Пещеру отыскала без особого труда. В тот момент я не задумывалась ни о чем, кроме того, чтобы побыстрее убраться из поселения. Даже о том, что уйдя с территории клана, попаду на остров Данила, где его присутствия будет не избежать.
На этот раз страх темноты и замкнутого пространства не появился. Светлячки старательно освещали дорогу, тело автоматически следовало только ему ведомому маршруту. Я же, словно отключилась от всего происходящего.
Некоторое время Данил молчал, будто действительно пытался дать мне период для раздумий. Но в итоге не выдержал тишины:
— Поговори со мной, — попросил он. И его шепот показался мне отчаянно громким криком. — Я знаю, что все испоганил, и не понимаю, как это исправить.
— Что если уже невозможно что-либо исправить?
— Не говори так. Это не первая наша ссора, но я впервые не знаю, как себя вести. Такое мерзкое чувство…
Ответить было нечего. Мерзкое чувство, как выразился Данил, и меня заполонило изнутри. Растерянность, боль предательства, злость, неверие в его искренность и дикое желание поверить — чувствовать все это сразу было губительно не столько для нервов, сколько для души.
— Можно я все тебе объясню? Сейчас?
С одной стороны я безумно хотела оглохнуть, чтобы не слышать голос, который после того, как ярость утихла, вновь посылал в мое тело импульсы дрожи. А с другой — уязвленное самолюбие и больное любопытство требовали утолить их жажду знания во всех мельчайших подробностях.
Не дождавшись моего ответа, Данил принялся рассказывать.
— Я говорил тебе, что никогда не верил в легенды про истинных пар. Хотя, если бы все сложилось иначе, у меня с детства был бы пример перед глазами. Моя мать была истинной парой отца, но после ее гибели он отказался от вынужденного одиночества и женился во второй раз. Видя, как отец был счастлив с Нивлаей или изображал счастье, я думал, что смогу также. Поэтому, когда он продолжал настаивать на союзе с Зариной, согласился. В Праге меня мучило чувство тоски, сейчас я понимаю, что стремился к тебе, но тогда думал, что любая женщина сможет заполнить эту пустоту внутри.
Я замедлила шаг, но оборачиваться не стала. Рассказ Данила все больше походил на исповедь и странное оцепенение понемногу покидало меня.
— Да, мы пробовали с Зариной. Жили вместе. Но я никогда не чувствовал полного удовлетворения с ней. Постоянно чего-то не хватало. Да, физическое влечение было, но больше ничего. Даже страсти между нами не было. И ни потребности защищать или заботиться, ни собственнического инстинкта, ни вулкана эмоций.
Желудок совершил кульбит. Меня охватили смешанные чувства — облегчение и боль. Перед глазами помимо воли замелькали навязчивые картинки, как именно Данил пытался заполнить пустоту. Например, Зариной.
— Когда начался учебный год, Макс потянул меня в универ. Я люблю искусство и в Праге давно получил образование, но здесь, дома, поддался на уговоры брата и решил сыграть по его правилам, прочувствовать кайф от «охоты» на кандидатов для жажды.
От такого гадкого сравнения меня передернуло. Пещера закончилась, Потрошитель порывался помочь мне выйти и взобраться на выступ, но я одарила его таким уничтожающим взглядом, что он даже спорить не стал. Каменистый берег тоже быстро минули. То ли во мне открылось второе дыхание, то ли еще что, но двигалась я быстро, резко, как будто резала пространство нервными шагами.
Вскоре мы шли по лесу, который наполняли знакомые мне запахи и шорохи, с каждым десятком метров неумолимо приближаясь к хижине.
— Помнишь, как впервые меня увидела? — спросил Данил.
Я неопределенно пожала плечами.
— А я помню все до мельчайших подробностей. — Поделился он. И когда только заделался романтиком? — Впервые увидев тебя, понял, что россказни про истинную пару — чистая правда. Это чувство не спутать ни с чем. Не знаю, как сдержался от желания наброситься на тебя, как животное. Но ты оказалась простым человеком. Такой хрупкой. Это меня и остановило тогда. Думал, что всему виной приближение жажды, когда все инстинкты и чувства у Потрошителей обострены. Решил, что после нее смогу наладить с тобой отношения, по человеческим законам, как ты к тому привыкла. Но все решилось иначе, когда ты пришла в метро тем вечером.
— Макс сказал, что он подговорил Олю, чтобы она пригласила меня, — впервые за время этого странного монолога Данила, я подала голос.
— Я уже знаю, милая. Я не хотел тебя пугать, но на острове все обострилось до предела. Пришлось играть по правилам и жестоко готовить тебя к обращению. Так, как положено по нашим законам. Прости меня и за это. Я с самого начала сглупил.
Злость улеглась. Искренность, которой мне раньше не хватало, смогла размягчить мою обиду и ослабить решимость уйти от Данила, навсегда и не оборачиваясь. И плевать на все предупреждения бабушки и Майатмы из-за нашей связи.
— Только с тобой у меня подчистую сносит крышу, — пожаловался он. — Я не могу контролировать эмоций. Когда Макс напал, единственное, о чем думал, все ли с тобой в порядке. А когда справился с братом, благодаря кому я уже знаю, и понял, что тебя нет на острове, взбесился. Следовал инстинкту и нашей связи, выследил тебя по запаху, как заправская ищейка. Что я только не передумал, пока искал тебя, Марта! А стоило увидеть в лапах этого… урода, — Данил обнажил зубы, оскаливаясь, — вообще с катушек слетел. Ревность — ядовитая штука, с которой я никогда не имел дела до тебя! Поэтому, когда увидел сегодня твой взгляд, решил, что заставить тебя помучиться от ревности, как мучился я — хорошая возможность показать, что ты также зависима от меня, как и я от тебя. Прости.
Так незаметно мы подошли к хижине. Данил замолк, а мне сказать было нечего, поэтому в полном молчании мы зашли внутрь. Парку, я аккуратно повесила на крючок в прихожей, кроссовки сняла. Потрошитель, заметно нервничая, переминался с ноги на ногу рядом.
— Ты ведь не уйдешь от меня, пока я схожу в душ? — неуверенно спросил он. — Хочу смыть этот раздражающий запах с себя.
— Не уйду.
— Пожалуйста, Марта, дождись меня.
Получив согласный кивок в ответ, Данил умчался в ванную.
Честно говоря, я устала сбегать от проблем. Пока Потрошитель мылся, удалось многое обдумать. На самом деле, чувство предательства притупилось. Да, мне все еще было неприятно, что Данил так поступил, чтобы проверить мою реакцию. Но кто даст гарантии, что будь я на его месте и точно не совершила бы нечто подобное?
Н-и-к-т-о.
С мыслью, что я чувствую к Данилу нечто большее, чем мистическую тягу, я смирилась еще тогда, когда сбежала. А вот понимание, что мне действительно не хватало откровенных объяснений с его стороны, настигло только сейчас. Этот разговор изменил все. Убрал все оставшиеся заслоны и оборонительные конструкции, которыми я пыталась прикрыться раньше.
