Но Джеральд не сдавался. Когда Джеки сурово отчитала его за письма и подарки, он предложил приехать в Манчестер и поговорить с ее отцом, чтобы прояснить все недопонимание. Через два дня он снова появился в гостинице и заперся в кабинете с отцом Джеки. Она ожидала услышать крики и брань, но вместо этого из-за закрытой двери доносились только тихие голоса и смех. Наконец появился счастливо улыбающийся Джеральд.
Он сообщил Джеки, что ее отец ничего не имеет ни против него лично, ни против того, чтобы он женился на его дочери. Позже Джеки вспоминала: «Джеральд всегда обладал умением получать то, что хотел, и никто не мог ему отказать».
Джеки была в ярости. Мало того, что Джеральд игнорировал ее отказ, так еще и собственный отец идет у него на поводу! Чтобы наказать отца, она стала проводить все свое время с постояльцем. Если отец действительно считает, что она влюблена в Джеральда, что ж, так тому и быть. Она убедила Джеральда задержаться в Манчестере на несколько дней и каждую минуту проводила с ним, приводя в ярость пожилого отца. «Я затеяла эту игру, чтобы наказать отца за глупость, — вспоминала Джеки, — но внезапно поняла, что наши отношения с Джеральдом изменились. Проводя вместе каждую свободную минуту, мы стали очень близки эмоционально. Расстаться нам было бы нелегко».
Джеральд вернулся в Борнмут. К этому времени мама уже продала свой дом и переехала к Маргарет, в дом через дорогу. Марго устроила в своем доме множество небольших квартирок и сдавала их. Комнаты, расположившиеся на всех трех этажах, заполнили эксцентричные обитатели — трубачи-джазисты, художники, специализирующиеся на обнаженной натуре, разведенные жены и транссексуалы, приехавшие с Мальты. Маргарет запомнила приезд Джеральда.
«Его приезд оказался главным событием последних двадцати четырех часов. Мамино лицо, в отличие от моего, сияло от предвкушения встречи с обожаемым мальчиком. Я громко застонала, когда знакомое мальчишеское лицо, очень похожее на мое собственное, расплылось в улыбке оттого, что все бросились к воротам, чтобы встретить его. Он вышел из машины, очень высокий, стройный, элегантный. В одной руке он держал саквояж, очень осторожно, словно в нем лежал драгоценный подарок, но я-то знала, что это было не так. Тут же последовала оживленная дискуссия относительно того, где можно было бы разместить здоровенную деревянную клетку, дожидавшуюся нашего решения в багажнике такси. Я сразу же поняла значение саквояжа и деревянной клетки.
— Если он переступит порог моего дома, — заявила я мрачным тоном, — мне конец.
— Слишком поздно, дорогая, — радостно заявила мама, наблюдая за тем, как множество рук подхватило тяжелый ящик и жильцы дома Маргарет потащили его через гостеприимно распахнутые ворота.
— Просто несколько обезьянок, — пояснил Джеральд, наконец-то соизволивший обратить на нас с мамой свое внимание, но не отрывавший взгляда от окна на втором этаже, откуда за происходящим с интересом наблюдали две полуобнаженные дамочки.
— Надеюсь, в этом саквояже нет ничего опасного? — поинтересовалась мама, нежно целуя своего сыночка.
— Просто шестифутовый питон, — беззаботно махнул рукой Джеральд. — Он совершенно безвреден».
Джеральд остался совершенно без денег. В течение дня он мог позволить себе лишь чай с печеньем. Экспедиция не принесла тех доходов, на которые он рассчитывал. У него было всего двести фунтов и никакой работы. Здоровье его резко пошатнулось — давали знать о себе последствия злокачественной малярии, которую он подцепил в Камеруне.
Что делать? Ситуация была непростой. О браке следовало забыть. Во-первых, Джеки еще была несовершеннолетней. Джеральду нужно было найти работу. Единственное, что он умел, это заботиться о животных, но найти место в зоопарке было практически невозможно. На этот счет он не обманывался. К тому же он ухитрился поссориться с Джорджем Кэнсдейлом, директором Лондонского зоопарка, очень влиятельной фигурой в Федерации зоологических садов Великобритании и Ирландии.
«Кэнсдейл ненавидел Джерри от всего сердца, — вспоминала Джеки, — и делал все, что было в его силах, лишь бы навредить ему. Кэнсдейл страшно ревновал Джерри, поскольку считал себя «единственным» специалистом по фауне Западной Африки и не терпел вторжения на свою территорию. Более всего Джерри повредило то, что он ухитрился привезти в Англию очень редкое млекопитающее — ангвантибо, что не удалось сделать Кэнсдейлу. Джерри впервые привез живого ангвантибо в Англию, что стало настоящей зоологической сенсацией. Кроме того, Джерри никогда не стеснялся критиковать зоопарки и Лондонский зоопарк в частности. Он считал современные зоопарки развлекательными учреждениями, мало чем отличающимися от цирков».
Дэвид Эттенборо, современник Джеральда, впервые начавший готовить цикл передач о зоопарках для Би-би-си еще в 1954 году, рассказал историю об экспедициях в Западную Африку, организованных Лондонским зоопарком. Его слова доказывают, что у Джеральда были все основания для критики.
«В зоопарке не поддерживалось нормальное количество животных, поэтому нужно было постоянно отлавливать новые экземпляры в джунглях. Зоопарк по-прежнему придерживался викторианской идеи о том, что научно организованный зоопарк должен демонстрировать посетителям как можно большее количество видов, словно речь шла о коллекции марок. Джордж Кэнсдейл был очень властным человеком и не пользовался большой популярностью среди сотрудников. Его постоянно обвиняли в различных нарушениях. Думаю, что многие были бы рады, если бы он ушел со своего поста. Представьте себе его реакцию, когда какой-то младший смотритель из Уипснейда осмеливается говорить, что в Лондонском зоопарке все устроено не так, как нужно!»
Но это действительно было так. Британский зоологический истеблишмент отверг Джеральда. Отказали ему и директора некоммерческих зоопарков, которым Кэнсдейл разослал письма, где обвинял Джеральда в невнимательном отношении к животным и вопиющей некомпетентности.
Джеральд обосновался в суматошном и безалаберном доме Маргарет. Ночные звуки напоминали ему джунгли Амазонки. Он безуспешно продолжал искать работу. Наконец, отчаявшись найти что-нибудь подходящее, он написал в зоопарк Бель-Вью и согласился на временную работу в аквариуме. В его обязанности входил также присмотр за рептилиями. Эта работа должна была продолжаться до конца 1950 года. Джеральд никогда не писал о столь тяжелом периоде своей жизни. Упомянул о нем он всего лишь дважды — один раз в письме к другу и второй раз, обращаясь в банк. Несмотря на свою беспечность, он понимал, что этот незавидный пост хоть в какой-то мере поможет ему восполнить финансовые потери, понесенные в результате последней экспедиции. Кроме того, он мог быть рядом с Джеки — в Манчестере он поселился в гостинице ее отца.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
