– Остается на это надеяться, – вздохнул Илья, мельком оглянувшись на притихшую Варвару, которая хоть к разговору и прислушивалась, но не встревала.
Варя, встретив его взгляд, вопросительно подняла брови, но Илья покачал головой, мол, ничего, ничего…
Евгений приехал, когда Алевтина и Илья сделали уже по второму заказу, а Варя продолжала неторопливо колупать ложечкой все одно и то же пирожное.
– Я узнал! – чуть ли не с порога закричал он. Глаза Евгения блестели, на щеках-яблоках играл румянец.
Молодой человек плюхнулся на свободный стул и шумно перевел дух.
– Хотя поначалу мне было нелегко разговорить сестру погибшей, – признался он не без гордости, – но разговорил! От нее я узнал кое-что любопытное.
Евгений заказал у подошедшей официантки минеральной воды, отер ладонью взмокшую шею и приступил к изложению.
Сестра погибшей рассказала, что Клавдия действительно страдала одной из форм шизофрении. Ее с подросткового возраста преследовало видение чьего-то страшно изуродованного лица. Девушка очень боялась и на почве своего страха потихоньку сходила с ума. Дважды она попадала в стационар. После курса лечения наступало временное улучшение, но потом Клавдию вновь начинали преследовать кошмары. Она старалась избавиться от видения всякими способами, к примеру, разбила зеркало, в котором ей померещилось «лицо», сломала телевизор, в котором тоже что-то «увидела».
– Не так уж она была и больна, – грустно заметила Аля. – Но, возможно, болезнь развилась на почве ее страхов. И эти страхи привели к самоубийству. Помните, Зинаида Львовна сказала, что в квартире умершей обнаружили пятна-лица, которые она перечеркивала крестами? Возможно, это тоже связано с ее кошмарами. Женя, тебе удалось узнать еще что-нибудь?
– Это действительно еще не все, – продолжил Евгений с таким видом, будто припас самое главное на десерт. – На счастье, кроме сестры Клавдии, дома оказалась их разговорчивая бабушка. Я поинтересовался у нее, не числятся ли в их семейной истории странные случаи, и она поделилась со мной тем, что ей было известно. Сестра ее матери, то есть двоюродная прабабка Клавдии, по имени Прасковья до революции работала в доме одного довольно состоятельного человека. Потом с ней произошло страшное несчастье, что именно, рассказчица не знает, но в результате несчастного случая у бедной девушки оказалось изуродовано лицо. Настолько сильно, что люди не могли смотреть на нее без ужаса и сторонились ее. Так она и прожила всю свою недолгую жизнь одна. А как раз незадолго до несчастья Прасковья собиралась выходить замуж, только жених ее потом оставил.
– Беременной, – догадался Илья и усмехнулся.
– Да, именно так. Прасковья родила мальчика, который прожил несколько дней и умер.
– Вот тут, возможно, и скрывается причина проклятия! – Илья задумчиво отхлебнул остывший кофе. – Вернее, того, почему мужчины в роду Дианы должны умирать. Прасковья прокляла прабабку Дианы – ведьму, по вине которой разбилась ее жизнь. И ненависть оказалась так сильна, что проклятье продолжало жить даже после смерти Софии, кажется, так звали Дианину прабабушку.
– Бедная Диана, – охнула Аля. – Нужно что-то срочно придумать! Иначе ее малыш…
– Мы попробуем сделать что-нибудь, чтобы душа Прасковьи могла успокоиться, – сказал Шахов.
– Прежде всего, разберемся, что вызвало ее гнев, – предложил Евгений. – Есть три причины. Первая – изуродованное лицо. Здесь все просто: мы восстановили фотографии, Диана развесила их со всеми почестями в доме своей бабки. Вторая – жених, бросивший Прасковью. С этим сложней: у нес нет его фотографии, плюс мы не знаем, где похоронена сама Прасковья. Проблемка! Ну и третья – умерший ребенок… Можно было бы использовать фотографию любого ребенка, только вот не знаю, поможет или нет…
– Думаю, что вторая причина, которую назвал Евгений, не так узка, – вдруг сказала Варвара, которая до этого не принимала участия в разговоре, а сидела себе в уголке и отрешенно курила. – Прасковья страдала не столько оттого, что ее бросил жених, сколько потому, что ее бросили все. Все, понимаете? – Варвара обвела всех вопросительным взглядом. – Она была настолько изуродована, что люди ее сторонились, и женщина прожила свою жизнь в одиночестве. Ребенок мог бы стать ей утешением, но и он умер. Предполагаю, что дух неупокоенной Прасковьи преследовал Клавдию тоже из желания избавиться от одиночества, вступить через нее в контакт с миром живых.
– Варвара, ты ли это глаголешь?! – удивленно воскликнул Илья. – Кто-то мне недавно заявил, что верит только в науку, а всякое потустороннее отрицает. И что я слышу? «Духи, контакты…»
Варвара ответила ему насмешливым взглядом и вновь продолжила:
– Я думаю, нужно избавить Прасковью от одиночества. Покойных принято поминать. И, главное, мы тоже что-то должны сделать для нее, сгладить ее одиночество заботой.
– Варя, ты умница! – обрадованно воскликнул Илья и в порыве чувств обнял скромно улыбнувшуюся девушку.
– Значит, выход найден, – бодро подвел итоги Евгений. – Нет проблем! Лицо на фотографии мы восстановили, покойную помянем, младенца «компенсируем» какой-нибудь картинкой…
– Женя, ты ошибаешься, – вдруг тихо сказала Аля.
И все посмотрели на нее удивленно и даже немного недовольно.
– У Прасковьи была запоминающая внешность – выпуклые глаза, приплюснутый нос, тяжелая челюсть, – все так же тихо продолжила Алевтина. – Так вот, я не помню, чтобы в фотоальбоме хранился снимок такой девушки. А вы?
Илья с Евгением переглянулись и покачали головами.
– Это значит, – медленно начал Илья после долгой паузы, – что лицо Прасковьи до сих пор не восстановлено?
Аля молча кивнула.
– Дела-а… И альбома у нас уже нет, чтобы удостовериться, и попасть в дом бабки Дианы тоже проблематично. Время только потеряем. Где искать фотографию Прасковьи, даже не представляю. У родственников? А есть ли она, фотография? Проблема…
Все удрученно замолчали. Евгений медленно потягивал свою минералку, и на его лице прямо отражалась работа мысли. Варя вытащила из пачки последнюю сигарету и, закурив, поморщилась от попавшего в лицо дыма. Илья выскребал ложечкой остатки крема с блюдца, на котором еще совсем недавно лежало пирожное. Аля уткнулась лицом в ладони.
– Квартира! – воскликнул вдруг Илья, бросив со звоном ударившуюся о блюдце ложечку. И обвел всех торжествующим взглядом. – Конечно, квартира! А вернее, пятна-лица в ней! Помните, покойная девушка перед самоубийством перечеркнула все появившиеся пятна? Что-то мне подсказывает, что эти пятна должны быть изображением всего одного лица. Лица Прасковьи. Главное, чтобы эти пятна еще сохранились…
