«Походы египетских пашей в Аравию, — отмечал в своих информационно-справочных материалах управляющий консульством Российской империи в Багдаде А. Круглов, — на некоторое время значительно ослабили власть ваххабитов, и эмиры их вынуждены были платить дань Египту» (7).
Так продолжалось до 1820 г., когда в борьбу с османами вступил сын ’Абдаллы ибн Са’уда, шейх Турки (руководил ваххабитами в период 1820–1834 гг.). Движение ваххабитов под его главенством «стало оживать». Сплотившись, ваххабиты «почувствовали себя настолько оправившимися от нанесенного им удара», что сочли возможным «показать туркам силу». Что и сделали, в 1822 г., когда «произвели избиение египетского гарнизона» в Эр-Рияде. Получив «второе дыхание», движение ваххабитов вновь окрепло и усилилось, и в 1824 г. «вылилось в настоящее восстание». Завершилось оно «изгнанием египетских гарнизонов из Центральной Аравии» и провозглашением шейха Турки эмиром Неджда.
Новый повелитель ваххабитов, подчеркивал А. Адамов, вел себя по отношению к Каиру расчетливо и осторожно. Демонстрировал покорность. Выплачивая — в поддверждение своих «подданнических чувств» — дань Каиру, он в то же время, не покладая рук, восстанавливал позиции и влияние ваххабитов «во владениях своего отца». И вскоре «основательно и широко укрепился»: и в Центральной Аравии, и в Эль-Хасе, и на Арабском побережье, на территории от Рас-эль-Хадда (Оман) до Кувейта. Действуя гибко, удерживал за собой власть до 1831 г., пока не пал от руки убийцы, нанятого его племянником, которого самого вскоре убили сторонники Фейсала, сына Турки.
Фейсал ибн Турки (1785–1865), взойдя на трон (1834), не последовал мудрой политике отца, за что и поплатился. В 1838 г. египетская армия вновь вторглась в Неджд, и наголову разбила войска Фейсала. Эмир бежал. Скрывался сначала в Эль-Хасе, потом в Катифе, где и был пойман, и сослан в Каир. Возвратился из изгнания на родину в 1843 г., совершив побег из ссылки; и вскоре опять сделался эмиром Неджда. За время правления восстановил власть рода Аль Са’уд над всей территорией, «принадлежавшей его отцу». Дважды пытался захватить «жемчужное царство», Бахрейн, но оба раза безуспешно. Реализовать задуманное, всякий раз, мешала поджидавшая его у берегов Бахрейна английская эскадра. По истечении некоторого времени, пишет А. Крымский, «даже тени египетских притязаний на Неджд не осталось» (8).
Яркие воспоминания об эмире Фейсале оставили известный уже читателю путешественник Дж. Пелгрэв, встречавшийся с ним в 1863 г. в качесте тайного эмиссара Наполеона III, и представитель британского правительства полковник сэр Льюис Пелли, посещавший Эр-Рияд и беседовавший с эмиром в 1865 году. Кстати, обоим им шейх Фейсал предлагал «примкнуть к ваххабитам». Число подданных эмира Фейсала Дж. Пергрэв определял в 1 219 000 чел; численность жителей Эр-Рияда — в 30 000 чел., а состав войска — в 47 300 чел.
После смерти Фейсала ибн Турки (1865) между его сыновьями, ’Абдаллой и Са’удом, сообщал А. Круглов, «начались раздоры, вылившиеся в острое противостояние за власть». Воспользовавшись этим, некоторые племена, подвластные Эр-Рияду, особенно в Прибрежной Аравии, «стали отказываться от уплаты дани, а потом и вовсе отмежевываться и отпадать от ваххабитов». Принц ’Абдалла, побежденный в борьбе за власть Са’удом, бежал в Джабаль Шаммар и обратился за помощью к туркам. Багдадский вали, Мидхад-паша, назначив ’Абдаллу (от имени султана) каймакамом Неджда, морем направил ему в поддержку 5-тысячный военный отряд под началом Нафиза-паши. Высадившись у мыса Таннура, турки заняли вскоре всю провинцию Эль-Хаса. Са’уд не смог дать отпор туркам, бежал и укрылся в Катаре (9).
В то время когда турки укреплялись в Эль-Хасе, владыка Катара обратился к ним «с изъявлением желания встать под эгиду Порты». В ответ на это обращение «два булюка (200 человек) регулярных войск турок во главе с Мидхадом-пашой» высадились на побережье Катара и заняли Эль-Бида’а. С тех пор (1871), говорится в записках российских дипломатов, «Эль-Хаса и Эль-Катр стали считаться вошедшими в сферу турецкого влияния в Аравии» (10).
