Раз вы решили нас опустить, к чему такие сложности?
Бережёного, Алексей, бог бережёт. Ты юноша прыткий, не по годам умный, мало ли что тебе в голову взбредёт. И кто тебе сказал, что я вас уже опустил?
Особист сделал акцент на слове «уже». Понятно, приключения продолжаются, главное, чтобы не со смертельным исходом.
— Говорите уже, не томите. — я подхватил Лену и осторожно повёл её к крышкам, сложенным в стопку, повернувшись к Кузьмичу полубоком.
Наверное, это были самые жуткие шаги в моей жизни, я ожидал выстрела, но мичман стоял на своём месте, наблюдая за моими действиями. И заговорил, только когда я усадил девушку на штабель.
— Забираешь Елену и уходите. По дороге ни с кем не разговариваете, никуда не заезжаете, ни в какую милицию не заходите. Это ясно?
— Ясно, — для убедительности я кивнул и продолжил осматривать Лену.
— Блохинцева, тебе всё понятно?
— Что? Ой… Но… А как же Нина? И сокровища?
— Блохинцева, что непонятного в моих словах? Ни с кем не говорить, в милицию не сообщать? — голос Сидора Кузьмича внезапно стал ледяным.
Честно говоря, продрало до самых печёнок, и до меня, наконец, дошло: всё это время он продолжал играть в доброго товарища, профессионально скрывая своё настоящее нутро. Да, Лёха, ничему тебя даже вторая жизнь не учит. И откуда в тебе эта идиотская вера в людей, в их доброту и совесть?
Хотя у особиста совесть есть, и принципы тоже присутствуют. Вот только я так и не понял: советские принципы или собственные, личные?
Я незаметно сжал девичью коленку и выразительно посмотрел на подругу, надеясь, что Лена поймёт и замолчит, принимая условия мичмана безо всяких условий. Девушка поморщилась, заколебалась, но через пару секунд опустила плечи, вздохнула и прицелила сквозь зубы:
— Да, Сидор Кузьмич. Мне всё понятно.
— Лесаков, проследишь, — раздался приказ.
— Так точно, — машинально отрапортовал я безо всякой иронии.
— Дальше. Алексей, отправляйся на ту квартиру, где встречался с Ниной.
Я вздрогнул, но продолжил ощупывать Ленин бок и рёбра, проверяя на предмет целостности костей и отсутствия открытых ран. Интересно, как давно он знает? И что он знает? Я бросил короткий взгляд, обнаружил, что Лена смотрит на меня в упор, сердито прикусив нижнюю губу.
— Зачем? И как я туда попаду?
— Не ты, а вы. Сидите там вплоть до особого распоряжения.
— Сидор Кузьмич! — начал было я, но особист не дал договорить.
— Не обсуждается. Берёшь Елену и сидите там, пока я не решу все вопросы. Или предпочтёте посидеть в камере?
— Нет, — буркнул я.
— В к-какой камере? — испугалась Лена. — Сидор Кузьмич, почему в камере? Что вы собираетесь делать? Мне… Нам домой надо! Папа ждёт! Если мы не вернёмся вечером, нас будут искать!
— Нехорошо обманывать старших, гражданка Блохинцева. Тем более, органы. До завтра вас дома не ждут. Потому идёте по известному Алексею адресу, сидите тихо и не рыпаетесь. Еду по дороге купите. Но сильно не светитесь.
— Лёша… — подруга жалобно посмотрела на меня, надеясь на что-то.
А надеяться было не на что, только на добрую волю Кузьмича. Я не понимал, что он затеял, но собирался выслушать, выбраться отсюда, а затем уже решать, поступать так, как велел мичман, или нет. Пока я не соображу, что задумал товарищ Прутков, какой смысл дёргаться?
— Сидите тихо, на улицу не высовываетесь, — повторил особист. — Пока я за вами не приду.
Мичман помолчал, похлопал себя по карманам, достал папиросы, посмотрел на помятую пачку, убрал обратно в карман.
— Как она? — кивнул на Лену.
— Сильно ушиблась, но переломов нет, — отчитался я.
— Идти сможешь, Блохинцева?
— Смогу, — буркнула Лена.
— Вот и хорошо. Врачей не вызывать. У бабки спросите йода и что-нибудь от ушибов, никаких аптек. Вас не должны видеть.
— Сидор Кузьмич, не нравится мне ваша идея. Вы на нас, что ли, все собираетесь повесить? — в лоб спросил я.
— Была такая мысль.
Сидор Кузьмич растянул губы в улыбку, а я напрягся.
— Но?
— Но ты мне ещё пригодишься, Алексей. И девочка твоя. И… семья её.
Теперь вздрогнула Лена. Я не видел, потому как продолжал наблюдать за мичманом, но ощутил, как затрясло девчонку от страха за родных.
— Зачем, Сидор Кузьмич?
— Затем, — отрезал особист. — Собирайтесь на выход. Смотри внимательно, чтобы ничего лишнего не осталось, — распорядился Кузьмич. — Ящик подними и поставь вот сюда.
— А сами? — ухмыльнулся я.
— Делай, что говорят и меньше болтай. А то я ведь могу и передумать, — жёстко одёрнул меня особист и прищурился, наблюдая, как к нему подхожу. — Сюда ставь. Иди обратно.
— И всё-таки, Сидор Кузьмич, что дальше-то? Ну, посидим мы пару дней в том доме. А дальше?
— А дальше вас не касается, Алексей. Показания запишем, проходы зарисуем и разойдёмся до поры до времени. Когда понадобишься — вызову.
— А… Нина… Что с ней? — кивнул я на тело.
— Нина… С Ниной я разберусь. Вас тут не было, её не знаете, ничего не видели. Ясно?
— Её же… похоронить надо… — тихим голосом, с ужасом глядя то на меня, то на Кузьмича, прошептала Лена.
— Лен… — одёрнул я, переживая, как бы Кузьмич не взбесится, всё-таки родной человек, невестка.
— Я о ней позабочусь, не волнуйся, — успокоил подругу мичман.
— Но её же будут искать? — осмелев, предположила девчонка.
— И найдут, — минутная мягкость исчезла из голоса Кузьмича, Лена как-то сразу поняла и замолчала.
— Готовы?
— Да, — синхронно ответили мы.
— Ключи. От калитки, от дома. Приказ ясен? Алексей, ты за главного.
— Так точно.
— Повтори.
— Сидеть в доме, наружу не высовываться, ждать вас.
— Молодцы.
— Разрешите вопрос?
— Давай.
— Сколько ждать?
— Не понял?
— Что непонятного-то. Нам велено ждать. Я не знаю, чем вы займётесь, но проблемы налицо, — я кивнул в сторону мёртвой Нины, сундука с сокровищами и на ящики с оружием. — Сколько дней нам ждать? Два? Три? Неделю? Неделю не протянем, у меня с собой нет столько денег, на одной воде не продержимся.
— Алексей, — угрожающе начал особист.
— И ещё Игорёк сбежал, — задумчиво протянул я.
