Никто больше не возразил.
А я вдруг увидела странное – земля пошатнулась, воздух пошел рябью, пространство расширило свои границы на миллиарды процентов от того, что я имела здесь, на Земле, стоило присмотреться и можно было заметить грань мира, отделяющую это место от множества других.
Тьма внутри меня радостно загудела и заклубилась под ногами, прося ласки, как маленький котенок.
Это ощущение могло означать только одно – пятнадцатилетняя печать с нашего мира была снята. Все безликие здесь теперь снова могут беспрепятственно ходить между мирами.
А еще… Трой.
Сразу за мыслью о муже, возле меня скользнула чужая тень, а через секунду я была крепко сжата в объятиях. Трой понял все быстрее меня и оказался рядом при первой возможности. Именно мой, а не подставной. Расплакавшись, я зарылась носом в его плечо, вдыхая приятный аромат любимого мужчины, по которому, как ни крути, соскучилась.
ГЛАВА 50
Еды хватило на всех и даже больше – хорошая часть запасов осталась на следующий раз, за них чуть не начали драться, а несколько чумазых подростков успели своровать из коробки какой-то жирный кусок мяса. Главное, чтобы не стали есть его сырым перепугавшись, что мы придем на дым костра.
- Мы научим вас самих добывать еду. У нас за стенами куча гектаров земли, усеянной продовольствием. Пройдет зима и никто больше не будет чувствовать голод, а об остальном мы позаботимся.
- Ишь, че удумала! – выкрикнула бабулька старческим, но громким голосом, - за стену нас выпереть хочет! Это моя земля, здесь я и умру.
- Пожилых людей никто не будет заставлять работать, - вступился Рем, - но мы возьмем на себя обязанность отстроить дома лучше, чем те хлипкие лачуги, в которых ваш вид перебивается сейчас. На территории общины, это будет сделать сложнее, здесь много поваленных застроек и почти нет открытой местности. К тому же, новую жизнь лучше начинать с нового места.
Дальше были переговоры за круглым столом на втором этаже казармы. Здесь было даже уютно – мягкие стульчики, пусть и местами запачканные, хороший, не протертый линолеум, пишущие принадлежности в обилии на столе, неисписанная бумага – что тоже было роскошью. Вид с окна открывался на площадь, на которой остались зеваки, ждущие решений, чтобы разнести известие по всем домам.
Провозившись со всем, я и не заметила, что наступили сумерки. Зима не давала шанса насладиться светлым днем, а сразу окунала в объятия холодной ночи.
Люди выдвинули от себя представителей – мужчину лет сорока с проседью в волосах и бойкую женщину с короткой стрижкой в прохудившемся пуховике. Я знала ее – эта дама и из объедков приготовит что-то вкусное, не истратив в качестве отходов и крошки живительной пищи. К ней временами обращались за помощью в приготовлении, и она частенько куховарила в казармах.
- Я заменяю Дэна, когда его нет, - начал мужчина, - но когда отряд вернется, то вам стоит переговорить и с ним. К нему прислушиваются и уважают.
- Дэн мертв, - отрезала я, - и раз уж теперь можно начистоту, советую вам прислушиваться ко мне, - я чувствовала в душе какое-то торжество от того, что говорю это. Могла ли когда-нибудь подумать, что буду сидеть на этом стуле и указывать тем, кто уже нагрел тепленькое место у вершины иерархии общины?
- Нийя, малышка… - начал Мирак, но я его перебила.
- Мнения не спрашиваю, - процедила сквозь зубы, а потом покосилась на немощного безликого и душу кольнула жалость и сожаление о грубости. Он уже никому не смог бы навредить.
- Кажется, вам с отцом нужно перетереть, - пробормотал Алекс, прокашлявшись в кулак, - идите, мы обсудим все остальное без вашего участия.
Я с неохотой встала. Во мне боролись Монтекки и Капулетти. С одной стороны, какого лешего я должна выслушивать того, кто покушался на моего мужа? А с другой… что если у него есть мотивы? Хоть какие-то жалкие объяснения поступка.
Только с чего я взяла, что безликий такого статуса станет оправдываться?
