— Турецкие обозы и артиллерия смещаются к левому флангу! — неожиданно закричал Струков.
— Вот куда он рвется: к Дунаю, — спокойствие вдруг оставило невозмутимого Ивана Степановича. — Фанагорийцев и астраханцев на левый фланг! Бегом!
Ординарцы помчались к резервам, но старый генерал уже не мог ждать. Теперь, когда Осман-паша наконец-таки открыл свои карты, когда выяснилось, что отчаянный натиск на центр был всего лишь отвлекающим маневром, Иван Степанович отчетливо понял бой. Следовало перекрыть дорогу к Дунаю, встретить Османа-пашу контрударом свежих частей, окружить и — добить. Все решала быстрота, и Ганецкий, вскочив на коня, помчался навстречу подходившим резервам.
Фанагорийский гренадерский полк имени Александра Васильевича Суворова поспешал к месту сражения бегом. Ганецкий встретил его на подходе, придержал коня.
— Вот так и в атаку, братцы, с хода, с бега! — срывая голос, закричал он. — Помните, чье имя носите, ребятки!..
Фанагорийцы и следовавшие за ними астраханцы, не перестраиваясь, с марша ударили в штыки, сковав турецкие резервы. И сразу же Рыкачев бросил в бой свои испытанные в Плевненских штурмах полки. Вологодцы и архангелогородцы смяли турок, выбив их из занятых траншей. Турки смешались, но не побежали, а отошли в относительном порядке.
Рукопашные кончились, начался затяжной огневой бой. Выдвинув вперед стрелков и подтянув артиллерию, Осман-паша под их прикрытием собирал новый кулак. На рыжем скакуне — личном подарке султана — турецкий полководец метался по всему фронту, приводя в порядок свои войска. Его черную фигуру все время видели наблюдавшие за сражением офицеры штаба.
В начале двенадцатого часа фигура грозного турецкого командующего неожиданно пропала, скрытая густым снарядным разрывом. Не оказалось Османа-паши и тогда, когда рассеялся дым. И еще никто не успел высказать какого бы то ни было предположения, как огонь турок стал ослабевать, а стройные колонны изготовившихся к атаке аскеров задвигались, забеспокоились…
— Неужели Осман-паша погиб? — растерянно спросил полковник Маныкин. — Или приказ какой неожиданный?.. Турки бегут, Иван Степанович. Бегут!..
…Неудержимая паника вдруг охватила турецкие войска, еще совсем недавно столь ожесточенно и неутомимо штурмовавшие русские позиции. Стрельба прекратилась, фронт дрогнул, и таборы ринулись к переправам, назад, в Плевну.
— Общая атака! — крикнул Ганецкий. — Огонь по мостам. Прижать к реке и уничтожить.
Русские войска дружно бросились в атаку, артиллерия громила мосты, где турецкие солдаты кулаками и оружием прокладывали себе путь сквозь встречные колонны, ломая перила, сбрасывая в воду людей, повозки, орудия…
— Победа, — с огромным облегчением вздохнул Струков. — Это победа, Иван Степанович.
— Не торопись, сглазишь, — проворчал старый генерал. — Солнышко всходит, но еще…
Он вдруг замолчал: на мосту через Вид в копошащейся людской массе кто-то отчаянно размахивал белым флагом. Флаг колебался, исчезал, возникал снова…
— Прекратить огонь! — крикнул Иван Степанович. — Остановить войска!
Трубы запели отбой. Смолкла артиллерия, ружейная пальба, крики: на залитое кровью, заваленное телами убитых и раненых поле сражения обрушилась тишина.
Дрогнувшей рукой Иван Степанович снял фуражку, широко, торжественно перекрестился.
— Дай поцелую тебя, Струков. Кончилась Плевна…
2
Русские войска, остановившиеся там, где застали их трубные звуки отбоя, молча наблюдали за спешным отходом турок на другой берег. В отходе уже не было никакой паники — турецкие офицеры сумели навести порядок — на мосту по-прежнему размахивали белым флагом, но никто не торопился сообщать русскому командованию, что Плевненский гарнизон готов сложить оружие. Минуты тянулись, безмолвное противостояние продолжалось, белый флаг развевался, а ясности не было. Ганецкий спокойно выжидал, но молодые офицеры его штаба уже выказывали нетерпение.
— Очередная хитрость, господа. Осман понял, что здесь ему не прорваться и сейчас ударит в другом месте.
— Что делать, Иван Степанович? — тихо спросил Маныкин. — Вдруг они и вправду перегруппировываются сейчас под белым флагом? Осман-паша хитер.
— Перегруппировываются?.. — Ганецкий с сомнением покачал головой. — Нет, Маныкин, тут сила силу сломала. Сообщи Скобелеву, что противник возвращается в Плевну.
Ординарец был тотчас же отправлен, но Михаил Дмитриевич уже вошел в город. Скобелевцы продвигались осторожно, не вступая в соприкосновение с противником и никоим образом не препятствуя ему покидать Плевну. Скобелев намеревался ударить туркам в спину, вытеснив их из города, чтобы затем зажать между гренадерами Ганецкого и своей дивизией в пойме реки. Но бой прекратился раньше, чем он успел втянуться в город; Скобелев остановил продвижение, приказав закрепиться, и начал спешно подтягивать резервы и артиллерию. И тут к нему примчался порученец Ивана Степановича.
— На разрозненную стрельбу противника не отвечать, — распорядился Михаил Дмитриевич, прочитав записку Маныкина. — Сейчас главное — выдержка.
Турки выслали парламентера лишь после того, как отвели все войска за реку. Они стояли там огромной колышущейся массой и в город, похоже, возвращаться не собирались.
— Адъютант его высокопревосходительства Османа-паши Нешед-бей, — по-французски представился парламентер.
— Я буду вести переговоры только с вашим командующим, — сказал Ганецкий.
Струков перевел его условие Нешед-бею. Адъютант горестно развел руками:
— Осман-паша ранен, ваше высокопревосходительство.
— Опасно? — быстро спросил Ганецкий, не дожидаясь перевода.
— Осколок повредил ногу. К счастью, кость не пострадала, как уверяет его врач Хасиб-бей.
— Слава Богу, судьба бережет хороших полководцев, — Иван Степанович помолчал, размышляя. — Струков, напиши-ка ты депешу Осману-паше, что я согласен на переговоры через его особо на то уполномоченное лицо.
Струков тут же набросал записку. Ганецкий подписал ее, отдал Нешед-бею, сказал неожиданно:
— Поезжай-ка и ты к Осману, Александр Петрович. А то разведем тут канцелярию.
— Для меня это — великая честь, — заулыбался Струков. — Благодарю, Иван Степанович.
— Условие одно: полная и безусловная сдача.
Струков выехал с ординарцем, казаком-коноводом и адъютантом Османа-паши Нешед-беем. Они на рысях миновали расположение русских войск, усеянное трупами поле и придержали коней у моста, где под белым флагом ожидал турецкий паша. Приложив руку к груди, поклонился, сказав на хорошем французском:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
