Нет, тут все надежно, даже при худших предположениях. Бедный Севастьянов, пониженный в должности до простого бухгалтера. Бруно даже ощутил к нему сочувствие. Как когда-то к русскому танкисту, застреленному в затылок на берлинской Кюрштрассе.
Бруно Лябасти не покидала уверенность в успехе грандиозной, как вагнеровская опера, акции, завершающей его жизнь. Все рассчитано и спланировано, запущена огромная машина. Остается лишь посетить на бирже этого жалкого Сы Фэня. И — новая жизнь…
На двенадцатом этаже бетонной этажерки, где служащие Международного центра торговли парковали автомобили, Сы Фэнь появился в униформе биржевого маклера. На спине, лацкане и рукавах голубого пиджака выделялись оранжевые номера. Вольно гулявший над машинами порывистый бриз перебросил через его плечо красный галстук в белый горошек.
Пахло расплавившимся от жары асфальтом, жженой авторезиной и прогорклым оливковым маслом, на котором охранник этажом ниже готовил рыбу.
С трех сторон широкой панорамой открывалось море.
Над проходной порта служащие растягивали полотнище с надписью: «Тут ты не только работаешь, тут проходит треть твоей жизни».
Бруно поправил на маклере галстук. Стряхнул с рукава пылинку.
— Хочешь долго жить и умереть в старости богатым, Послеполуденный Фэнь?
— Конечно, — сказал маклер, нагло улыбнувшись.
Бруно сжал в кулаке его галстук и резко дернул вниз. Фэнь как бы отвесил поклон и застыл полусогнутым.
— Но мне не нравится ваша манера приветствовать друзей, господин Лябасти…
Бруно отодрал с нагрудного кармана китайца матерчатый квадрат с фирменным знаком Индо-Австралийского банка. Плюнул в комок ткани и сунул его в полуоткрытый от удивления и растерянности рот Послеполуденного Фэня.
— И ты, собака, и твой Крот подавитесь моим банком! Двадцать два процента акций хотели иметь? Как это Крот брякнул тебе… Если нужно обворовать банк, я сначала его приобретаю… Так, сволочь? Не двадцать два процента акций вы получите от меня. Двадцать две пули! И знаешь, куда?
Манеру орать, уткнув нос в нос, обдавая человека дыханием, Бруно давным-давно перенял у негра-сержанта. Действовало безотказно.
— Твоя работа — записка Клео Сурапато от «Бамбуковых братьев»? Папашу вспомнил, капитана Сы? А я тебе напомню, как ты начинал упаковщиком у Нго в Сайгоне. Скажи тогда ему Клео хоть полслова, околел бы ты в запаянной бензиновой бочке… Вздумалось стать капитаном? Меня разорить? Обобрать Клео?
Бруно резко поднял руку с зажатым галстуком над головой маклера, крутанул китайца вокруг оси на получившейся удавке.
— Где твоя машина, бандит?
Фэнь вяло махнул рукой в сторону кремового «БМВ» последней модели.
«Черт их знает, — подумал Бруно, — может, действительно доносы на Крота справедливы? Жоффруа совсем запутался в его паутине, отделение в Бангкоке отбилось от рук… Откуда у этого маклера такой автомобиль?»
Между этажами стоянки в пролете пешеходной лестницы появился охранник. Он потеребил малиновый аксельбант, наблюдая, как Бруно тащит за галстук Послеполуденного Фэня. Фэнь не кричал, не звал на помощь, значит, не его, охранника, это дело.
С брючного ремня маклера Бруно снял связку ключей. К автомобильному была приделана позолоченная пластинка с именными иероглифами. Открыв левую дверцу «БМВ», Бруно притопил стекло, впихнул голову китайца в образовавшуюся щель и, подняв стекло, сдавил ему шею. Запястья захлестнул на спине наручниками.
Со стороны верфи «Кеппел» гудели мощные удары парового молота.
Бруно отошел к бордюру стоянки. Причалы и склады, плавучие доки внизу застилало марево. Он попытался определить, как долго ещё будет громыхать молот, вгонявший в портовое дно громадную сваю, которую держали на растяжках два буксира.
Ничего не определив, Бруно обернулся.
Фэнь, хрипя, ворочался у дверцы. Его рубашка вылезла из-под брюк.
И тут удары в доке прекратились.
Бруно обошел «БМВ», сел в машину, завел мотор и двинулся на первой скорости к бордюру. Лицо Фэня налилось кровью, по щекам текли слезы, но его не волокло, китаец поспевал перебирать ногами. Бруно притормозил. Набрал на мобильном бангкокский номер Крота в отделении своего Индо-Австралийского банка.
