Вскоре они снова сели в вертолет и отправились на исходную платформу. Погода за это время ухудшилась, волны еще выше хлестали по опорам вышки, а горизонт скрыла завеса штормового дождя, разрываемая лишь всполохами молний.
— Вы выбрали неудачный момент, — услышал он слова Неро. — Лучше бы переждали шторм. Гименесу теперь все равно торопиться некуда.
— Мы и так слишком долго тянули с эвакуацией, — парировала Клаузен. — А погода может ухудшиться.
— Я слышала, они вчера попытались протолкнуть одного.
— Да, на поле «Е». С частичной материализацией.
— Ты это видела?
— Только на мониторах. По мне, так достаточно близко.
— Нам следует установить оружие на вышках.
— И где ты собираешься взять стрелков? Мы и так еле держимся. Только новых забот нам не хватает.
Женщины сидели впереди, Гонт притулился сзади, в обществе обернутого в фольгу Гименеса. Чтобы пристроить тело, пришлось разложить заднее кресло.
— Как я понимаю, выбора у меня нет, — сказал Гонт.
— Разумеется, у тебя есть выбор, — ответила Неро.
— Я имею в виду моральный выбор. Я вижу, каково вам приходится. Вы держитесь на пределе возможного только ради того, чтобы все это не развалилось. Почему бы вам не разбудить больше людей?
— Слушай, какой хороший вопрос! — отозвалась Клаузен. — И как мы сами до этого не додумались?
Гонт проигнорировал ее сарказм:
— Вы только что оставили одного человека присматривать за целым комплексом. И как я в такой ситуации могу отказать вам и при этом сохранить самоуважение?
— Многие именно так и поступили, — заметила Неро.
— Сколько именно? Какая часть из всех?
— Соглашаются остаться более половины, — сказала Клаузен. — Такой процент тебя устраивает?
— Но ты говорила, что большинство спящих знает, на что идет. А я до сих пор не знаю.
— И ты полагаешь, это что-то меняет? — вопросила Клаузен. — Дает тебе право на поблажку? Так я повторю: не дергайся. Если хочешь, возвращайся в ящик, мы и без тебя обойдемся.
— Главное — понять, — добавила Неро, — что обещанное будущее не настанет. По крайней мере еще несколько столетий, пока мы не выберемся из этой заварушки. А «срок хранения» спящих, образно говоря, не бесконечен. Думаешь, оборудование никогда не отказывает? И «квартирант» остается в порядке, когда ломается его ящик?
— Конечно, не думаю.
— Когда возвращаешься в ящик, ты тем самым делаешь ставку на событие, которое может никогда не произойти. А если остаешься, получаешь хоть какую-то определенность. Во всяком случае, будешь знать, что до самой смерти делал что-то полезное и осмысленное.
— Я бы не отказался узнать почему, — заметил Гонт.
— Кто-то же должен за всем присматривать, — пояснила Неро. — Вышки обслуживают роботы, но кто позаботится о роботах?
— Я не это имел в виду, а почему все должны спать? Почему это так важно, черт побери?
На приборной панели замигала лампочка. Клаузен прижала к голове наушники, что-то слушая. Через несколько секунд Гонт услышал ее слова:
— Вас поняла, курс три-два-пять. — И еле слышно процедила: — Вот подлость! Только этого нам не хватало.
— Это было не погодное предупреждение, — сказала Неро.
— Что происходит? — спросил Гонт, когда вертолет заложил крутой вираж, а море поднялось ему навстречу.
— Тебе беспокоиться не о чем, — буркнула Клаузен.
Вертолет лег на новый курс и выровнялся. Теперь, как показалось Гонту, он летел выше и быстрее — шум двигателя стал громче, а на панели высветились новые индикаторы, прежде остававшиеся темными. Зазвучали тревожные сигналы, но Клаузен выключила их с небрежным безразличием человека, привыкшего летать в напряженных обстоятельствах и точно знающего, что вертолет способен выдержать, а что нет — наверное, даже лучше самого вертолета, ведь тот, по большому счету, лишь тупая машина. Справа и слева цитаделями на широко расставленных ногах мелькали вышка за вышкой — сперва часто, затем все реже. Видимость ухудшилась, и Гонт мог разглядеть лишь серую морскую равнину, исчерканную пенистыми гребнями волн. Растревоженная ветром, вода напоминала шкуру огромного существа, с жуткой неутомимостью перемежающего вдохи и выдохи.
— Смотри, там, — Неро показала направо, — пробойное свечение. Вот черт, я-то думала, мы его обогнем, а не приблизимся.
Клаузен снова развернула вертолет:
— Я тоже. Или они сообщили ошибочный курс, или сейчас происходит несколько вторжений.
— И уже не в первый раз. Они всегда вылезают в плохую погоду. Почему?
— Спроси у машин.
Гонт лишь через несколько секунд смог разглядеть то, что уже заметила Неро. Где-то на границе видимости участок моря словно осветился изнутри — мазком желтоватой зелени на серо-белом фоне. Ему вспомнилась картинка из полузабытой иллюстрированной детской книжки: из моря всплывает сказочный подводный дворец, облепленный светящимися ракушками, окруженный стайками русалок и похожих на драгоценные камни рыбок. Но сейчас он отчетливо понимал: в том, что происходит под тем желтовато-зеленым мазком, нет ничего даже отдаленно магического или таинственного. И оно пугало Клаузен и Неро.
— Что это за штуковина?
— Что-то пытается пробиться, — ответила Неро. — То, чего мы рассчитывали избежать.
— Но действует несогласованно, — сказала Клаузен. — Я так думаю.
Вокруг светящегося пятна шторм бушевал с удвоенной яростью. Море кипело и пенилось. Гонта раздирали два желания. Первое — чтобы вертолет развернулся, и он смог лучше разглядеть происходящее под волнами. А второе — оказаться отсюда как можно дальше.
— Это оружие? Или это как-то связано с войной, о которой вы говорили? — спросил он.
Прямого ответа он не ожидал, и меньше всего от Клаузен. Поэтому удивился, когда она пояснила:
— Так они до нас и добираются. Пытаются пропихнуть эти штуковины через границу. Иногда у них получается.
— Оно разваливается, — сообщила Неро. — Ты была права. Для чистого пробоя сигнал слишком слабый. Наверное, большие помехи на границе.
Желто-зеленое пятно с каждой секундой уменьшалось, словно волшебный город снова опускался в глубину. Зачарованный Гонт увидел, как на поверхность вырвалось нечто длинное, светящееся и похожее на хлыст. Дернулось, разворачивая кольца, как будто ловило что-то в воздухе, и втянулось обратно в пенящийся хаос. Затем медленно потускнело, и свечение, штормовые волны приняли обычный вид; тот клочок океана, где оно возникло, стал неотличим от прочих.
* * *
Гонт принял решение. Он присоединится к этим людям, станет для них работать и примет условия их сделки — какие есть. Не потому что хотел этого, осознал важность их работы или решил, что у него на эту работу хватит сил, а потому что в противном случае выставил бы себя трусом и слабаком, не желающим подчинить свою жизнь альтруистической миссии. Он прекрасно сознавал: это неправильные доводы, но принял их силу безо всяких споров.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
