— Да как вы не понимаете, они же маленькие! — Запаниковал Михаил, намереваясь заблокировать двери.
— Автобус едет от станции до станции, ничего с ними не будет. — Гаркнул билетер, отгораживаясь прикладом. — Дождешься на станции, не держи машину!
— Мы доедем, — оптимистично улыбнулся я через окно.
— Мы доедем, пап! — Пискнул Федор, держа меня за руку.
Дверь с шипением закрылась, рыскнул мотор, набирая обороты. На наших глазах автобус развернулся и бодро покатил за ворота.
— Все будет хорошо… Пап. — Добавил я, с трудом выговорив необычное слово. — Пойдем, не будем стоять на дороге.
— Что будем делать? — Дернул меня за руку Федор.
Я положил сумки на траву у бордюра, взгромоздил сверху брата.
— Ты будешь охранять наши сумки, — бодро ответил я ему.
— А ты?
— А я отойду ненадолго, но обязательно вернусь! Тайное дело, — подмигнул и легонько щелкнул его по носу.
— Какое? — Фыркнул он, улыбаясь.
— Открою тебе небольшой секрет. Я немного император. И мне надо кое — кому объяснить, что у семьи императора воровать нельзя.
Глава 23. Во славу императора
Маленькие детали легко напоминают целое — мельком увиденные кадры нарисуют образ просмотренного фильма, обрывки мелодии из пролетевшей мимо машины соберутся в песню. Однажды увиденное вспомнится с трудом, но то, что запало в душу, всплывет перед глазами без труда.
Товары без чеков, продажа без кассы, наглость и власть. Я знаю название картины, собранной из этих фраз. Она называется 'Хозяева далеко и ничего не узнают'.
Дядя Коля многое рассказывал про аристократов, еще часть прочитал я сам. В этих историях не было, чтобы высокородные нарушали свое слово. Не в их сути идти против данного обещания. Проигравшие получили свободу, хотя могли стать рабами. Им оставили деньги, хотя могли бы выдворить без гроша. Победитель проявил милосердие. А какая‑то Крыса в этом здании решила наплевать на слово хозяина и набить себе карман.
Не смотря на гнев, туманящий разум, я должен был признать, что все у нее отлично получится. Большинство людей уже уехало, и вряд ли с них брали хоть какую‑то плату, значит, все заявления о баснословных ценах воспримут, как вранье единиц против правды тысяч. Даже журналисты вряд ли отнесутся всерьез к этой истории — но если и поверят, то остерегутся действовать против сильного рода, имея на руках только слова. А какие могут быть доказательства? На билетах нет цены, а кредитные договора говорят только о том, что кто‑то занял десять тысяч рублей… И, видимо, не хочет отдавать, пытаясь оболгать честнейших людей.
В мире взрослых много подлости и обмана. Но я к нему хорошо подготовился.
Кажется, я хотел тихо и мирно пройти этот город, став новым человеком. Даже сейчас могу это сделать — достаточно потерпеть половину часа, сесть на автобус и прибыть на станцию. Но в этом случае, этот самый новый — я получится дрянным человечком. И уж точно не станет императором.
Я не мог иначе. Не мог обрести семью и тут же стать виновником ее нищеты. Ведь если бы не я, то у отца остались бы несколько тысяч и цепочка, у сестренок — их украшения. Наверное, они мне простят, но я буду помнить каждый момент, когда придется продавать вещи и ютится по крошечным комнаткам впятером. Поэтому я пойду и верну то, что принадлежит моей семье по праву.
Здание вокзала одарило прохладой, ощутимой после уличной жары — солнце к обеду палило нещадно, а разогретый асфальт только добавлял градусов, поджаривая снизу. Сделав шаг внутрь, привалился к углу за дверью, внимательно оглядывая коридор и планируя следующий шаг.
Во мне не было страха — в самом деле, зачем бояться крысу? Это она должна бояться, опасаясь света и шума — огласки и гнева тех, кто ее сюда поставил и чью репутацию она портит. Тем более, я не один — звезда на руке мигнула живым светом и вновь скрылась в закрытой ладони.
Вызвать пожар, дождаться рева сирены и сработавшей системы пожаротушения, заливающей все вокруг, использовать дар. Под искусственным дождем, разрезаемым электрическими всполохами насквозь, пройти по телам врагов. Добраться до захоронки местной крысы — судя по наглости владельца, она должна быть весьма неплоха. Забрать себе все, заставить выживших перекидать добычу в автобус, покинуть город. Такие деньги оправдают риск, а на территории империи достаточно княжеств, где очень не любят местных хозяев.
Встряхнул головой и попрощался с этой идеей — яркой и безрассудной. Я ведь теперь не один, чтобы драться без оглядки. У меня теперь есть семья, и я за них в ответе. Поэтому надо действовать вежливо, стараясь не накликать беду на тех, кто принял меня к себе и поделился своей фамилией.
К тому же, в мире взрослых все гораздо сложней, чем в маленьком мирке интерната, где каждый отвечал за свои поступки сам, и с каждого можно было взыскать по его вине. В этом мире так не получится, тут даже у крысы есть хозяин — вон его герб полощется на флагштоке у входа, если глянуть в окно. И хозяин уж точно не будет рад, если ценного питомца покалечат. Мне тоже не понравилось бы, если кто‑то пнул Лайку, даже если она десять раз виновата — потому что наказывать ее имею право только я.
План выстроился сам, собравшись стройной цепочкой мыслей и действий, предположений и старого опыта.
Я устроился в неприметном уголке коридора, за массивной кадкой с папоротником, терпеливо запоминая, куда идут люди с бейджиками на груди, и что у них в руках. Через пару минут стало ясно местоположение кухни — батончики и газировка появлялись из левого коридора, перемещаясь в руках служащих к рабочим местам. Чуть прошел дальше, остановившись при виде нового поста с вооруженным человеком. Его просто так уже не пройти, вряд ли на внутреннюю кухню пустят посторонних. Значит, надо переключить внимание охраны на что‑то более интересное, чем безлюдный коридор.
Металлическую створку электрического щитка я приметил заранее, зацепившись взглядом за знакомую молнию и предостережение, выведенное желтым трафаретом. На ней не было замка, только хитрая застежка, которую требовалось поднять и провернуть — после чего становился доступен ровный ряд черных переключателей, с номерами кабинетов, выведенных на приклеенных желтоватых бумажках рядышком. Последовательно пощелкав каждым из них, я дождался панического вопля, полного скорби и потерянных данных, совсем рядом с нужным коридором.
— Техника — она такая, да, — поцокал я сочувственно.
Даже головой покачал, сопереживая — сколько несохраненных игр в свое время было потеряно!
Этот переключатель я назад не вернул, оставив совсем маленький зазор между рабочим положением, и с чувством выполненного долга перешел в другую часть коридора, чтобы нужный мне проход остался между мной и 'выбитым' переключателем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