Крот, сняв трубку, молчал. Бруно разъединился.
Молот на верфи «Кеппел» по-прежнему не работал. Бруно сдавил пальцами челюсть Послеполуденного Фэня. Кляп вывалился. Слюна тягуче сходила с губ китайца.
— Вот что, Фэнь… Если твое желание сделаться богатым и умереть в глубокой старости по-прежнему крепко, ты сделаешь так, чтобы Крот вылетел в Сингапур из Бангкока сегодняшним девятичасовым вечерним рейсом тайской авиакомпании. Если нет, то нет… Ты хорошо понял английский язык, Послеполуденный Фэнь?
Маклер хватал ртом воздух. Дав ему отдышаться, Бруно снова набрал номер Крота. Подставил трубку к лицу Фэня. Кивнул.
— Хозяин, здесь Крот-младший, — сказал Фэнь. — Звоню из машины… Не соединилось в первый раз, верно… Это я, хозяин… Француз заглотнул «Нуган Ханг бэнкинг груп», хозяин. Через Триест снова уходит крупная сумма. Джеффри Пиватски только что случайно обнаружил этот путь. Ни он, ни дурак Клео даже не подозревали о нем. Американец… Какой американец? Да Джеффри Пиватски, хозяин… Этот больше не верит никому. Ни Клео, ни французу. Хочет говорить лично с тобой. Откуда знаю? Я перехватил его, когда он направлялся к Клео за объяснениями… Теперь говорит, что пойдет к французу напрямик, если не увидится с вами и не получит объяснений. Клео-то сам в дураках и ничего не знает… Американец согласился ждать до полуночи и хочет говорить только с вами… Мне выезжать в Чанги встречать вас с девятичасовым из Бангкока?
Бруно ощутил страх.
Электронный пес Джеффри Пиватски ущупал-таки его обходной путь присвоения денег «Нуган Ханг бэнкинг груп»… Вот что означали слова о недобрых новостях, привезенных из Европы!
Одна ночь, всего одна, и наутро Бруно Лябасти не проснулся бы, оберегай его хоть двадцать профи из «Деловых советов и защиты». Несколько слов Джеффри, и Клео бы нанес удар, и Крот, и другие… Нуган Ханг, зацепившийся за Джеффри языком в аэропорту Чанги, явно все выболтал. Какая неосторожность! Не настоял вчера на встрече с Джеффри!
— Хорошо, хозяин, я вас встречу… Да, Клео блокирует француза до полуночи, я побеспокоюсь об этом… Нет, Клео не сообщу. Наилучшие пожелания…
Бруно выключил телефон. Открыл, потянув рычажок, багажник. Обошел «БМВ», высвободил голову Послеполуденного Фэня, потом приподнял тщедушного маклера и сунул в багажник. С силой хлопнул крышкой.
Бруно развернул машину, наехал на бордюр, включил скорость и выскочил из сдвинувшейся машины. «БМВ», кроша бетон и разрывая сетку металлической арматуры, какое-то время качался над пропастью в двенадцать этажей, а затем Бруно подтолкнул машину легким пинком в задний бампер.
Закрывшиеся за Бруно двери лифта отсекли доносившиеся снизу грохот, крики и гудки автомобилей. Лябасти вышел на четвертом этаже, где оставил свой «ситроен». Теперь внизу выла полицейская сирена.
Начальный ход, за выполнение которого он нес личную ответственность, сделан.
Пожалеет ли какая-нибудь душа о Послеполуденном Фэне? Говорили, будто он под большие проценты ссужает китайским землячествам деньги в канун лунного нового года, который полагается встречать без долгов. Чудовищная логика. Не отдать своим — грешно, а переплачивать ростовщику — нет. Впрочем, ростовщиков ненавидят всюду…
Построив себе коттедж, Фэнь пригласил Бруно на вечеринку по поводу новоселья. Чертежи строения готовил дешевый архитектор из Бангкока. Результат его стараний ужасал. Две цивилизации столкнулись, словно две автомашины на полной скорости. Над ионическими колоннами поднималась миньская черепичная крыша с расцвеченным драконом на коньке… В то время, как все гонялись за американскими долларами, проходимец скупал тайваньские деньги. А когда северные вьетнамцы развернули наступление на Сайгон в 1975-м и в городе началась паническая скупка тайваньских юаней, тут-то Послеполуденный Фэнь и вынырнул. Отчаявшимся клиентам не оставалось ничего иного, как согласиться на его бешеный обменный курс. Вынырнул он после полудня, как раз накануне краха, отчего Фэнь и заполучил свое прозвище… Он брал исключительно золото, а вот как Фэнь переправлял его через вьетнамскую границу, теперь останется тайной навсегда…
