– Я по дисциплине не смею возражать вам.
– Какая дисциплина. Теперь не служба… Обыкновенно недостаток знаний и скудоумие прикрываются в таких случаях дисциплиной…
Он терпеть не мог людей, которые во всем безусловно с ним соглашались.
– Ничего-то своего нет. Что ему скажешь – то для него свято. Это зеркала какие-то.
– Как зеркала?
– А так… Кто в него смотрится, тот в нем и отражается.
Еще больше оскорблялся он, если это согласие являлось результатом холопства.
– Могу ли я с вами не соглашаться, – заметил раз как-то майор. – Вы генерал-лейтенант!
– Ну так что ж.
– Вы меня можете под арест.
– Вот потому-то на вас и ездят, что у вас не хватает смелости даже на это.
«У нас всякого оседлать можно, – говорил Скобелев. – Да еще как оседлать. Сесть на него и ноги свесить. Потому что своего за душой ничего, мотается во все стороны… Добродушие или дряблость – не разберешь. По-моему, дряблость. Из какой-то мокрой и слизкой тряпки эти люди сделаны. Все пассивно, косно. По инерции как-то: толкнешь – идут, остановишь – стоят…»
Истинная дисциплина заключается не в форме, а в духе. Особенно русскому солдату ничто так не противно, как вечная формалистика, натянутость. Скобелев это отлично понимал и, где только возможно, старался избавить солдат от излишней формалистики; так, например, под Плевной, при обходе им траншей, хотя бы и в период прекращения перестрелки, солдатам приказано было не вставать.
М. Д. Скобелев практически прославился своим отношением к нижним чинам (рядовым солдатам и младшим командирам). Он вполне справедливо считал, что задачи, возлагаемые начальником на войска, его приказания будут ими исполняться от всей души тогда, когда они доверяют тому, кто повелевает ими. «Верьте мне, ребята, как я вам верю, и тогда скоро мы опять во славу русского народа заработаем спасибо Отечества».
Осмысленность требований, справедливость и забота о солдате – основания, на которых зиждется это доверие. Михаил Дмитриевич писал: «Прошу всех гг. офицеров вверенных мне храбрых войск проникнуться убеждением, что неустанная заботливость о солдате, любовь к нему, делом доказанная, лучший залог к победе».
Таким отношением вне боя и в мирное время внушает начальник доверие и любовь к себе. Но как достигнуть этого в военное, когда многие и в будущих войнах будут поставлены в необходимость вступать на театр военных действий не со своими войсками, когда придется иногда принимать их пред самым боем, когда придется закреплять связь войск с начальником отряда на самом театре военных действий? Кроме общего доверия и уважения подчиненных, для действительно боевого начальника необходимо еще боевое доверие. Это последнее слагается из примеров личной храбрости начальника и его умения водить войска к победе…
Скобелев пользовался всяким удобным случаем, чтобы благодарить войска за их труды. Приказов и рассказов об этом мы найдем множество. Приведем некоторые примеры. Когда главнокомандующий посетил отряд Скобелева на Зеленых горах под Плевною, то Скобелев отдал следующий приказ: «Третьего дня его высочество главнокомандующий изволил меня посетить, подробно расспрашивал о вверенной мне дивизии, с которою его высочество связан воспоминаниями бессмертной обороны Севастополя и сражения 24 октября 1855 года. Приписываю высокую, оказанную мне главнокомандующим честь молодецкой службе войск 16-й пехотной дивизии и выражаю убеждение, что счастливцам, кои будут достойны командовать в боях этою славною дивизиею, всегда будет присуще почетное место в рядах армии».
При вступлении в Адрианополь Михаил Дмитриевич пишет: «Поздравляю вверенные мне храбрые войска с занятием второй столицы Турции. Вашею выносливостью, терпением, храбростью приобретен этот успех. Великий князь главнокомандующий приказал мне благодарить всех. Порадовали вы … всю Россию».
При утверждении Скобелева командиром 4-го армейского корпуса был отдан такой приказ:
«Его императорскому величеству угодно было утвердить меня в звании командира 4-го армейского корпуса.
Более года тому назад судьба соединила меня с вами.
Я научился вас уважать и в кровавые дни плевненских испытаний, и посреди победных кликов от Балкан до Царь-града, и в продолжительное, многострадальное стояние ваше ввиду Св. Софии.
Везде проявили вы примеры той непоколебимой стойкости и того строгого исполнения долга, которые всегда составляли дорогое достояние нашей армии, созидая и в Европе, и в Азии русскую славу на страх и на зависть врагам…»
Подобные приказы привязывают солдат к начальнику и поднимают их дух.
Оценивая заслуги одной части, благодаря ее при удобном случае, мы внушаем и другим уверенность, что и их труды не останутся без внимания. У Скобелева встречаем множество приказов в этом направлении. Приводим приказ, отданный по случаю возвращения Туркестанского отряда из Закаспийского края в Амударьинский отдел:
«После неимоверных трудностей почти неисполнимого перехода Туркестанский отряд вошел в пределы Ахал-Текинского оазиса в полной боевой готовности и перед открытием военных действий вступил в состав вверенных мне войск.
В наступательном движении к Геок-Тепе и далее к Асхабаду, а также в боях вокруг Геок-Тепе при осаде и штурме этой крепости, быстро сроднившись сердцем с боевыми товарищами-кавказцами, туркестанцы на деле показали, что они те же молодцы, какими я их знал во время моей службы в Средней Азии.
После первых боев с неприятелем я узнал родной фронт, узнал те боевые сноровки, тот порядок, какие привык видеть: под Хивою, Махрамом, Наманганом, Андижаном, Балыкчами и на снежных вершинах Памира.
В трудный день 12 января горсть удалых туркестанских войск вновь вписала славную страницу в скрижали наших среднеазиатских войн.
Расставаясь ныне с дорогими сердцу туркестанскими войсками, благословляю их в дальний и небезопасный путь. Уверен, что и грозная пустыня им опять окажется по плечу.
Благодарю всех гг. офицеров и нижних чинов за честное исполнение долга присяги и службы. Благодарю в особенности начальника Туркестанского отряда полковника Куропаткина. С ним судьба породнила меня боевым братством со штурма Андижана, в траншеях Плевны, на вершинах Балканских гор и ныне в дни тяжелых боев под Геок-Тепе».
Когда Скобелева благодарили за одержанные победы или вручали ему очередную награду, он, как правило, при удобном случае говорил солдатам:
– Я вам, братцы, обязан! Это вы все сделали… Мне за вас дали мои кресты!..
Скобелев любил солдата и в своей заботливости о нем проявлял эту любовь. Его дивизия, когда он ею командовал, всегда была одета, обута и сыта при самой невозможной обстановке. В этом случае он не останавливался ни перед чем. После упорного боя он, немного отдохнув, уже был на ногах. Зачем? Чтобы обойти солдатские котлы и узнать, что в них варится. Никто с такою ненавистью не преследовал хищников, заставлявших голодать и холодать солдата, как он. Скобелев в этом отношении не верил ничему. Ему нужно было самому, собственными глазами, убедиться, что в котомке у солдата есть полтора фунта мяса, что хлеба у него вволю… Во время Плевненского сидения солдаты постоянно у него даже чай пили. То и дело при встрече с солдатом он останавливал его.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
