Во время прохождения службы в Вооруженных Силах Сингапура он пошел в бронетанковую бригаду. В конце концов, он захотел перейти в «СингТел». Министр обороны сказал Го Чок Тонгу: «Смотри, этот парень может возглавить государственную службу». Они предложили ему это, но он сказал: «Я не хочу идти в государственную службу, не хочу отдавать ей всю свою жизнь. Я планирую уйти в коммерческий сектор». И он ушел.
У него способности к инвестициям, он очень проницателен. Мать доверила ему инвестирование своих собственных средств. В большинстве случаев он очень мудро распорядился вложениями. После работы с «СингТел» он сказал: «Достаточно с этим, я добился всего, чего хотел». Джеймс Вул-фенсон из «Всемирного банка» знал его и его способности к инвестированию. Он попросил меня уговорить его стать партнером двоих его детей, которые собирались открыть небольшой инвестиционный банк. Я передал ему эту просьбу, но он возразил: «Нет, они просто хотят воспользоваться моими контактами в этой части света»>. Вместо этого он устроился на работу в компанию «Фрейзер и Нив». Я сказал ему: «Это же не работа с полной занятостью». А он ответил мне: «Да, но мне нужно делать портфолио». И он пошел в компанию «Фрейзер и Нив» и создал себе это портфолио.
- Бытует мнение, что он имеет своего рода бунтарский характер. Вы согласны с этим?
- Нет, нет, нет. Почему он должен быть бунтарем? Против чего ему бунтовать? Мы не пытаемся заставлять его делать то, что хочется нам. Как я уже говорил, мы решили это к 17 - 18 годам, у детей своя голова на плечах. Они очень интеллектуально развитые люди. Они читают, встречаются с людьми и сами принимают свои решения.
Мы с младенчества заложили в них несколько базовых основ. Мы называли их базовыми ценностями. Не делай этого, это плохо. Даже если это приносит тебе деньги, так поступать неправильно. Поэтому они выросли с крепким моральным стержнем. Мы с женой гордимся тем, какими они стали. Они не избалованы, не мошенничают. Они будут приносить пользу. Они хорошие честные люди.
ТЕПЕРЬ ЭТО МЕСТО НАВОДНЕНО ТУРИСТАМИ И ПРИХОДИТ В УПАДОК
- Когда вы вспоминаете свою жизнь, политическую карьеру, личную жизнь, от чего вы испытываете наибольшее удовлетворение?
- От того, что я жил полной жизнью. С учетом обстоятельств я сделал в политике все, что мог. Я приложил все силы для того, чтобы создать крепкую семью, но одному мне, конечно, это бы не удалось. Львиная доля забот по воспитанию легла на плечи моей жены. Каждый день она приезжала домой пообедать. Тогда движение еще не было таким плотным, поэтому дорога от ее офиса на Малакка стрит (Malacca Street) до дома занимала пять-семь минут. Наши дети росли так же, как обычные нормальные дети.
Если машина была на выезде, они ездили в школу на автобусе. Они росли, чтобы стать такими же, как другие. Это было очень важно для них. Оба сына проходили обязательную военную службу без всяких привилегий и особого отношения. Мы старались делать так, чтобы они познали все, с чем им предстоит столкнуться в жизни. Большего я сделать и не мог.
В 1967 году после изнурительной поездки в Америку, мы поехали в Пномпень, а потом в Сим Рип, где Сианук разрешил мне остановиться на его вилле. У нас до сих пор сохранились фотографии, на которых мой сын Сянь Янг стоит позади статуи, а его голова находится как раз на том месте, где она отсутствует у статуи, - и он, и его сестра! Они катались на слонах. Это были преимущества, которыми они пользовались, и которые мало кому были доступны в то время, потому что Сим Рип, в отличие от сегодняшних дней, был закрыт для туристов. Тогда еще не было украдено так много статуй, и барельефы не были вырублены со стен. Я не хочу снова видеть это место. Это очень огорчит меня. Теперь это место наводнено туристами и приходит в упадок.
МНЕ НЕ НУЖНЫ БЫЛИ РОЗГИ, И У МЕНЯ ИХ НИКОГДА НЕ БЫЛО
- Считаете ли вы себя строгим родителем в вопросе воспитания детей?
- И да, и нет. Дисциплиной в основном занималась жена. У нее были розги, у меня нет. Я никогда их не бил.
- Вам не нужны были розги, чтобы навести дисциплину?
- Нет, мне не нужны были розги, и у меня их никогда не было. Жена нечасто прибегала к ним, но все-таки иногда стегала их. Дети знали, что есть определенные вещи, которых делать нельзя. Я всегда поддерживал жену, поэтому между нами не было пререканий, когда дети говорят: «Вот, отец прав!» (Смеется). Я всегда оказывал жене полную поддержку, был ее тылом. По большому счету, я могу сказать, что у нас очень гармоничная семья.
- Часто ли вы обсуждали с женой вопросы воспитания детей?
- Да, конечно. Первое, что мы решили, отправить их в китайские школы. Тогда это было очень важное решение, потому что мы боялись, что пострадает их знание английского языка. Но мы посчитали, что это слишком важная часть их жизни, а знание китайского языка необходимо с прицелом на будущее. А английский они учили дома, так как мать говорила с ними по-английски. Я практиковался с ними в мандаринском, пока они не закончили начальную школу. После этого вопросы, которые мне хотелось с ними обсудить, стали сложными, и мне пришлось перейти на английский. Мой старший сын 12 лет отучился в китайской школе вплоть до сдачи выпускных экзаменов. Двое младших детей - только 10 лет до экзаменов по программе средней школы на обычном уровне. Дочь хотела заниматься медициной, сын - инженерным делом. Невозможно учить медицинскую лексику на китайском, а потом каждый раз переводить на английский. Поэтому в старших классах перед выпускными экзаменами они перешли на англоязычное обучение. Но благодаря изучению китайского сызмальства, он глубоко укоренился в их памяти.
Была такая миссис Дэннис, преподававшая в школе вооруженных сил, кажется, в казармах в районе Танлинь (Tanglin). Она приходила к нам домой, чтобы научить их ритму английской речи. Потом, когда она вернулась в Англию, я нанял британского офицера-добровольца - сначала молодого человека, а потом молодую девушку, - чтобы они приходили и читали стихи и прозу. Благодаря этому дети овладели ритмом и плавностью языка, научились говорить правильно, а не на сингапурском английском. В итоге они без проблем поступили в университет, где преподавание велось на английском. В конце концов, английский стал их основным языком, потому что именно его они постоянно используют в жизни. Китайский стал их вторым языком, но они легко его вспоминают.
Возвращаясь к прошлому, думаю, что, если бы сингапурские родители были смелее, я бы мог создать специальную программу обучения, где на начальной стадии приоритет в изучении отдавался бы китайскому, а не английскому, чтобы китайский язык был прочно усвоен детьми, особенно из англоговорящих семей. Тогда он бы отпечатался в их памяти. В том виде, в каком это существует сейчас, китайский является постоянным препятствием в школе, в карьере и в жизни. Но сингапурские родители и ученики хотят изучать английский, потому что нацелены на то, чтобы преуспеть. В каком-то смысле они правы, потому что можно владеть китайским на самом высоком уровне, но, если английский не так хорош, вы находитесь в ущемленном положении.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