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Правитель Катара вел тогда «постоянные войны с шейхом могущественного племени бану йас (Абу-Даби) Заидом ибн Тахнуном ибн Халифой», писал в своих «Заметках о местности Эль-Катар» А. Круглов. В одной из стычек с этим племенем погиб любимый сын катарского шейха, что еще больше разожгло его ненависть к бану йас, и привело к тому, что раздоры, то и дело возникавшие между ними, вылились в острое и масштабное противостояние (11). «Встав на тропу войны» с шейхом Заидом, владыка Катара столкнулся с необходимостью поддержки извне; и поэтому попробовал, было, поискать ее у турок.
Прохладная реакция Константинополя на его обращение о помощи в борьбе с бану йас, показала, что ждать ее от турок не приходится; и шейх Катара «поднял против них оружие». Восстание приобрело серьезный характер. Для подавления «бунта катарских племен» туркам потребовалось перебросить войска из Багдада.
«То что в этом восстании играют роль англичане, — отмечается в Отчете о деятельности Российского Императорского Консульства в Багдаде за 1892 г., подготовленном кавалером ордена св. Станислава 3 степени, титулярным советником А. Кругловым, — не подлежит сомнению уже по одному тому, что границы Эль-Катара совершенно не определены. Следовательно, дают возможность широко толковать вопрос о пространстве, входящем в сферу влияния англичан. В подобном случае они вряд ли останутся безучастными зрителями» (12).
Хаиль и Эр-Рияд. Странички из истории противостояния и борьбы за власть в Неджде. Вторая половина XIX столетия ознаменовалась острой схваткой за власть в Неджде между Рашидитами и Са’удитами. Самой яркой и неординарной личностью семейно-родового клана Рашидитов конца XIX столетия историки называют Мухаммада ибн Рашида. Всех, кто хоть как-то противился его воле, он уничтожал физически. Ослушников и бунтарей привязывали к верблюдам и раздирали на части. Кровь на мечах палачей в годы его правления не высыхала, обагряла их постоянно. Вместе с тем, дороги в «землях Рашидитов» считались среди торговцев, и местных, и иноземных, самыми безопасными во всей Аравии. Грабежей на них не случалось, ибо это строго каралось.
Вошла в предания племен Неджда и щедрость Мухаммада ибн Рашида. Во дворе своего дворца он приказал установить огромную каменную цистерну, доверху наполненную лакомством бедуинов — маслом дихн. Оно в ней «никогда не переводилось»; раздавали его людям бесплатно, днем и ночью.
Забегая немного вперед, скажем, что умер Мухаммад ибн ’Аб- далла ибн Рашид в 1897 г., оставив по себе добрую память. Отзывались о нем в народе, как о шейхе «справедливом, щедром и беспредельно гостеприимном». Поскольку потомства у прославленного эмира Хаиля не было, рассказывает А. Адамов, то власть наследовал его племянник, ’Абдель ’Азиз ибн Мит’аб, который «во многом уступал своему знаменитому дяде» (13).
Два крупных родоплеменных клана, боровшихся за власть в Неджде, Рашидиты и Са’удиты, действовали в отношении друг друга изворотливо и изобретательно, прибегали к подкупам и убийствам. Вначале успех сопутствовал Рашидитам. В 1886 г., воспользовавшись представившейся ему благоприятной возможностью, появившейся вследствие разгоревшейся схватки за власть внутри рода Аль Са’уд, Мухаммад ибн Рашид подчинил себе Эр-Рияд, цитадель Са’удитов, и «наложил руку на весь Неджд». Дело было так. Племянники тогдашнего эмира Неджда, ’Абдаллы ибн Фейсала Аль Са’уда, свергли своего дядю и заключили его в темницу. Старший из них, Мухаммад ибн Са’уд, объявил себя правителем Эр-Рияда. Мухаммад ибн Рашид, будучи в то время вассалом свергнутого эмира, немедленно выдвинулся с войском в Эр-Рияд. По прибытии туда казнил всех зачинщиков мятежа, сыновей Са’уда, за исключением малолетнего ’Абдель ’Азиза, увезенного в Хаиль. Сразу же выпустил из заточения ’Абдаллу ибн Фейсала, и «восстановил в звании повелителя Неджда». Вместе с тем, возвращаясь в Хаиль, «не забыл прихватить с собой» и спасенного им эмира ’Абдаллу. Наместником в Эр-Рияде поставил преданного ему человека. Таким образом, говорит А. Адамов, династия Аль Са’уд «фактически прекратила свое самостоятельное существование». Зелено-пурпурное знамя Рашидитов, как вторит ему С. Цвемер, заменило собой в Неджде красно-белое знамя Са’удитов (14). Ко времени смерти ’Абдаллы ибн Фейсала (1889), которому Мухаммад ибн Рашид разрешил впоследствии вернуться в Эр-Рияд, власть эмира Хаиля «признавалась уже, — по выражению А. Адамова, — не в одном только Неджде, а во всей пустыне, от пределов Сирии до Нефудов, и от Евфратской долины до границ Йемена и Омана» (15).
