Важный фактор — психологическая неустойчивость относительно молодой (до 35 лет) части современных работников, не имеющей опыта падения в кризис либо уже забывшей его (так как молодежь психологически легче переносит увольнение и быстрее находит работу). "Непадавшее поколение", не имея опыта выживания во внезапно ухудшившихся и кажущихся беспросветными условиях, будет впадать в отчаяние, цепенеть и спиваться так же, как 40-50-летние мужчины — в начале 90-х годов.
Рассмотрим коротко последствия кризиса для основных социальных страт нашего общества.
Пенсионеры и бюджетники: опережающий рост цен
При любых обстоятельствах государству придётся выполнять обязательства, взятые по повышению пенсий и зарплат бюджетников. Однако рост цен будет гарантированно "съедать" скудные прибавки; при этом быстрее всего будет дорожать именно то, от чего нельзя отказаться — услуги ЖКХ и лекарства.
Социальные льготы, предоставляемые за счет региональных и местных бюджетов, будут хаотично и судорожно свертываться, — по мере того, как основная часть этих бюджетов будет сталкиваться с сокращением доходной части в условиях отказа федерального центра от соответствующего увеличения масштабов помощи.
В ряде случаев сокращение льгот будет делать жизнь невыносимой; так, отмена транспортных льгот уже вызвала в Барнауле многочасовые перекрытия пенсионерами центральной части города, причем ни мэр, ни губернатор, ни милиция не предпринимали попыток разогнать пенсионеров, — вероятно, понимая в глубине души их правоту.
"Офисный планктон": расставание с детством
Первый удар кризиса уже пришелся по компаниям, связанным с финансовым рынком, многочисленными некоммерческими проектами, компаниями, ориентировавшимися на рост спроса. Так, некоторые медиа-холдинги еще в сентябре уволили две трети своих сотрудников.
Под ударом оказались также компании, не имеющие собственных активов и живущие за счет постоянного перекредитования (прежде всего, торговые сети, риэлторские компании, часть агро- и транспортного бизнеса, особенно авиаперевозок).
В первую очередь, сокращается непомерно раздутый персонал, обслуживающий производственный процесс: управленцы и рекламщики. На рынке труда уже появились феерические предложения — например, многолетний управляющий делами авиакомпании (понятно, что маленькой), согласный идти работать офис-менеджером за 25 тыс. рублей!
Теряющие работу офисные работники в основном сосредоточены в крупных городах, где смогут найти себе новые места, — но значительно худшие по
условиям и намного хуже оплачиваемые. Они не лишатся средств к существованию совсем, но их концентрация в центрах деловой активности весьма существенно ухудшит самочувствие общества. Части из них придется перестать быть "белыми воротничками" и в лучшем случае начать "бомбить" на своих машинах, а в худшем — бороться с гастарбайтерами за места дворников.
Основная часть офисных работников имеет сбережения, которые позволят им протянуть некоторое время, и первоначально будет пытаться сохранить прежний уровень текущего потребления. Однако отсутствие перспектив будет вынуждать их все жестче и все безысходней экономить на текущем потреблении.
Ключевая проблема этой категории людей, помимо резкого падения социального статуса, — огромные потребительские кредиты под существенные проценты, бездумно набранные в последние годы на самые мелкие и нелепые цели. Не просто потеря работы, не просто сокращение доходов, но даже простой рост расходов из-за увеличения цен резко усиливает гнет регулярных выплат и непропорционально сильно сжимает текущее потребление.
При этом психику офисных работников в наибольшей степени подтачивают разнообразные страхи, естественные в условиях кризиса: от потери работы до банкротства банка, в котором лежат сбережения.
Рабочие: безысходность
Рост стоимости кредита до 21-23% лишает возможности развития и даже поддержания производства, так как, в отличие от середины 90-х, подобная рентабельность (с учетом коррупции) является непосильной для основной массы производителей. Без кредита средний бизнес, не могущий рассчитывать на государственные деньги, обречен на закрытие; с кредитом — на банкротство или, в лучшем случае, на длительную долговую кабалу, лишающую его всяких надежд на развитие.
