было довольно глупо даже для ослепленной ревностью фанатки. Морис тем временем заглянул в лекционную, в которой никого не было. Если это розыгрыш, то повелись не мы одни.
– Что за лётный полигон такой? – я вошла следом за Морисом. – Впервые слышу.
– Неудивительно. Вот были бы у тебя крылья, тогда бы услышала.
Мысленно прибавив к своему образу пару крылышек а-ля летучая мышь, я зябко передернула плечами. Нет, спасибо, мне и так хорошо. Морис подошел к окну и поманил меня. Встав рядом, я проследила за его взглядом, оценила масштаб катастрофы и вздохнула. Миллхаус, конечно, был исключительно интересной личностью. Явиться на урок в образе дракона – неплохое начало для мании величия.
Проще говоря, с высоты третьего этажа учебного корпуса открывался чудный вид на прилегающую территорию, этим утром разбавленную громадой золотого дракона, припорошенного свежим снежком. Ящер расположился на идеально ровной площадке, огороженной по периметру сейчас не включенными прожекторами, а перед ним сгрудилась в нерешительности и, скорее всего, откровенном страхе толпа студиозов. В общем, сомнительный способ продемонстрировать свою власть.
Хорошо хоть о стульях позаботился.
Уже на улице я поменяла свое мнение. Пока добрались до полигона, мы два раза попали под снегопад и один раз – под безобидный грибной дождик с сопутствующими «солнышком» и радугой. Не надо и гадать, насколько не в духе я в итоге была, а змеи так вообще свернулись в тугой клубок на голове и время от времени неодобрительно шипели. Но и Дрею тоже приходилось несладко, он то и дело порыкивал дымом и яростно чесался.
– Сезон линьки, – ответил Миллхаус на невысказанный вопрос, встретившись со мной взглядом. Я хотела ответить, что ничего не спрашивала, но не стала нарываться на неприятности в самом начале лекции.
– Сочувствую, – пробормотала я и стала искать место подальше от уважаемого господина ректора. Морис считал так же и за руку протащил меня в третий ряд трясущихся студентов, его щупальца заняли еще один ближайший стул.
– Рэнди не придет, – сообщила я.
– Что с ним?
– Лучше не спрашивай меня, когда ему станет получше, сам расскажет.
Наверное, это лучший вариант, возможно, наш гуль не захочет делиться столь личными подробностями, уж слишком тема… скользкая.
– Надеюсь, это не какая-нибудь трупная болезнь, – попытался пошутить Морис, но, увидев выражение моего лица, спустил шутку на тормозах.
– Уважаемые студенты, хватит точить лясы в моем присутствии и бесить… – угрожающе прорычал Миллхаус.
– Видимо, в сезон линьки у драконов обостряется раздражительность, – кракен решил побыть капитаном очевидностью, – прямо как у некоторых девушек.
Я мстительно наступила ему на ногу, намекая, что дальнейшие рассуждения о девушках довольно опасны для его реальных и фантомных конечностей.
Ректор выдохнул струйку горького дыма и приступил к лекции.
– Начнем с самого простого, – его гулкий голос пророкотал над рядами, вмиг заглушив завывания поднявшегося за секунду ветра, – со структуры Академии Небытия, и потихоньку будем возвращаться к истории ее создания. Есть всего два факультета, разделенных по принципу Инь и Ян на Темный факультет и Светлый. Поскольку разделение подходящих душ происходит до их перерождения в новом физическом теле, ответственность за это несет багаж вашей прошлой жизни. Проще говоря, насколько хорошим или плохим человеком вы были, исходя из набора сложившихся привычек, образа мыслей и жизни.
Стало немного обидно. То есть получается, что я была дурным человеком, раз угодила в тело горгоны на Темном факультете.
– Разумеется, нельзя брать за мерило добра и зла какую-то конкретную из земных религий.
За пределами всего множества миров существует так называемая вселенская справедливость, которая и заправляет весами, взвешивающими плюсы и минусы души. За правильным исполнением воли вселенской справедливости следит организация, которую неофициально называют загробным отделом безопасности или, если еще короче, ЗОБ. ЗОБ отслеживает нарушения в цепочке посмертия, наблюдает за деятельностью Академии и других загробных структур и отлавливает те души, которые идут против предрешенного им порядка.
Я записала все это в виде корявенькой схемы.
– Что касается Светлого факультета, то он является фактически отражением нашего, ничего интересного. Скукота, – ректор фыркнул, и снег у него на морде моментально растаял.
Морис наклонился ко мне и прошептал:
– Становится интереснее, да?
Не знаю, как насчет интереснее, но холоднее становилось точно. Снег прекратился, но вместо него подул неприятный, пронизывающий ветер. Меня мгновенно обсыпало мурашками, тонкая блузка совершенно не защищала от холода, а такой вещи, как точный прогноз погоды, тут не было.
Дракон оглушительно чихнул, покрыв пеплом первый ряд студентов с ног до головы.
– Они там совсем обалдели? – Морис обмотался щупальцами, его привычный камзол тоже не был рассчитан на осенне-зимний период, наступивший буквально меньше чем за час. Я впервые за все время нахождения в академии пожалела, что у меня нет шерсти.
– К… кто обалдел?
– Метеобашня! Они отвечают за погоду, – Морис тоже чихнул, но благо успел отвернуться и чернила расплылись по земле.
Миллхаус нервно дернул хвостом, и прожекторы с той стороны смяло в лепешку. Мне как почти-змее холод не нравился, не то, чтобы зоология была моим коньком в школе, но кое-что о змеином племени я помнила. Например, зимнюю спячку.
Сейчас бы, кстати, вздремнуть…
Пытаясь прогнать резкую сонливость, я завертела головой и обнаружила торчащую из посадок неподалеку высокую башню, которая подозрительно раскачивалась под порывами ветра, изредка подсвечиваясь разноцветными всполохами. Панорамные окна в верхней ее части были достаточно большими, чтобы нечеловечески острым зрением разглядеть движение внутри нее. Какое-то подозрительно знакомое движение!
Я чуть не вскочила с места, но вовремя представила, как мой зад подпаляет драконье пламя.
Да за какие такие грехи ректор переродился огнедышащей рептилией размером с трехэтажный дом?!
– Сиди смирно, – посоветовал Морис. – Недолго осталось.
– Недолго до чего?
Но Морис хранил интригующее молчание, явно зная нечто, другим неведомое.
– Такова самая общая структура… структура… – речь ректора вдруг стала немного бессвязной и замедленной. Он широко зевнул, и перед глазами первого ряда пронеслась картина острозаточенных клыков и вся предыдущая жизнь в придачу. – Рассмотрим легенду об основании Академии Небытия. Легенда эта гласит… Гласит… – Пасть снова распахнулась, и даже нас с Морисом обдало горячим дыханием, пахнущим отнюдь не фиалками. – Что изначально в Небытии было только одно разумное существо, и оно стало зваться Демиургом за то, что… что создало из своей мысли самые первые из обитаемых измерений.
Ректор поперхнулся залетевшим в пасть снегом, кашлянул, плюнул под ноги ближайшим студентам сгусток дымящейся кислоты и снова зевнул.
– Да чтоб вас… – услышали мы отчетливо, а потом огромные янтарные глаза дракона затуманились, и оба подвижных века медленно схлопнулись.
Над полигоном раздался громоподобный храп.
– Уснул? – не поверила я.
