Пришлось королю Якову соглашаться на предложение наместника Новороссии, и брать кредит, объёмами в сто тонн серебром. Так же, как и для императора Рудольфа, кредит был связанным на девяносто процентов, лишь одна десятая выдавалась в виде денег, на оставшуюся сумму царство поставляло северному соседу продукты питания, ткани, инструменты и оружие, а также (куда без этого) предметы роскоши для короля и его двора. В виде керосиновых ламп, украшений, пряностей и специй, дорогих тканей и прочего, прочего, прочего. С учётом единственного условия, выставленного победителями при подписании мирного договора, а, именно, беспошлинной торговли для новороссийских торговцев по всей территории Скотландии, северные соседи попадали в нешуточную зависимость от Новороссии.
В планах Корнеева, главного промышленника царства, были замыслы через некоторое время взять у короля Якова часть брошенных шахт в аренду или концессию, наняв шахтёрами самих северян, либо завезти туда захваченных средиземноморскими казаками турок. После захвата Крита у венецианцев казаки уговорили Петра отдать остров им в полное владение. Создали на острове Критскую Сечь, вассальную Новороссии, но, формально независимую. Теперь эти независимые критские казаки устраивали регулярные набеги на побережье Османской империи, захватывали товары и рабов, которых успешно продавали своему сюзерену. Не пропускали мимо и богатые купеческие караваны, фактически блокировав турецкое судоходство в Средиземном море. После продажи критским казакам десятка торпедных катеров и сорока дальнобойных орудий, безопасности острова никто не угрожал.
В ситуации с Критом зеркально повторилась история отношения Руси, Крыма и Турции, которая ещё не успела забыться за десять лет. Если раньше крымчаки угоняли в плен русских людей и сжигали пограничные селения, а Русь лишь жаловалась на них султану, не в силах воевать с Турцией, то нынче всё отразилось, как в зеркале. Критские казаки угоняли в плен турок, а послы султана жаловались на них наместнику Петру, не в силах противостоять грабителям своими войсками. Пока турки успели пожаловаться на критян всего пару раз, но, чутьё подсказывало подполковнику, что дальше пойдёт веселей. Тем более, что после захвата русами Крита, на остров массово побежали греческие, черногорские и даже болгарские авантюристы и борцы за независимость. Так, что пополнение у Критской Сечи было достаточное, включая молодых казаков из Запорожья, Буджака и Дона.
Попытки Николая и Петра узнать притягательность именно Крита для казаков и беглецов из числа православных, разрешились простыми объяснениями атаманов и самих казаков.
— На Крите больше порядка и всё по-честному. Казачьей старши́ны нет, никто из атаманов за власть между собой не грызётся. Оружие самое лучшее, атаманы воевать умеют по-новому, людей берегут. И места здесь веселее, интереснее, не татарские или персидские караваны грабить на Дону и Волге. Всё-таки Египет, Африка, Турция, товары Леванта и всей Европы. Самое главное, магаданцы всегда побеждают!
Для себя магаданцы договорились — «отольются кошке мышкины слёзы». Турция будет плакать и проклинать тот день, когда появилась Критская Сечь, а Петро с Николаем постараются в этом активно поучаствовать. Пусть султан вспоминает те времена, когда смеялся над русскими жалобами на крымских татар. Пусть турки на своей шкуре почувствуют, каково приходилось Руси, когда крымчаки ежегодно брали ясырь. Пока же казаки осваивали надёжный источник своего дохода, а именно грабёж турецкого побережья и продажа пленных турок Новороссии. Но, у Петра были и другие виды на такой важный остров Средиземноморья. Потому он уговорил нескольких казаков отдать своих детей учиться в Магаданский университет в Королевце, а сам принял на учёбу десяток молодых критян в военное училище. Подполковник не любил оставлять дела на самотёк, если ребята любят воевать, пусть научаться делать это грамотно. А Новороссия получит смелых и опытных офицеров.
