— Эй, там, внизу, — зычно крикнул Беркут, игнорируя опасность. — С вами говорит командир полицейского батальона оперативного реагирования полковник Беркут. Партизаны, предлагаю тем, кто еще жив, сложить оружие! Сдавайтесь! Вам отсюда не уйти — только в могилу! Шансов нет! Бросайте оружие, сдавайтесь, сохраните свои жизни!
Полковник был уверен — партизаны, те, кто уцелел, примут его предложение. Погибли уже многие, хватит смертей, ведь там, в зарослях — такие же русские люди, которые правы по-своему, сражаясь за свободу своей страны. Ну а если они окажутся слишком упрямыми, что ж, пулеметы перезаряжены и уже успели остыть. И для того, чтобы разделаться с уцелевшими, не понадобится слишком много патронов.
— Одна минута, — крикнул в пустоту Беркут. — Тем, кто сдастся добровольно, гарантирую жизнь до суда! Если не выйдете без оружия и с поднятыми руками, мы уничтожим вас всех до единого человека! Решайте быстрее! Повторять не стану!
Полковник не блефовал и не сомневался — когда секундная стрелка на его наручных часах «Чайка» опишет полный круг, прозвучит приказ, и шквал огня погребет тех, кто рассчитывал отсидеться в зарослях. Если они так глупы, что не понимают безысходности сложившегося положения, или настолько фанатичны, так будет лучше.
— Эй, наверху, — раздался вдруг голос из лощины, голос, показавшийся полковнику знакомым. — Беркут? Ты был майором когда-то, верно? Давай поговорим, вспомним прошлое? Спускайся к нам, один, тебя никто не тронет, обратно отпустим, если не договоримся!
Это было полной неожиданностью. Тарас Беркут попросту растерялся, услышав эти слова. Можно было заподозрить какую-то хитрость, но жизнь даже целого полковника не была настолько ценной, чтобы партизаны, взяв его в заложники, могли рассчитывать на спасение. Из этой лощины у них было лишь два пути — или с поднятыми руками навстречу полицейским, или в пластиковых мешках на борт санитарного вертолета.
— Эй, я спускаюсь, — крикнул Беркут вниз. — Не вздумайте стрелять, вас это не спасет!
Заместитель Беркута, увидев, что его командир двинулся вниз по склону, бросился наперерез, ухватив полковника за рукав:
— Это же глупо! Они тебя просто пристрелят!
— Тогда ты доделаешь мою работу, — отмахнулся Беркут. — Успокойся! Они хотят поговорить, вот и пойду, перекинусь парой слов! А если что, мочите их всех, и пленных не брать!
Оставив за спиной позиции своих бойцов, замерших за пулеметами, вглядываясь в буро-зеленую мглу лощины, укрывшей последних уцелевших партизан, полковник направился вниз по склону. Медленно, чтобы не споткнуться и не упасть, покатившись по круче кубарем вниз на потеху недобитым бандитам.
Добравшись до подножья холма, утопавшего в зарослях кустарника, Беркут скинул с плеча «Абакан», с которым уже буквально сросся, порой вовсе не чувствуя тяжести оружия. Прислонив автомат к стволу дерева, полковник расстегнул разгрузочный жилет, повесив его на обломанный сучок. Все делал нарочито неторопливо, без лишней суеты. Совсем безоружным он не остался — в кобуре на правом бедре семнадцатизарядный новенький «Грач» под «парабеллумовский» девятимиллиметровый патрон, а на голени — боевой нож.
Провожаемый взглядами своих бойцов, стерегущих оба выхода из лощины, Тарас Беркут двинулся в сторону подлеска, скрывавшего последних уцелевших партизан. Их не могло сейчас остаться много — стоило пройти десяток шагов, и на пути неизменно оказывался очередной труп.
Полковник обошел стороной груду окровавленного мяса в обрывках камуфляжа — после того, как граната разрывается шаге от тебя, трудно выглядеть более презентабельно. Рядом растянулся, широко раскинув в стороны руки-ноги, еще один боевик, мальчишка лет восемнадцати — груд его наискось прошила пулеметная очередь. Чуть в стороне, нелепо поджав под себя ноги, лежал еще один «террорист», своим телом укрывший потертый пулемет ПКМ.
Всюду — только трупы. У горстки людей, измученных беготней по лесам, не было ни малейшего шанса вырваться из теснины. Они не могли этого не понимать — но все же почти сумели прорваться. Тем, кто выжил, бывший майор российского спецназа Тарас Беркут был готов подарить еще один шанс.
— Эй, ну где вы? — Полковник стоял перед плотной стеной зарослей, специально дав возможность противнику рассмотреть себя. Можно было ожидать всего, например, очереди в упор из «калаша». Но Беркут оставался спокоен, хотя ни в чем не мог быть уверен. — Я здесь! выходите, поговорим!
Ветви раздвинула чья-то рука, и на поляну вышли двое. Одного из них полковник не знал — невысокий крепкий мужик, небритый, грязный, в потрепанном камуфляже и с АК-74 на плече. Второго, несмотря на то, что и тот зарос густой щетиной, был грязен, камуфляж его покрывали подсыхающие пятна крови, Беркут узнал мгновенно.
— Вот и снова свиделись, сержант, — усмехнулся Тарас, взглянув в глаза Олегу Бурцеву, тому, кому в горном ущелье на грузинской границе задолжал жизнь. — Жаль, что мы теперь по разные стороны баррикад!
То, что живыми им из этой мышеловки не выбраться, Олег понял, пытаясь соорудить жгут из автоматного ремня, перетянув культю раненого товарища. Парню не повезло — пуля крупнокалиберного пулемета оторвала ему левую кисть, из раны хлестала кровь, пропитавшая уже насквозь одежду Бурцева. Но сержант не унимался, пытаясь остановить кровотечение и не замечая, что партизан уже содрогается в конвульсиях.
— Он уже мертв, черт возьми, — прохрипел упавший на землю рядом с сержантом Басов. — Ты ему не поможешь!
Полковник, заставив Бурцева оцепенеть, выхватил из ножен клинок, одним взмахом вогнав лезвие под подбородок своего бойца. Сталь вошла в мозг, погасив сознание прежде, чем умирающий партизан смог понять что-либо.
— Он меня простит, — выдохнул Алексей Басов. — Скоро все мы следом за ним пойдем, там и объясню все!
Их оставалось чуть больше половины, хотя бой, вернее, избиение, длился всего минуты три. Сейчас те, кто оставался еще жив, вжимаясь в лесные кочки под шквальным огнем и слыша, как визжат над головой пули, могли только позавидовать своим товарищам, умершим сразу, быстро, без мучений. Пулеметы с вершин обоих холмов простреливали всю лощину, лишая партизан возможности укрыться, а с неба сыпались выпущенные из гранатометов ВОГи. В ответ уже никто не стрелял — противник не был виден отсюда. Каждый понимал, что живым отсюда не выйти — за них взялись всерьез, не оставив никаких шансов.
— Все, хана нам пришла, — произнес Басов, и сплюнул с кровью.
Полковнику хотелось грызть землю в бессильной ярости. Он видел, как гибнут, один за другим, отличные мужики, настоящие бойцы, его люди, доверившиеся своему командиру и попавшие в смертельную ловушку. Что толку в крепости духа и решимости, в готовности сражаться, если им противостоят тяжелые пулеметы, если противник обладает превосходством всюду и во всем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
