машину резко заносило, однажды она даже врезалась в столб. Максим зажмурился, ощутив резкий удар. Но когда открыл глаза, увидел всю ту же картину: улыбающаяся блондинка в кожаной куртке за рулем, и мелькающий за окном пейзаж: скорость, по-прежнему, была дикая. И все так же машину заносило на поворотах.
«Спокойно, главное, спокойно, — думал Максим, — это виртуальная реальность, это не по-настоящему».
Вдруг блондинка резко ударила по тормозам, от чего Пронин даже стукнулся о лобовое стекло. Девушка захохотала.
— Мы приехали, — сказала она.
Выйдя из машины, они оказались возле высоченного небоскреба, куда вошли через вращающиеся стеклянные двери. Тут холл был поменьше, никакого ресепцешна и столиком с диванчиками, только пальма в центре, посаженная в большой деревянный горшок.
— А ты настоящая? — спросил Максим, когда они вошли в лифт.
Девушка улыбнулась.
— А ты устрой мне тест Тьюринга, тогда узнаешь, — с улыбкой ответила незнакомка.
— Кстати, меня зовут Татьяна, — спустя несколько секунд, сказала она.
Этаж, на который они приехали, был похож на какой-то офисный центр. Везде коридоры, стеклянные перегородки, компьютеры, за которыми работали люди, одетые в деловые костюмы.
Николай ждал их в своем кабинете, вальяжно раскинувшись в большом кожаном кресле и куря большую кубинскую сигару.
— Ну что, Макс, ты вернулся! — сказал хозяин кабинета, скалясь в улыбке.
— А ты как меня узнал? — спросил Пронин, — я же не в своем теле…
— Я знаю всех, кто входит в мой мир, — усмехнулся Николай, — ты разве не знал, что чип, который вставляют человеку в затылок, имеет уникальный ИД?
Максим пожал плечами.
— Тань, принеси нам кофе, — он обратился к блондинке, — или может, ты хочешь чего покрепче?
— Да нет, обойдусь кофе.
— Ну… как хочешь. Зачем пожаловал? Надоели серые будни? Решил перебраться сюда навсегда? Мозги в банку уже сдал?
Максим некоторое время молчал и рассматривал Николая. Память оригинального максима хранила образ щупленького мужчины с пивным животом, а тут перед ним восседал мускулистый амбал с лицом какого-то знаменитого актера, но вот вспомнить какого именно, Пронин не мог. Временами ему казалось, что Николай похож на Сталлоне, а временами, что на Бреда Пита.
— Да нет. Я пока не собираюсь сюда переселяться… — сказал Максим.
— Ну и правильно. Всегда успеешь. Нужно оставлять возможность вернуться. Хотя… со временем ты будешь хотеть вернуться все меньше и меньше.
— Я вот что хотел у тебя попросить… Короче. Настя хочет спасти мир.
— Забавно. И что она задумала на этот раз?
— Наделать своих копий. Просит коды доступа к заводу по производству роботов. Но я так понял, ты, почему-то не хочешь их давать?
— Да, — коротко ответил Николай, — я не дам коды ни тебе, ни тем более, ей.
— Почему?
— Да потому, что это секретные коды, — слово «секретные» он произнес медленно и с ударением.
— Тебе-то они зачем? Ты же вроде… стал мозгами в банке?
— Потому что я не хочу, чтобы меня взяли и отключили. Ты, думаю, так не сделаешь. Настена, наверное, тоже. А вот за других я не ручаюсь. Если коды утекут в массы, то обязательно найдется какой-нибудь моральный урод, который решит, что нам незачем жить…
— Подожди… ты же сказал, что в нас уверен. Но, тем не менее, сейчас противоречишь себе же, не доверяя нам. Как так?
— Видишь ли, Макс… Если ты не собираешься губить меня, этот еще не значит, что, например, ты не проболтаешь коды доступа по пьяни, или под пытками. А Настена… Ее может, например, взломать какой-нибудь хакер. Поэтому — нет. И это мое последнее слово.
— Колян. Ты не понимаешь. Мозг в банке даже отключать не надо, чтобы погубить. Разбить «банку» — и мозгу кирдык. А «наверху», кстати, все глючит. Роботы ломаются, инфраструктура постепенно рушиться. Тех энтузиастов, которые остались снаружи и поддерживают жизнь Системы, становиться все меньше и меньше. Ты хоть понимаешь, что это закат цивилизации?
— Ну и что? Все равно мы все умрем. Так лучше дожить жизнь в раю, чем в этом грязном неприглядном мире.
— Это ты называешь раем? Это какой… порнофильм…
— Порнорай, — улыбнулся Николай.
— А ты бы хотел быть бессмертным? — спросил Максим.
— Конечно… Но к чем ты это?
— А к тому, что если отладить Систему, то ты сможешь жить в своей виртуальной реальности потенциально неограниченно долго. По сути, это и есть как бы бессмертие. Более того, когда Система колонизирует другие планеты, построит Сферу Дайсона, ты сможешь выйти из своей виртуальной реальности, например, загрузившись в тело робота, и прогуляться, например, по Марсу. Как тебе такая перспектива?
— Фантазер ты, Макс. Скорее всего, будет все совсем по-другому. Наделает Настя своих копий, а эти копии потом будут творить всякую дичь, а то и вообще уничтожат человечество.
— Странный ты. А кто мешает Насте «творить дичь», как ты выразился, когда она в единственном экземпляре?
— Хм… как же бы тебе объяснить. Ты хоть и участвовал в создании искусственного интеллекта, но в некоторые тонкости посвящен не был. Дай-ка подумаю…
Николай задумчиво почесал подбородок. Макс тем временем отхлебнул кофе, внезапно обнаружив возле себя чашечку: он даже не заметил, как его принесла Татьяна.
— В общем, — наконец выговорил Коля, — как ты думаешь, почему роботы не умеют сами себя чинить? Ты задавался эти вопросом?
— Конечно, задавался. Для меня это большая загадка.
— Так вот я тебе скажу, почему. Это искусственно внесенное ограничение, чтобы не возникла техническая сингулярность.
— Да. Но Настя ведет себя как человек.
— А она не совсем робот. Точнее, совсем не робот. Не знаю, знаешь ли ты, но она не полностью переведена в киборга. У нее сохранилось несколько кусочков мозга. Они помещены в питательный раствор, и к ним подключен процессор. То есть она, по сути, симбиот киборга и биологического существа.
— Ужас!
— И по этой причине непонятно, как она собирается себя копировать. Да, она может скопировать содержимое памяти и нейросети. Но как она создаст копию живых колоний нейронов? Напишет эмулятор?
— Почему бы и нет?
— Да потому, что это будет уже не Настя. Это будет искин с потенциальной возможностью к эволюции. А если их будет сотни, тысячи, миллионы? Ты представляешь, что будет, если множество таких вот роботов начнут кооперироваться, действовать совместно? Это же будет новая Система, с непредсказуемым путем развития.
— Ну и что? Ты же сам сказал, что все равно мы все умрем? Если новая Система нас уничтожит, мы ничего не теряем, так как умрем все равно. А если она подарит нам бессмертие?
Коротков задумался.
— Пожалуй, в твоих словах есть резон. Но, пока, не готов дать ответ. Подожди немного, погости в моем
