителей. В то мгновение Юлий обнял рыдающую и лепетавшую Лилию:
- Не верю! Не верю! Этого не может быть, - скрипела мышка.
- Тише, тише, - успокаивал её любящий муж, поглядывая исподлобья на сына, который вот так отплатим им за все годы заботы и любви.
- Ма… - захотелось изо всех сил закричать Пику и опровергнуть все нелепые обвинения в его сторону.
Но в следующую песчинку он осекся, приметив по левую руку от отца, сидевшего рядом с родителями негласного Палача Графа.
Поймав на себе пристальный взгляд крысы, Пик сразу всё понял. Монри сжал свои ладони в кулаки, бросая быстрый взгляд в сторону матери и отца мышонка. Не в силах что-либо противопоставить подобному, у Пика в горле пересохло и он захлопнул рот.
Проглотив горечь обиды и негодования, паренек опустил взгляд, боясь заглянуть матери в глаза и увидеть в них разбитое сердце, гнев и отвращение к нему, за всё то, что он совершил и в чем его обвиняли.
- Подсудимый Пик… - громко и отчетливо продолжил свою речь Судья, но его резко прервал скрип открывающейся двери позади всех Слушателей.
- Постойте, Граф! - послышался спокойный тихий голосок, входящей в Зал Суда Особы, увидев и, услышав которую, все тут же зашептались и стали преклонять колени.
- Принцесса…
- Это принцесса София, – прошел по толпе ропот.
- Чем мы заслужили такую Честь, видеть Вас здесь? - поднялся из-за скамьи Судья, вместе со всеми Министрами. – Ваше Высочество…
- Садитесь, уважаемые Дамы и Господа! Услышав, что сегодня ведется Слушание против Предателя всего нашего Королевства и Общества, я посчитала должным присутствовать и проследить, чтобы Суд вынес честное решение, - отвечала совершенно спокойно и крайне тактично Принцесса, проходя к судейским, сквозь пристальные взгляды всех окружающих, восхищающихся блеску её кожи, элегантности походки, стройности стана, ослепительной красоте и здравому уму молодой Принцессы.
Столь резкое и нежданное появление Королевской Особы, да еще и единственной Дочери Короля Дина Эхтерского, а значит Наследницы и будущей Королевы, нисколько не тронула струны Надежды Пика. Он даже не поднял на неё глаза, когда та проходила мимо, а после села на одно из мест Министров, любезно уступивших своё.
- Прошу, продолжайте, - обратилась Принцесса к Судье.
Граф, отвесив ей разлюбезный поклон, взял слово:
