— Вур-р! Вот спасибочки, овощная похлебка — лучше нет для крота харча.
Мистер Белка, довольный, прошептал Василике и миссис Полевкинс:
— Похоже, кротам нравится наш овощной суп. Надеюсь, моя Джесс тоже от него не откажется.
— Да и Сэм бы не отказался, не будь он уже в постели, — отозвалась Василика. — Ну что же, вы с миссис Полевкинс начинайте обходить дозорных от ворот и не забывайте пригибаться. А я начну с того угла. Потом встретимся на кухне.
С лампой и корзинкой в одной лапе и с горшком в другой Василика поднялась по лестнице на юго-восточный угол стены. Взобраться помог ей брат Руфус.
— Ага, прехорошенькая мышка с чудесным супом! Рад тебя видеть, Василика! А то здесь, на этом углу, ничего не происходит, и мне, признаюсь, скучновато.
Брат Руфус дал ей свою кружку и с наслаждением вдохнул поднимавшийся над горшком пар.
— М-мм, как вкусно! Мой любимый овощной суп!
Но Василика не слышала брата Руфуса: с приоткрывшимся от страха ртом она смотрела через его плечо. Она даже не заметила, что суп давно льется через край кружки. Там, за стеной, неведомо откуда появилась грубо сколоченная деревянная платформа, и на этой платформе, готовясь к прыжку, стояла злобная крыса с зажатым в зубах палашом. Василика громко взвизгнула. Брат Руфус повернулся к платформе и, скорее случайно, чем намеренно, выплеснул горячий суп из своей кружки прямо в глаза крысе. Противник с душераздирающим криком полетел вниз. Василика, сама не сознавая, что делает, швырнула свою лампу на платформу, лампа разбилась, и масло залило всю платформу. Оно мгновенно вспыхнуло, и сухое дерево жарко запылало.
Увидев в ночной темноте яркую вспышку пламени, защитники аббатства со всех сторон бросились к юго-восточному углу стены. На верхушке пылающей башни среди языков огня металось около тридцати крыс; внизу их было гораздо больше. Отталкивая и пиная друг друга, крысы торопливо бежали вниз по башне, превратившейся в огненную ловушку. В ход шли клыки, когти и палаши. Многие срывались вниз и с воплями летели на землю.
Клуни бегал у подножия башни вне себя от ярости. Он сгреб в охапку несколько обожженных, с еще дымящейся шерстью, крыс.
— Назад, трусы! Прыгай на стену! — безумно вопил он.
Крысы, штурмовавшие ворота, помчались к огромному костру. Искры, треща, летели в черное ночное небо. Клуни, с пеной у рта, изрыгая проклятия, стегал своим хвостом направо и налево; в отсветах пламени его глаза горели безумием.
— Разве это огонь! Назад, кретины! Бей мышей!
Темнокогть и Черноклык схватили Клуни за край дымящегося плаща и оттащили в сторону.
— Берегись, хозяин, она сейчас рухнет!
Под треск горящего дерева осадная башня наклонилась набок и, качнувшись, рухнула на землю огненной горой. Телега под башней зашаталась и, объятая пламенем, опрокинулась набок.
На этом ночная битва и закончилась. На стенах аббатства послышались радостные крики. Василика стала героиней дня; красная от смущения, она принимала неуклюжие комплименты Кротоначальника.
— Ар-р, а ты еще пригожее при этом самом свете, мисси! А похлебки-то у тебя не осталось ли? Или все скормила этим самым крысунам, а?
Под стеной в беспорядке валялись мертвые крысы. Офицеры Клуни, окружив хозяина, отвели его в канаву — там было безопаснее. Он словно был не в себе и, глядя перед собой невидящими глазами, бормотал под нос невнятные мрачные угрозы. Крысы за его спиной озадаченно переглядывались. Неужели Клуни Хлыст спятил?
К утру от башни остались только дымящиеся угли. Констанция и аббат смотрели со стены на большое черное пятно выжженной земли, под каплями утренней росы пожарище еще шипело.
— Хвала небесам, что пожар не перекинулся на деревья, — проговорил аббат, — тогда загорелся бы весь Лес Цветущих Мхов.
Барсучиха грустно смотрела на выжженную землю.
— И правда, никто, даже Клуни, не берет огонь себе в союзники. Огонь убивает всех. Будем считать, что нам повезло.
— Повезло или нет, но мы должны быть благодарны Василике, — сказал аббат. — Она очень храбрая мышка. Если бы не ее сообразительность, Клуни бы уже захватил Рэдволл.
А Василика уже хлопотала на кухне, помешивая овсянку и приглядывая за поднимающимися в печи хлебами. Она улыбалась. Что бы сейчас сказал ей Матиас? Героиня ночи, к утру она превратилась в скромную заботливую повариху.
6
Пока Лог-а-Лог держал плиту, чтобы та не закрыла вход, Матиас заглянул в дыру. Перед ним был длинный темный лаз, уходящий в стену карьера. Но где же Гуосим? Опасаясь кричать, чтобы не услышал змей, они несколько раз позвали ее громким шепотом. Наконец Матиас сказал:
— Ну ладно, Лог-а-Лог, придется нам туда лезть. Только тише!
— Подожди-ка, — ответил Лог-а-Лог и, взяв булыжник, засунул его в щель между плитой и стеной. — Теперь вход открыт. Иди первым, Матиас.
Друзья осторожно двинулись вперед по идущему вниз лазу, лапами они цеплялись за стенки, чтобы не скатиться вниз, — что скорее всего и случилось с Гуосим. Наконец лаз выровнялся, и они остановились, чтобы глаза привыкли к темноте. Пол здесь был ровным, а ход таким широким и высоким, что они могли свободно, не пригибаясь, идти рядом. Они пошли дальше, Лог-а-Лог то и дело молча указывал на странные знаки и рисунки, выцарапанные на камне. Несомненно, этот подземный ход был естественного происхождения, но, по всей видимости, он служил логовом уже не одному поколению змей, они-то и оставили на стенах эти знаки. Вскоре ход расширился еще больше и привел друзей в небольшой грот, из которого выходили два коридора.
— Я пойду направо, а ты налево, — прошептал Матиас. — Время от времени рисуй мечом стрелку на стене, и я тоже буду рисовать стрелы своим кинжалом. Так мы не заблудимся. Заметишь Асмодеу-са — сразу же возвращайся сюда, в этот грот. А если он заметит тебя — беги от него со всех ног и кричи изо всех сил.
— Удачи тебе, воин, скоро увидимся, — ответил Лог-а-Лог.
Держа кинжал наготове, Матиас пошел вправо — ход оказался чуть уже первого, но таким же высоким. Стены здесь были из желтого мягкого песчаника. Затаив дыхание, Матиас осторожно продвигался вперед, он был рад, что влажные песчаные стены гасят звук его шагов. Через каждые несколько ярдов он рисовал на стене стрелку. Вскоре до ушей мышонка донесся звук падающих капель, звук, который казался странным и неуместным в зловещей тишине подземелья. Лапа мышонка нащупала слева в стене прямоугольную нишу. Матиас с отвращением обнаружил, что она была набита сброшенными змеиными кожами, — сухие и сморщенные, они кучей лежали на земле. Он вздрогнул, представив себе их владельцев, у него даже шерсть встала дыбом, и мышонок поспешил поскорее покинуть это мрачное место.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
