— А цел ли флот Таваллена? — спрашивает Элрик. «Если корабли тоже у темесцев, совсем плохо…»
На сей раз отвечает Бертье — флотом в Таваллене занимались Бертье.
— Да. Он в устье Эсмута, поддерживает орудийным огнем наши полки. Два фрегата, восемь бригов, четыре галеры, две бригантины и десять канонерских лодок.
— А каковы настроения? — уточняет Элрик. Если они тоже отчаялись…
— Они готовы драться до конца, — без колебаний отвечает Бертье-младший. — Того, кто попытается сдаться темесцам, свои же прикончат.
— Они знают, что столкновение с союзным флотом — смерть?
— Конечно, — ответил Мартин Бертье. — Вы думаете, они не знают, какой флот у Темесы? Но Таваллен дороже!
— И все равно готовы драться?
— Да.
— А вы что скажете, господа вице-адмиралы и начальники штабов? — обводит Элрик взглядом подчиненных. — В сущности, мы в той же ситуации…
— А кто нас в нее загнал? — вскакивает с места Поль Лефевр. — Кто говорил, что Темеса не успеет вывести флот?! Под моим командованием замыкающая эскадра. В полдень нам удалось достать еще одну бригантину. От погони она ушла, но кое-кто упал за борт. Пленного выловили и допросили. Знаешь, что он сказал? Что бригантина — авангард всего флота темесцев. Они шли за нами по пятам от самой Темесы…
— И ты, дорогой, обнаружил такой замечательный «хвост» только сейчас? — поднимает бровь Элрик. Лефевр, конечно, профессионал — разбирается в кораблях и знает море ненамного хуже его самого. Но полководцем ему не бывать — он способен трезво мыслить лишь когда силы хотя бы равны. Будь он начальником штаба — было бы еще не так страшно, но он — командир одной из четырех боевых групп флота. — Не заметить флот в триста пятьдесят вымпелов — это надо уметь…
— И что с того? Джустиниани — достойный человек и отличный флотоводец…
— Предлагаешь сдаться? Отдать флот без боя? — спрашивает Элрик в упор.
— Думаю, ты мог бы договориться с ними, Элрик. — Командир Замыкающей боевой группы заметно нервничает. — Темесцы должны нас пропустить обратно, взамен мы могли бы пообещать невмешательство в тавалленские дела…
— Вы не можете бросить нас на произвол судьбы! — в один голос возмущаются Бертье и Одаллини.
— Еще как можем! — брызгая слюной, кричит Лефевр. — Мы не хотим умирать из-за вашей грызни с Темесой!
— Значит, ты за переговоры? — спрашивает Элрик негромко. Он еще надеется ошибиться, но, увы, в случаях, когда хочется ошибиться, он всегда оказывается прав.
— Да!
— Кто еще так думает?
Эжен Бретиньи вскакивает, и Элрик убеждается, что дословно угадал ответ мальчишки — как и старший брат, Эжен до боли напоминает младшего сына.
— Возвращаться, как последние трусы, бросив друзей? Да как мы женам в глаза смотреть будем? Нам больше никто руки не подаст!
А вот Салан вздыхает (очень не хочется это говорить, но и допустить самоубийства всего флота, как ему кажется, нельзя) и произносит:
— Эл, может, все-таки удастся договориться?
И тут Элрик чувствует неожиданную, поразившую его самого ярость. Совсем как когда осознал, что проклятые «сваты» подчинили его с помощью магии. Почему они с такой легкостью хоронят флот, на который ушли несметные средства, и без которого Эрхавену не жить? И как не видят очевидной истины… И какими словами сказал бы о них Раймон?
Воспоминание о сыне отзывается болью и слепящей, как пушечный выстрел ночью, мыслью. Элрик ясно представляет себе, что сделал бы на его месте младший сын, и что должен сделать он, чтобы Эрхавен не остался без флота. Бонар словно вернулся в годы молодости. На сорок лет назад, когда молодой капитан малой галеры в один день стал гордостью Эрхавена. Сваливается груз шестидесяти семи прожитых лет, становятся неважными политические дрязги, разборки между родами и партиями, интриги и золото. Ему снова двадцать, он лихой капитан верткой галеры, и он знает, что это — его бой.
Элрик встает и… улыбается. Ловит удивленный взгляд Салана: старый друг словно наяву увидел того, прежнего Элрика, казалось, похороненного два десятилетия назад с горячо любимой женой. Остальные просто изумляются: для них такой Элрик в диковинку.
А вот тавалленские мальчишки поверили. Сразу и безоговорочно. По восхищенным взглядам ясно, как день: они готовы за него умереть. Он лукаво подмигивает потомкам враждующих родов: мол, ничего, еще спляшем на вражеских гробах!
— Анри, а о темесцах ты подумал? — начинает Бонар негромко, но так, что оба прикусывают языки. — Скажите мне, оба — темесцы нас сюда пустили, чтобы живыми и выпустить? Я скажу, что будет, если мы попытаемся вести переговоры: нас пошлют к Лиангхару, а послов вздернут на реях. Хотя… Им же тоже неохота погибать — предложат нам жизнь и свободу в обмен на все корабли, оружие и боеприпасы. Даже пару торговых посудин оставят, чтобы до дома добрались…
— А хотя бы и так! — восклицает Лефевр, брызжа слюной. Лицо даже покраснело — то ли от ярости, то ли… стыда? — Люди вернутся домой…
— Трусливыми ублюдками, которым в спину плевать будут! — выпалил Бретиньи-младший. Взбешен, это и хорошо, и плохо: хорошо потому, что помогает драться, а плохо — оттого, что ненависть должна быть холодной, не застилающей разум. Есть ненависть и ненависть — стоит вспомнить, например, одно из сражений сорокалетней давности — как тогда злился папочка Джустиниани, и к чему это привело…
— Погоди, Эжен. Ты прав, но орать на старших нехорошо, — спокойно возражает Элрик. — Итак, Лефевр, у нас с союзниками двести тринадцать посудин, а у темесцев триста сорок шесть. На этом основании ты и тебе подобные полагают, что Джустиниани этого недостаточно, и предлагают сделать так, чтобы у Темесского союза стало шестьсот посудин, а у нас — ни одной. Так, что ли?
Лефевр не отвечает. Угрюмо нахохлившись, исподлобья смотрит на Элрика. Сейчас командующий Замыкающей группой больше всего напоминает стервятника, по-хозяйски разместившегося на трупе и окидывающего его многоопытным взглядом. «А вот хрен тебе, дорогой, — вдруг думает адмирал. — Труп-то — вовсе и не труп». После небольшой паузы Элрик продолжает:
— Знаешь, не завидую твоей жене, ох не завидую… Чем связать жизнь с таким… ммм… существом, уж лучше на панель… Ладно, отставить балаган. Ты больше не командующий Замыкающий группой, Лефевр. — Элрик поворачивается к охраняющим вход в каюту матросам. — Приказываю арестовать его, посадить в трюм «Победителя» и держать до возвращения в Эрхавен. Суд определит, кто он — просто дерьмовый трус или изменник. Группой командовать будет… нынешний начальник штаба группы, Этьен Санвари.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