Сокращение производства означает рост безработицы. Уже сейчас по всей стране под крики официальной пропаганды о недопустимости "разжигания паники" предприятия переводятся на четырёх-, а то и трёхдневную рабочую неделю. Непрерывные производства (например, коксохимические комбинаты) предельно растягивают технологический цикл, чтобы сократить выпуск потерявшей спрос продукции. Ужесточение ценовой конкуренции заставляет работодателей сокращать издержки, в первую очередь — зарплату бесправных рабочих (стоит напомнить, что Трудовой кодекс лишает их даже права проводить забастовки без предварительного согласия работодателя).
В целом ряде случаев сокращаемые рабочие, несмотря на сохраняющуюся общую нехватку рабочих рук, гарантированно не смогут найти новую работу и практически лишаются средств к существованию. Это касается, в первую очередь, даже не гастарбайтеров (массового увольнения которых и, соответственно, разгула преступности пока удается избежать за счёт огромной и расточительной поддержки строительного комплекса), а занятых на градообразующих предприятиях.
Так, ОАО "Новатэк", добывающее газ в Ямало-Ненецком округе, объявило о 20% сокращении занятых к середине 2009 года, причем в отдельных дочерних предприятиях (например, "Таркосаленефтегаз"), сокращение достигнет 50%. В условиях Крайнего Севера люди не смогут найти себе другую работу, не смогут уехать (зарплата рабочего при северных ценах не позволяет делать значимых накоплений) и, соответственно, будут лишены средств к существованию. Помимо прочего, это означает отключение тепла и света за неуплату и выбрасывание значительной части их семей на улицу уже следующей зимой.
Крестьяне: к натуральному хозяйству
Огромный урожай опять стал бедствием: государство, подыгрывая спекулянтам, не препятствует падению цен на зерно до уровня, не позволяющего вернуть кредиты. Соответственно, крестьянские хозяйства оказываются на грани разорения; при этом перекупщики, привыкшие жить за счет перекредитования, из-за удорожания и сокращения кредитов также не могут скупить зерно, хотя бы для того, чтобы оно не испортилось вне элеваторов.
Животноводство в значительной степени также не может вернуть кредиты, даже несмотря на обещанное сдерживание импорта (производственные проекты финансировались рядом последовательно получаемых и возвращаемых кредитов; прекращение или удорожание кредитования не дает вернуть промежуточные кредиты, сжатие спроса — завершающие).
Результат — резкое замедление роста сельхозпроизводства в целом из-за переориентации части хозяйств на обеспечение нужд своих работников, то есть, по сути дела, возврата к натуральному хозяйству.
Малый и средний бизнес: "из-под глыб"
В начале 90-х годов колоссальное социальное напряжение снималось за счет массового и практически полностью свободного развития малого бизнеса. Однако сегодня малый бизнес раздавлен административным, а часто и коррупционным контролем бюрократии и потому не способен адаптировать значимую часть высвобождающегося населения.
Тем не менее, он наиболее устойчив в кризисе — с одной стороны, из-за максимально интенсивной эксплуатации (в том числе самоэксплуатации), некапиталоемкости, оборачивающейся гибкостью, с другой, из-за малой доступности кредитов, оборачивающейся относительным финансовым здоровьем.
Малый и средний бизнес жестоко страдают из-за неплатежеспособности банков (ибо их средства, в отличие от депозитов населения, не застрахованы и уже "горят"). Однако свертывание перекредитованного федерального бизнеса открывает для них качественно новые возможности — и не только в торговле (хотя, в первую очередь, в ней), — но и во многих других сферах.
* * *
В целом обозримые социальные последствия развертывающегося в России социально-экономического кризиса вызывают в памяти не 1998 год, но рубеж 80-90-х годов. Мы находимся лишь в начале грандиозных и крайне болезненных социальных катаклизмов, вызванных не столько объективными обстоятельствами, сколько неэффективностью государства.
ВИКТОР ОРЁЛ
АМЕРИКА. ТАКАЯ, КАКАЯ ЕСТЬ
Голый янки на Красной площади
Снилось ли вам когда-нибудь, что вы проснулись, огляделись и вдруг поняли, что ваша кровать в центре занятой людной площади. Вокруг ездят машины и ходят пешеходы. В нескольких шагах от вашей постели, не обращая на вас никакого внимания, размахивает жезлом и свистит в свисток регулировщик. Вы боитесь откинуть одеяло и встать, потому что все окружающие сразу увидят, что вы голый. Но, пока вы под одеялом, на вас никто не смотрит. Вас просто не замечают. Видимо, именно одеяло защищает вас от двухсторонней связи с измерением, в котором находится площадь.
