сцепления сошла с трассы, Коллинз с усмешкой сказал Хоторну, что «теперь они уж точно попадут домой на воскресный обед». Мино Аморотти, который подслушал этот разговор, немедленно передал его своему боссу. Феррари, пожевав губами, произнес: «Коллинз за это заплатит». Интересно, что Муссо, обвинивший Коллинза в финансовых злоупотреблениях, отчаянно нуждался в деньгах. Он создал маленькое агентство по импорту в Италию американских машин марки Pontiac, основательно залез в долги, и теперь кредиторы не давали ему прохода. Призовые деньги и деньги за выход на старт в Реймсе могли основательно улучшить его материальное положение. К примеру, победитель получал в Реймсе 10 000 фунтов стерлингов, что по тем временам было весьма значительной суммой.
Коллинз опротестовал в разговоре с Тавони все обвинения в свой адрес — да так удачно, что ему, когда гонки уже начались, было-таки позволено выехать на трассу. Однако взгляды публики были в тот момент прикованы к Хоторну и Муссо, которые, заканчивая первый крут, шли на первом и втором местах. Когда пошел шестой круг, Муссо в буквальном смысле висел у Хоторна на хвосте и продолжал на него наседать. У подножия холма трасса делала небольшой правосторонний изгиб, в который гонщики вписывались, слегка сбрасывая скорость (Фанхио, впрочем, не сбрасывал). Впереди маячил отставший на крут Maserati, который Хоторну и Муссо предстояло обойти. Как только они на скорости в 150 миль вписались в этот изгиб, Муссо потерял управление. В зеркале заднего обзора Хоторн видел, как его машина вдруг пошла боком, а потом и вовсе скрылась в клубах пыли. К тому времени, когда Фьямма Брески добралась до госпиталя, Муссо был уже мертв. Что тогда случилось? Задел ли Муссо автомобиль Хоторна, входя в поворот? Никто в точности ответить на этот вопрос не может, поскольку свидетелей не было. Не приходится, однако, сомневаться, что борьба между этими гонщиками шла самая бескомпромиссная, как говорится, не на жизнь, а на смерть. Только такую борьбу на трассе и признавал Феррари. Вот почему он никогда не назначал первого гонщика команды. Это звание требовалось заслужить, а потом поддерживать ценой неимоверного напряжения всех сил. Феррари писал о Муссо так: «Это был последний из итальянских гонщиков эпохи Наццаро и Варци, имевший свой собственный неповторимый стиль».
После похорон Муссо Фьямма уехала к родителям во Флоренцию. Через некоторое время к ней стали приходить письма из Маранелло. Сначала изредка, спорадически, а потом чуть ли не ежедневно. Через несколько месяцев Энцо Феррари предложил ей приехать к нему в Модену. На вокзале ее встретил Тавони и отвез в ресторан «Ла Байя дель Ре», где ее ждал Феррари. Они разговаривали о ее будущем, а также о его, Феррари, страстной привязанности ко всему, что связано с гонками и машинами. Когда Фьямма рассказала ему о том, что ее бабушка, овдовев, покончила жизнь самоубийством, Феррари расчувствовался и пролил несколько слезинок. Потом, когда они отобедали, Феррари отвез ее в Маранелло, где представил Дэну Герни, занявшему в команде место Муссо. После этого он устроил ей небольшую экскурсию по фабрике, а потом отвез на одной из своих Ferrari на железнодорожную станцию города Болонья. Прошло немного времени, и Феррари снял для нее в Болонье квартирку, где регулярно ее навещал. «Она приезжала к нему на фабрику, посещала гонки, — писала много позже Бренда Вернор, секретарша Феррари, — короче, была одной из многих».
Хоторн, не знавший поначалу о смерти Муссо, отметил свою победу в Реймсе шумным застольем, где вино лилось рекой и были в ходу принятые у водителей и механиков грубые шутки и розыгрыши. Некоторые строгие блюстители нравов, считавшие автомобильные гонки чем-то вроде узаконенного убийства, выразили свое мнение по этому поводу в нашумевшей статье в газете L'Osservatore Romana — печатном органе Ватикана. Там прямо указывалось, что виновником смерти Аскари, Кастелотти, де Портаго и многих, многих других является не кто иной, как Энцо Феррари. Автор статьи даже провел параллель между хозяином «Скудерии Феррари» и одним из наиболее мрачных божеств древнеримского пантеона. «Этот современный Сатурн, — писал он о Феррари, — став одним из столпов индустрии гонок, подобно богу древности продолжает пожирать своих детей. Одной из его последних жертв стал Луиджи Муссо…»
В Силверстоуне британская публика громкими кликами и бурными аплодисментами приветствовала победный дубль своих соотечественников: первое место Коллинза и второе — Хоторна. Два других англичанина из команды Vanwall выступили не очень удачно: у Мосса сломалась машина, а Брукс из-за технических проблем вынужден был сбросить скорость и безнадежно отстал. И все же британской публике было от чего радоваться. После того как погиб Муссо, а Фанхио, занявший в Реймсе четвертое место, отказался от дальнейшего участия в соревнованиях, ни у кого уже не было сомнений, что чемпионом мира и Европы впервые за всю историю гонок Гран При станет англичанин. Оставалось только выяснить, какая команда одержит верх — Ferrari или Vanwall. На Нюрбургринге соперничество между этими двумя командами достигло наивысшего накала. На одиннадцатом круге Брукс обошел Коллинза и с небольшим отрывом ушел вперед. Стремившийся любой ценой сократить разрыв Коллинз вынужден был тем не менее поглядывать и в зеркало заднего вида: у него за спиной маячил Хоторн, придерживавшийся выжидательной тактики. Оказавшись перед необходимостью контролировать двух пилотов сразу, Коллинз допустил ошибку: слишком сильно открыв акселератор на подъеме на второй передаче в правом повороте, он сорвал машину в занос — она пошла юзом, зацепила задним левым колесом покрытую дерном обочину, после чего, словно норовистая лошадь, высоко подпрыгнула и выбросила пилота из кокпита. Ехавший сзади Хоторн от неожиданности резко затормозил, почти остановился, но потом, не обнаружив на трассе ничего для себя угрожающего (машина Коллинза замерла на обочине), снова прибавил газ и устремился вдогонку за Бруксом. Однако через несколько километров у него полетело сцепление. Хоторн попросил одного из маршалов связаться с боксами и сообщить о сложившейся ситуации. Маршал, поговорив с боксами по телефону, сказал ему, что Коллинз отделался несколькими синяками. Когда машину Хоторна оттащили на обочину, он вернулся пешком на место аварии, подобрал шлем Коллинза и его перчатки и отправился в боксы, продолжая пребывать в уверенности, что с Коллинзом ничего особенно страшного не случилось. Однако в боксах ему сказали, что Коллинза отвезли в Бонн в специализированный госпиталь, где было отделение нейрохирургии. Когда Хоторн с женой Коллинза Люси туда приехали, врач сообщил им, что Коллинз при падении ударился о росшее на обочине дерево и скончался от тяжелых травм головного мозга.
В течение года Хоторн потерял четырех товарищей, в
