При подготовке торжественных балов необходимо было решить множество организационных проблем, которые весьма косвенно принимались во внимание самими участниками бала.
Для балов печатались пригласительные билеты, развозившиеся по адресам придворными слугами. Там же указывалось, в какой форме быть на балу. 18 декабря 1834 г. А. С. Пушкин записал в дневнике: «Придворный лакей поутру явился ко мне с приглашением: быть в 8Н в Аничковом, мне – в мундирном фраке, Наталье Николаевне – как обыкновенно»466.
Примечательно, что и тогда существовала проблема пробок при съезде гостей на бал. Для того чтобы избежать толкотни, все гости дворцовых балов были «разведены» по разным подъездам Зимнего дворца. К каждому из подъездов подъезжали приглашенные, занимавшие определенное положение. При этом они непременно являлись к дворцовым подъездам в своих каретах (как тогда говорили – «на своих выездах»). Длина кареты, запряженной парой лошадей, почти вдвое превосходила длину современного автомобиля. Пробки заставляли регламентировать количество карет, которые могли выстраиваться у подъезда. Поэтому к дворцовым подъездам приходилось занимать очередь. А. С. Пушкин в письме к жене в апреле 1834 г. упоминал, что на предполагавшемся балу в Зимнем дворце будет 1800 гостей. «Расчислено, что, полагая по одной минуте на карету, подъезд будет продолжаться 10 часов; но кареты будут подъезжать по три вдруг, следственно время втрое сократится»467.
Подобная суета была и при разъезде с балов. Поскольку на балы приглашались сотни гостей, то, вероятно, существовали и «очереди в гардеробах». Ни один из мемуаристов не упоминал, как, собственно, раздевались и одевались гости, приехавшие в императорский дворец. Из документов известно, что в качестве дополнительных гардеробщиков на Больших балах «подрабатывали» рядовые лейб-гвардейского Преображенского полка. Конечно, трудно представить, чтобы княгиня Юсупова стояла с номерком за шубой в очереди за графиней Куракиной. Скорее всего, слуги уже ждали своих хозяев с их шубами в обширных вестибюлях Зимнего дворца. Но о том, что накладки случались, есть мемуарные свидетельства. Довольно регулярно путали шубы и шинели, а то и вовсе гости оставались без верхней одежды. Так, на балу у князя Юсупова у цесаревича Александра Николаевича пропала шуба. При этом на балу присутствовал император со всей семьей. Не желая задерживать близких, цесаревич надел первую попавшуюся шинель. Когда Николай Павлович увидел сына на морозе в шинели, он рассердился на него за пренебрежение здоровьем. На другой день шубу цесаревича, конечно, нашли…468
При подготовке балов организаторы старались удивить гостей какими-либо новинками. Например, при Александре III электрическое «ослепительное» освещение «эдиссоновскими лампочками» было сначала опробовано во время традиционных балов в Зимнем дворце. Наряду с яркостью света приглашенные с удовлетворением отметили, что лампочки «не греют», что было весьма важно во время многолюдных балов. Гости, разгоряченные выпитым и танцами, просто меньше потели.
Приглашенные во дворец отмечали для себя малейшие просчеты гоф-маршальской части, которая отвечала за материальную сторону проводившихся мероприятий. Так, во время Эрмитажного бала 12 февраля 1887 г. один из гостей отметил, что «зимний сад очень красив, как всегда. Но я заметил нововведение: среди растений распевали канарейки. Жаль только, что клетки взяты прямо с рынка, совсем уж просты»469.
Организационная композиция проводимого действа была достаточно сложной и только по традиции могла быть называема балом. Официальный бал включал в себя несколько составных частей: придворный спектакль – как правило, сборный, обед и собственно сам бал, который, безусловно, являлся самым главным действом.
Для того чтобы в ходе самого бала управлять этим сложным механизмом, требовались распорядители. Интересно, что это была неофициальная должность. И каждая «эпоха» выдвигала своих тонких знатоков бальных действ. В 1860-х гг. лучшим распорядителем балов считался Ипат Бартенев: «Он составил себе прочную репутацию лучшего распорядителя, и при дворе не бывало бала без участия Ипата Бартенева»470. Во второй половине 1880-х гг. императорскими балами дирижировал конногвардеец – барон Ф. Е. Мейендорф. Граф С. Д. Шереметев, невольно сравнивая барона с распорядителями балов своей молодости, критично отмечал, что Мейендорф, конечно, «добрый малый, но с ухарскими ухватками, не вполне подходящими, кричит он и командует, как в казарме»471.
Время окончания бала не регламентировалось. Гости веселились до тех пор, пока в зале находились император или императрица. Действо продолжалось, как правило, до двух-трех часов ночи. Балы «с мужиками» длились до полуночи. Домашние Аничковские балы у страстной танцовщицы императрицы Марии Федоровны могли затягиваться и до четырех часов утра. Современники вспоминали, что когда «котильон продолжался слишком долго, а императрице не хотела кончать, государь придумывал особое средство. Музыкантам приказано было удаляться поодиночке, оркестр всё слабел, пока не раздавалась последняя струна, и та, наконец, умолкала. Все оглядывались в недоумении, бал прекращался сам собой»472.
Общее количество балов в сезон могло меняться. Это зависело от множества причин: состояния здоровья и вообще дел и взаимоотношений самой императорской четы, траура по европейским родственникам, внутриполитической и внешнеполитической ситуаций. Но минимальное количество обязательных, традиционных балов сохранялось почти всегда. Например, в зимний сезон 1838 г. было проведено примерно двадцать балов. В это число входили и детские балы, в которых участвовали все дети Николая I с ровесниками из аристократических семейств.
В николаевскую эпоху сезон Больших дворцовых балов начинался, как правило, в Николин день (6 декабря). Устраивались балы и в другие «высокоторжественные» дни. По отзывам современников, все они имели одинаковый, строго классический, но именно поэтому и чрезвычайно грандиозный характер.
Само действо разворачивалось в парадных залах Зимнего дворца, которые со временем приобрели определенную «специализацию». Так, танцевали в Белой (Золотой) галерее, играли в карты в Георгиевском зале, ужинали в Николаевском зале473.
Своего апогея балы в Петербурге достигали на масленицу. В эти дни «гуляли все». И аристократы, и народ. График масленичных балов 1848 г. составил барон М. А. Корф. Судя по его записям, 15 февраля, в воскресенье, состоялся огромный бал для первых четырех классов. В понедельник – бал у управляющего двором великого князя Константина Николаевича – графа Кушелева. В этот же день прошел маскарад в Большом театре, который почтил своим присутствием Николай I. Во вторник – бал для царской фамилии в Михайловском дворце. В среду – бал у графа Закревского для императора и цесаревича и бал-маскарад в Дворянском собрании, на котором они также присутствовали. В четверг – домашний спектакль и бал для царской фамилии у графа Клейнмихеля. В пятницу – маленький бал для избранных в собственных комнатах Николая I, перед его кабинетом. В субботу – бал у князя Юсупова и маскарад в Большом театре. В воскресенье 22 февраля – folle journee у наследника474. При этом всю неделю наряду с балами – катания с ледяных гор в Таврическом саду, утренние и вечерние спектакли во всех театрах, забавы, балаганы и непременные блины…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
