– Господин, накажи Дору.
– Ты не моя жена.
Дора сняла ошейник. встала перед ним на колени.
– Накажи. В караване нельзя, чтоб друг на друга кто–то зло держал.
Мири что–то шепнула Гребу на ухо. Он несильно, для вида стегнул по спине плеткой. Дора радостно вскочила, чмокнула Греба в щеку, защелкнула на шее ошейник.
– Куда мы едем? – спросила после обеда. Греб развернул карту.
– Орда подошла к Ашену с юго–востока. Откуда–то с этой равнины. Раньше о ней никто не слышал. Значит, и зародилась она здесь. Сюда нам и дорога.
– Здесь есть очень хорошая караванная тропа на Нибус, – показала Дора. Она пересекает дорогу на Сэт. До нее часов пять пути.
– Какие опасности на пути?
– Для крупных караванов – никаких, – пожала плечами Дора. – А мелким везде опасно.
– Крис, когда вы еще до меня лошаков покупали, вы каких купили – лесных или степных? – забеспокоилась вдруг Дора.
– Не знаю. А какая разница?
– Скоро степь. Зверюшки лесные, проверить надо! Эгей, выньте ноги из стремян! – закричала она обернувшись. Мири вынула сразу, Греб посмотрел недоверчиво, но тоже вынул.
– Птеры!!! – крикнула во всю силу легких Дора. Ее лошак и оба вьючных рухнули на бок. Лошаки Греба, Криса и Мириам остались на ногах. Крис, оказалось, даже не вынул ноги из стремян.
– Это что за шутки? – удивленно спросил Греб, оглядываясь. Дора разломила сахарную палочку с орехами на три части и угостила лежащих лошаков.
– Ваших троих обменять надо будет. Они ложиться не умеют.
– Зачем ложиться? Что за птеры?
– Птеры – ну это птеры. Они с крыльями. Завры такие, – принялась объяснять Дора. – У них зубы. Могут голову на лету скусить.
– Понятно. А если лечь, не могут?
– У них крылья длинные. Они низко летать не могут. А если сядут, быстро бегать не могут. Тут их или мечом по шее, или убежать можно. А если мечом по крылу ударить, взлететь не смогут. Тут делай с ним что хочешь.
– Милые пташки. Голову на лету скусывают, – пробормотал Крис.
Рэй
Переход получился очень хороший. Хотя караван и выехал поздно, но лошаки были свежие, отдохнувшие и шли в охотку. Первые два–три дня всегда так. Потом у новичков накапливается усталость, и в норму они приходят только к концу второй недели. А пока у костра велись оживленные разговоры.
– Дора, вроде, в городе ты по–другому ругалась.
– То в городе. А здесь грубо ругаться нельзя. Лес кругом, однако.
– В городе можно, а в лесу нельзя? – мужчины рассмеялись. Почему–то не над ней смеялись, а над Мириам.
– Так ведь Белая Птица отвернуться может! – обиделась девушка на непонятливых чужаков. В городе шумно, все говорят, суетятся. Не разберешь, кто сказал. А в лесу – сразу ясно. Нельзя в лесу ругаться, никак нельзя!
Утром поднялись рано. Дора даже удивилась – городские, вроде, жители, а так рано встают.
– Здесь сутки длиннее. Мы еще не адаптировались, – объяснила Мири, но Дора не поняла. Взяв опустевшую флягу, она побежала к ручью. Умылась, полюбовалась своим отражением, ощупала грудь. Вроде, чуть больше стала. Мири сказала, что поднимется как у нее. Неужели такое возможно?
Дора наполнила флягу и уже вставляла пробку, когда на затылок обрушилась дубинка.
Очнулась, конечно же, связанной, перекинутой через седло. Лошак шел мерной рысью.
– Господи, опять! – застонала она.
– Болит? – поинтересовался мужской голос.
– Что?
– Голова болит? Не тошнит?
– Болит. И не только голова.
– Не хотел так сильно бить, но твои совсем близко были.
– Меня Дора зовут. Я караванщица. А ты кто?
– Рэй.
Без всяких пояснений. Рэй – и все.
– Послушай, Рэй, развяжи меня. Рабынь каравана не связывают.
– Не очень–то ты похожа на рабыню.
Дора покрутила головой. Ошейник был еще на ней.
– Я ошейник совсем недавно получила. А с караваном десять лет хожу. Не веришь, взгляни на мою спину.
Рэй взглянул и присвистнул.
– Рэй, караваном клянусь, не убегу, пока сам не отпустишь.
Сильные пальцы принялись распутывать узлы, стягивающие за спиной руки и правую ногу Доры. Растерев запястья, она схватилась за луку седла, подтянулась и села перед Рэем. Он обнял ее за талию левой рукой. Дора ощупала шишку на затылке, осмотрелась. Лошак крупный, мощный, мускулы так и играют. Всадник под стать лошаку. И ведь симпатичный. Смотрит на нее с доброй улыбкой.
– Рэй, отпусти меня. У меня муж есть. Тебе я для забавы, а он любит меня. И я его люблю.
Молчание.
– Рэй, мы по делу едем, не просто так.
Руки мужчины потянулись к ошейнику.
– Не прикасайся! – взвизгнула Дора. – Я сама сниму. Не ты его надевал.
Она расстегнула ошейник и хотела забросить в кусты, но Рэй не позволил.
– Кто ты сейчас?
– Твоя рабыня, – уныло проговорила Дора. – Хозяин, продай меня. За меня хорошо заплатят. Двадцать пять золотых дадут.
Рэй застегнул на ней ошейник.
– Кто ты сейчас?
Так просто… Двенадцать лет без ошейника, ночей не спала, мечтала об этом. Ждала, надеялась. Десять лет пыль караванных троп глотала и ждала… А тут – за неделю – дважды.
И в который уже раз все вдруг так ясно стало. Это же ответ Белой Птицы на ее мольбы. Просила ведь избавить, спасти из страшного дома – и вот… Белая Птица просьбу Доры услышала, а глупая Дора не догадалась ей сказать, что не надо больше, помирилась она и с судьбой, и со страшным домом этим. Белая Птица ей господина нашла. Лучшего из лучших. Издалека к ней, непутевой направила. Жить она с ним будет долго и счастливо. Как за высокой каменной стеной. Первый раз ошейник Черная Птица подарила, а в этот раз – Белая. И клятв никаких нарушать не надо. Не по своей воле господина покинула. Только смирись со своей женской долей… Караван предупредила, девушек спасла, нету долгов перед прошлой жизнью. А Крис…
– О!.. Караван мертвецов, ты понимаешь, что ты наделал? Тебя Крис убьет теперь.
– Если найдет.
– Ты не понимаешь! Он найдет. Мы слышим друг друга за сто дневных переходов. – Дора потянулась к медальону, но на шее его не было.
– Твой амулет упал на землю. Извини, мне некогда было его поднимать.
Все предусмотрела Белая Птица.
Дора провела инвентаризацию. Кинжала в ножнах не было, но кошель с деньгами и кошель с сонными шариками на месте.
– Рэй, я караванщица. Я не смогу жить в форте.
– Я приведу тебе двух рабынь в помощь. Ты не будешь сама работать.
– Ничего ты не понимаешь. Караванщицы не боятся работы. Они боятся на одном месте сидеть. И, если я твоя жена, отдай ножик.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
