Один раз удача улыбнулась властелину Эрина. Огромный коричнево-желтый варан был захвачен за поеданием какого-то зверя, более всего похожего на суслика.
Ящерица зашипела, оторвавшись от трапезы. Раздвоенный язык заметался в пасти. Бран поспешно ухватился за лук. Тварь наблюдала за действиями альва холодным, немигающим взором и не спешила убегать.
Первый выстрел Бран смазал. Сказалось отсутствие практики. Стрела чиркнула по прочной чешуе и отскочила. Варан недовольно зашипел, дернул хвостом. Второй раз Бран целился тщательнее, но варан, вместо того, чтобы послушно пасть, неожиданно прыгнул вперед. Мощные челюсти сомкнулись на сапоге Брана.
Альв поспешно отложил лук и вытащил меч. Лезвие вошло в глаз варана легко, почти без сопротивления. Запоздалый рывок рептилии ничего не дал и лишь перешел в предсмертную судорогу. Бран с удовольствием втянул запах крови, и принялся за свежевание.
Около полутора десятков фунтов мяса удалось нарезать с вараньей туши. Ради их сохранения Бран остановился на ночевку ранее обычного, у первого хорошего кустарника. Сюда, в самый угол полупустыни, весна еще не добралась, и ветви ломались легко. Сгорали они, правда, быстро, так что пришлось натаскать огромную кучу.
Пламя занялось споро, и вскоре аромат жареного мяса щекотал ноздри благородного альва. Бран сидел, вспоминал дом, глядя в огонь, и мысли его отдавали печалью. От дома он оказался ой как далеко.
Путешественник
Выйдя в предгорья, Луций вздохнул с облегчением, а когда добрался до настоящих гор, повеселел. Ведь цверг в горах как дома. Все здесь знакомо и привычно, пусть даже горы чужие.
Чем дальше шел Луций, тем чаще останавливался. Столь богатых рудных жил он доселе не видел. Судя по цвету скал и прочим признаком, в этих далеких местах под землей залегают такие богатства, что и не снились на севере. Железо —наиболее нужный металл, без него нет ни войн, ни труда. Но некому разработать жилы, добыть руду, и Луций, досадливо вздыхая, шел дальше.
Обходил огромные трещины, что, словно морщины, полосовали древние лики гор, лавировал среди скал, ловко взбирался на неприступные, с точки зрения кого угодно, кроме цверга, откосы.
Перевал, чуть прикрытый снежным покрывалом, виднелся недалеко. Кусты и деревья остались позади, вокруг остались голые камни. Птицы и звери здесь не живут, а если и живут, то молчат. Тишину нарушали лишь стенания ветра.
В один миг показалось, что он слышит голоса. Забывшись, Луций встал в полный рост на довольно крутом склоне. Камень под ногой соскользнул, и стопа поехала в сторону. Провалилась в узкую щель средь камней. Луций неловко повернулся, пытаясь избежать падения, ногу дернуло, что-то в ней хрустнуло, и тут же огненным бичом ударила боль.
Луций зарычал и осел на камни. Боль ослабела, сконцентрировавшись пульсирующим кольцом на колене. Цверг закусил губу и осторожно извлек пострадавшую конечность. Ощупал колено и зашипел разъяренным котом. От малейшего прикосновения боль усиливалась, впивалась зубами в голень.
Снял топорище с топора, соорудил примитивный лубок. На бинты извел запасную рубаху. После изрядного количества проклятий удалось встать. О том, чтобы пойти назад, он даже не подумал. Преодолеть сотни верст, чтобы прийти в Лонгу и сказать, что задача провалена – такого позора не переживет ни один цверг. Осторожно ковыляя, Луций двинулся вверх по склону.
Идти быстро не было никакой возможности, но горы, словно пораженные упорством путника, сами стелили под ноги пологие, удобные тропинки. Колено при каждом шаге отзывалось болью, но Луций вскоре привык и не обращал на нее особого внимания. Перевал медленно, но верно приближался.
Глава 17
Моряк
Он шел, почти не ощущая голода и жажды, шел быстро, и усталость в испуге шарахалась прочь. Ему было все равно, холодно вокруг или жарко, ведь одежда его, рваная и дырявая, равно хорошо пропускала и холод и жару. Шел, не оглядываясь и не таясь, но звери, ведомые инстинктом, сами убирались с дороги странного, наполовину мертвого существа. Живые так не пахнут, а мертвецы не ходят, и отступали хищники, пряча страх за рычанием, отползали змеи, спасались травоядные. Истарх не задумывался о том, что происходит с существом, взявшим Смертную Силу другого, особенно, если этот другой – маг. Он просто шел, а Смертная Сила меняла его.
Прибрежный кустарник сменился полосой зелено-пестрых джунглей, буйного южного леса. Вместе с ним Истарх поднимался, одолевая пока не очень крутые горы. Резко белели впереди, в синем сиянии небес, вершины, и темнели под ними могучие тела гор.
Джунгли окончились сразу. Только что он шел среди запахов листвы, под сенью огромных деревьев, увитых лианами. Десяток шагов – и вокруг пусто, камни лежат, подставив солнцу округлые бока, грохочет в стороне невидимый поток.
Вскоре Истарх добрался до обширного, тянущегося на запад и на восток карниза. Когда вступил на гладкую, словно отполированную поверхность, в сердце что-то кольнуло, остро и болезненно. Айн остановился.
Серым валом возвышались горы, намекая на неприступность, стена за карнизом бесстыдно выставляла напоказ шрамы пещер, все было тихо. Но заостренная спица тревоги прочно засела в груди. Поводив носом, Истарх ощутил, что холодом тянет от одной из пещер, тихо, но явственно.
Но с удивившим его самого равнодушием Истарх, вместо того, чтобы поискать другую дорогу, пожал плечами и двинулся вперед. Стена за карнизом выглядела отвесной, но айн ощущал смутную уверенность, что рано или поздно найдется место, подходящее для подъема.
Когда он проходил мимо пещеры, что показалась опасной, то уловил идущий изнутри ток воздуха, отмеченный смрадом крупного зверя. Обнаружив, что эта сторона карниза не годится для подъема, повернул назад. Из темного провала донеслось ворчание.
Отойдя немного от входа, Истарх остановился и стал ждать. Ворчание усилилось, и вскоре к нему присоединилось цоканье, словно животное с крупными когтями передвигалось по камням. Смрад из пещеры донесся явственнее, заставляя морщить нос. После смерти Плотина Истарх обрел необычайную остроту чувств и уже не изумлялся собственному чутью.
Мрак выдавился из пещеры, словно густая паста, на миг замер и облекся в мощную, коренастую фигуру. Истарх рассматривал пещерного жителя с интересом, отметив, что ни он сам, ни Плотин о таком существе ничего не слышали.
Мешкообразное, покрытое короткой угольно-черной шерстью тело опиралось на четыре кривые, мощные лапы. На них болтались когти, длинные и острые. Огромная пасть с треугольными зубищами. Желтые глаза горели злобой и голодом. Чешуйчатый хвост, более всего похожий на крысиный, дополнял портрет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