Мы спустились на первый этаж и вышли к старой курилке, я лишь краем глаза отметила пустоту помещения, которое еще пару часов назад было усыпано бессознательными и связанными телами убийц. Нет, не все они были убийцами, и мои мужья с легкостью это проверили – истинная магия видит ложь. Тех, кто измывался над людьми или хоть как-то был причастен к смертям все эти пятнадцать с хвостиком лет, сбросили в бездну, там человек может выдержать от силы минут десять, после чего его разорвет тьма. Остальных, которые были обычными работниками, разжаловали и вернули в семьи, приказав искать другой источник заработка. Благо, в следующие месяцы работы будет много.
В курилке накурено не было почти никогда. А сегодня – подавно. Сигареты и сигары были таким же шикарным излишеством, как и бумага, но тоже имели место быть в этом мире, пока растет трава и крутятся трубочки.
- Мы никогда не сотрудничали с Аджахом, - начал Мирак, покачав головой и одним выверенным движением достав из пространственного кармана сигару, чтобы тут же закурить, вглядываясь вдаль, куда-то за горизонт, - никогда не понимал, почему бездна признала его. Молодого, глупого, но с кучей смешных амбиций. Он не знал, как пользоваться властью. Но теперь, понимая больше нюансов, я думаю, он не так безнадежен.
Сжав кулаки и поджав губы, повернулась к отцу, с недовольством вглядываясь в его старческое лицо. Злость немного отступала, когда удавалось заметить в лице Мирака схожие черты, все-таки я девочка и в зеркало смотрелась при каждой возможности, поэтому достаточно хорошо знала, как выгляжу. Достаточно похоже на отца.
- Ты покусился на него! – прохрипела, Мирак кивнул, и я чуть не взорвалась от распирающего меня негодования, - и что можешь сказать в свое оправдание?
Безликий потушил сигару об край лавки и выбросил недокуренный остаток в полупустую урну.
- Надо возвращаться.
Не говоря больше ни слова, отец вернулся в казарму, а я смотрела ему вслед и не понимала, как реагировать. Я постаралась переступить через себя, наступить обиде на горло и посмотреть на ситуацию со стороны отца.
И все равно ни черта не поняла. Зачем было пытаться убить Аджаха, если не считаешь его таким уж плохим?
У безликих свои причуды.
Дни снова стали мелькать, как узоры калейдоскопа. Я была всегда занята какими-то вопросами, но подобная суматоха была в удовольствие. Ноги гудели, когда я с легкой улыбкой откидывалась вечером на теплую кровать, согревая замерзшие ступни об кого-то из мужей.
Живот рос, но пока что было не так трудно быть активной.
Люди принимали адекватность безликих постепенно. Были и митинги, и недовольные высказывания представителей от народа, но итог оставался один – большинство людей понимали, что живут сыто, в домах больше не гуляют сквозняки, а на улицах не разносятся выстрелы.
Лояльность лишь росла, а с ними и множество мелких обязанностей.
Рождество подкралось незаметно. Мы отмечали в кругу семьи по-праздничному украсив дом. Была даже ёлка – Элим притащил срубленную красавицу в последних числах декабря. Украшений на чердаке, благо, нашлось полно.
Гордо выставив в центр стола утку, покосилась на Троя, второй час укачивающего Арчи. По правде сказать, пока что матерью была посредственной – увязла в делах Общины, но каким оказался отцом Трой! За двух матерей и еще парочку отцов. Вскакивал по ночам, когда мальчик кричал, кормил его по часам и всячески ухаживал.
Это была его стихия, а я просто тихо радовалась, что однажды встретила этого невероятного мужчину.
С Алексом общение тоже шло хорошо, как все-таки просто проникнуться человеком, нужно всего-то залезть к нему в голову и покопошиться там. Он поведал мне, что никогда не хотел наследовать место моего отца и даже настаивал на том, что это должна быть я.
Но родитель, конечно, сделал многоходовочку и всех запутал, пообещав одним одно, а вторым другое. И в качестве финта ушами поменяв все в последний момент.
Аджах с Мираком курили на улице, я видела, как они пятнадцать минут назад выходили чуть ли не в обнимку. Умом мужиков не понять, кажется, муж еще сильнее зауважал отца после попытки убийства. Я решила, что и мне на этой ноте пора перестать обижаться. Не хочется копить в себе негатив.
