Он уставился на меня ничего не выражающим, непонимающим взглядом. Была середина утра, уже стало жарко; такой день, когда к полудню можно заживо изжариться. Интересно, чует ли он мой запах, подумалось мне. Для меня тот момент, когда я могла почувствовать собственный запах, уже миновал. Я отступила на шаг и, сдавшись, опустила руку. Пока он не уедет, поймать попутку у меня нет ни малейших шансов.
— Это Национальная пейзажная тропа, — продолжала я, но он лишь продолжал смотреть на меня с выражением бесконечного терпения на лице, держа в руке блокнот, в котором еще не появилось ни одной заметки. Пока я объясняла ему, что такое МТХ и что я на нем делаю, я заметила, что Джимми Картер не так уж плох собой. Интересно, не найдется ли у него в машине какой-нибудь еды, мелькнула у меня мысль.
— Так если вы идете по маршруту в заповеднике, что вы тогда делаете здесь? — не понял он.
Я рассказала ему, как мы делаем крюк в обход глубоких снегов в национальном парке Лассен.
— Ну, так давно вы бродяжничаете?
— На маршрут, — подчеркнуто сказала я, — я вышла около месяца назад, — и увидела, как он это записал. Тут мне подумалось, что, возможно, я все-таки на какую-то крохотную долю хобо, учитывая все то время, которое я провела, ловя попутки и пропуская участки тропы. Но сочла, что упоминать об этом было бы неумно.
— Сколько ночей в этом месяце вы спали под крышей? — спросил он.
— Три, — ответила я, обдумав ответ: одну ночь у Фрэнка и Аннет и по одной ночи в мотелях в Риджкресте и Сьерра-Сити.
— Это все вещи, что у вас есть? — спросил он, кивая в сторону моего рюкзака и альпенштока.
— Да. Я имею в виду, остальные мои вещи на хранении, но на данный момент это все. — Я опустила руку на раму Монстра. Он всегда казался мне другом, но в компании Джимми Картера это чувство стало еще острее.
— Ну, в таком случае, я бы сказал, что вы — хобо! — воскликнул он довольно и попросил меня назвать по буквам мои имя и фамилию.
Я выполнила его просьбу — и тут же пожалела об этом.
— Да этого быть не может! — воскликнул он, когда записал их в своем блокноте. — Это что, взаправду ваше имя?
— Ну да, — сказала я и отвернулась, делая вид, что ищу машину на дороге, чтоб он не увидел замешательства на моем лице. Дорога была пугающе безмолвна, потом медлительный грузовик вырулил за поворот и, взревев, проехал мимо, не обращая внимания на мою поднятую руку.
— Итак, — сказал Джимми Картер, когда грузовик проехал, — мы могли бы сказать, что вы — настоящая бродяга.
— Я бы так не сказала, — запинаясь, проговорила я. — Быть хобо и быть любительницей пеших походов — это две совершенно разные вещи. — Я продела руку в розовую петлю своей лыжной палки и принялась царапать землю ее кончиком, рисуя линию, ведущую в никуда. — Я не в том смысле туристка, в каком вы обычно представляете себе туристов, — объяснила я. — Я, скорее, теперь уже эксперт. Я прохожу от двадцати четырех до тридцати двух километров в день, день за днем, часто иду по нескольку дней подряд, не встречая ни одного другого человека. Может быть, вам стоит сделать статью из этого?
Он сказал, чтобы я поискала его статью обо мне в осеннем номере журнала Hobo Times, как будто я была его регулярной читательницей.
Он бросил на меня взгляд поверх своего блокнота, волосы экстравагантно перечеркнули его бледное лицо. Он казался очень похожим на многих людей, которых я знала. Интересно, подумал ли он то же самое обо мне.
— Я почти не встречаю женщин-хобо, — почти прошептал он, словно поверяя мне какой-то секрет, — так что это просто чертовски круто!
— Я не хобо! — еще раз, довольно раздраженно, возразила я.
— Женщин-хобо так трудно найти! — настаивал он.
Тогда я заявила ему, что это потому, что женщины слишком угнетены, чтобы быть хобо. Скорее всего, все женщины, которые хотели бы быть хобо, оказываются, как в ловушке, дома с целым выводком детишек, которых надо воспитывать. Детишек, чьими отцами стали мужчины-хобо, выбравшие для себя дорогу.
— Ага, понимаю, — проговорил он. — Значит, вы — феминистка.
— Да, — подтвердила я. Было так приятно хоть с чем-нибудь согласиться!
— Мой любимый тип женщин, — сказал он и сделал пометку в своем блокноте.
— Но все это не имеет никакого значения! — воскликнула я. — Потому что я — не хобо. Это совершенно законно, понимаете? То, что я делаю. Я же не единственная иду по МТХ. Люди это делают. Вы когда-нибудь слышали об Аппалачском маршруте? Вот и это то же самое. Только на западе — я стояла и смотрела, как он царапает что-то в блокноте — возможно, то, что я ему говорила.
— Я хотел бы сфотографировать вас, — сказал Джимми Картер. Он просунулся в окошко машины и вытащил из салона фотоаппарат. — Кстати, у вас клевая футболка. Я люблю Боба Марли. И ваш браслет мне тоже нравится. Знаете, многие хобо — бывшие ветераны Вьетнама.
Я бросила взгляд на имя Уильяма Дж. Крокета на моем запястье.
— Улыбнитесь, — попросил он и сделал снимок. Сказал, чтобы я поискала его статью обо мне в осеннем номере журнала Hobo Times, как будто я была его регулярной читательницей. — Выдержки из этих статей печатаются в журнале «Харперс», — добавил он.
— «Харперс»? — спросила я, словно громом пораженная.
— Да, это такой журнал, который…
— Я знаю, что такое «Харперс», — резко оборвала его я. — И я не хочу оказаться на страницах «Харперс». Точнее, я очень хотела бы оказаться в «Харперс», но только не потому, что я хобо.
— Так вы же вроде говорили, что вы не хобо, — заметил он и отвернулся, чтобы открыть багажник своей машины.
— Ну, я действительно не хобо, так что это было бы очень глупо — появиться в таком виде в «Харперс», и это означает, что вам, вероятно, вообще не следовало бы писать эту статью, потому что…
— Стандартная упаковка гуманитарной помощи для хобо, — перебил он меня, повернувшись и протягивая банку холодного «Будвайзера» и пластиковый пакет, который оттягивал вниз вес продуктов, лежавших внутри.
— Но я же не хобо, — слабо запротестовала я в последний раз, уже с меньшим пылом, чем прежде, боясь, что он наконец поверит мне и уберет свой пакет с гуманитарной помощью.
— Спасибо за интервью, — проговорил он и захлопнул крышку багажника. — Безопасного вам пути.
— Да, спасибо, вам тоже, — ответила я.
— Полагаю, у вас есть оружие. По крайней мере, надеюсь, что это так.
Я пожала плечами, не желая ни признаваться в том, что его у меня нет, ни подтверждать его догадку.