С Венецией оттого и получилось так быстро заключить мир, что ушлые торговцы быстро посчитали полученные убытки от грабежа своей столицы и потери Крита, и, не захотели рисковать оставшимся «имуществом» в виде черногорских крепостей и торгового флота. Представители дожа первые прибыли в Петербург, с предложениями о заключении мира, всего через две недели после захвата Крита. Зато торговались целую неделю, не желая идти на уступки в виде беспошлинной торговли новороссийских купцов. Пока Петро не спросил прямо, чем они собрались торговать? Все мастера с острова Мурано уже работали в Петербурге и окрестностях, венецианцам оставалось лишь быть извозчиками Средиземноморья, перевозить чужие товары. Зато, в случае подписания договора о мире на условиях Новороссии, наместник согласен совершенно бесплатно, вернуть всех захваченных мастеров с инструментами обратно, в Венецию. Эти аргументы сработали, мастеров вернули, держать их в Петербурге смысла не было, их мелкие семейные тайны не дали ничего нового магаданским мастерам, давно работавшим на более высоком уровне технологий. А новороссийские купцы получили право на беспошлинную торговлю в Венеции и её владениях.
Так и получилось удачно и быстро закончить первую европейскую войну государства Новороссия, что характерно, спровоцированную самими магаданцами, но, развязанную чужими руками. Из опыта первой войны Петро и Николай вынесли достаточно много для себя, как европейских деятелей крупного масштаба. Во-первых, надо меньше стесняться самих себя и жёстко ставить условия, на дворе Средневековье, самое махровое Средневековье. Совсем недавно отгремела Варфоломеева ночь во Франции, когда католики азартно резали гугенотов просто так, «из самообороны». И, никто в европейских странах не возмущался, видимо, потому, что у каждого короля или герцога были похожие проблемы в своей стране. Вырезать тысячу-другую политических противников было нормой поведения, на таком фоне Петро со своей практикой высылки за океан выглядел просто голубем мира.
Кстати, летом 1591 года, ближе к осени, ситуация в Европе назревала просто критическая, почти революционная. Король Генрих Четвёртый Французский, потерпев поражение при попытке захватить герцогства Нормандское и Лотарингское (союзников Новороссии), получил серьёзное восстание в центре Франции, в Париже. Генрих ещё не созрел до своей знаменитой фразы «Париж стоит мессы», потому организовал осаду Парижа силами своего протестантско-наваррского войска. Испанцы, возмущённые насилием соседей-протестантов над добрыми католиками, тут же вторглись во Францию с юга. Скорее всего, король Филипп Испанский захотел получить свою долю европейского пирога, облизываясь на успехи новороссийских союзников. Хоть и друзья, но православные, а это не есть хорошо для честного католика.
Генриху Четвёртому пришлось туго. Испанцы-то, в отличие от предыдущей истории, были вооружены магаданскими ружьями, которых почти не имелось в королевских войсках, и, легко захватили весь юг Франции, не только мелкую Наварру. На борьбу с захватчиками поднялись наваррцы, аквитанцы и просто жители южной Франции, общее католическое вероисповедание не заставило их полюбить испанских солдат. В результате испанцы боролись с местным населением на юге страны, усмиряя противников привычным способом «кнута и виселицы». Генрих Четвёртый штурмовал столицу собственного королевства, остальная Франция веселилась, как могла. Это, конечно, образно. Потому, как на самом деле, французы массово бежали в Лотарингию и Нормандию, а далее в Новороссию и захваченные ей земли Священной римской империи. В стремлении выжить, у людей обостряются умственные способности. Многие семьи французов, пикардийцев, наваррцев, аквитанцев и прочих, вдруг вспомнили, что их предки были русами.
И, по прибытии в новые владения Новороссии, до которых по суше оказалось не так далеко, беглецы, конечно же, стремились вернуться к вере своих предков, а именно, к православию. Так, что Франция со своим королём решала непростые проблемы, а простые французы решали свои проблемы без короля и Франции. Голландия, за последние годы, тоже совсем обезлюдела, но совершенно по другой причине. Договор с испанцами, заключённый магаданцами десять лет назад, по обмену пленных гёзов на амуницию и оружие испанскому экспедиционному корпусу, дал свои результаты. Выселение целых деревень и городских районов подействовало на голландцев отрезвляюще, когда страна лишилась самых дерзких и активных борцов за независимость вместе с их семьями, восстание стало затихать само по себе. Из-за физического устранения непримиримых участников сопротивления против испанских оккупантов, по какому-то совпадению оказавшихся протестантами (гёзы были протестантами, а не испанцы), движение сопротивления в Нидерландах фактически закончилось. Страна осталась владением испанской короны.
