Он прошелся вдоль стен, останавливаясь у больших дубовых бочек и ощупывая их руками. Может быть, где-нибудь, среди этой сложной резьбы, скрывается механизм для открывания дверцы, который он раньше не заметил? Чтобы добраться до секретного замка, ему могли понадобиться несколько недель поисков. И, в конце концов – это он понимал – он мог обнаружить, что дверца имеется, но прочно заперта со стороны туннеля. А возможно и то, что он уже миновал этот механизм, который так и остался запертым и неподвижным – и незаметным.
Вот с такими веселыми мыслями он вернулся на лестницу черного хода и вышел из подвального этажа. Впрочем, на первом этаже он решил не задерживаться из-за шумного присутствия множества юных леди и поднялся на второй этаж. Здесь он уже обследовал спальные помещения раньше и сомневался, что дальнейшие поиски могут принести что-нибудь новое.
Беспокойство погнало его вновь на чердак, где он опять стал осматривать комнату, в которой переделал столько работы. Еще день упорного труда, и с этой кладовой все будет ясно… если не подведет рука. Но что здесь можно обнаружить? Огромные скопления пыли и паутины, это ему уже было известно. Но найдется ли лаз, который он искал? Ответ на этот вопрос можно было получить только завтра.
Он поставил свой фонарь и вынул из кармана часы. Почти десять. Слишком рано для появления призраков. Он присмотрелся к горам остальной мебели, но здравый смысл возобладал над его нежеланием считаться с больной рукой. Если не дать суставу покой, завтра он будет неспособен к тяжелой работе.
Злясь на самого себя за эту слабость, он вышел в сад, прогулялся до особняка, пересек маленькую поляну и тут сообразил, что довольно далеко вторгся во владения Ромни. Он повернул назад по хорошо утоптанной дорожке, служившей немым свидетельством дружбы между двумя мужчинами; наконец, он снова оказался у парка, обозначающего границу поместья Селвуда. Пешая прогулка не помогла ему ни облегчить боль в руке, ни унять сумятицу в мыслях.
Он возвратился в Дауэр-Хаус, поднялся на чердак, но у дверей кладовой повернулся и пошел назад, зная, что вид незаконченной работы будет только раздражать его еще больше. Вместо этого он снова спустился в подвал, где ему предоставлялась неограниченная возможность созерцать дубовые бочки и винные лотки за ними сколько душе угодно.
Он пробыл там около получаса, пробегая пальцами по резным деталям, когда до него опять донеслось тихое гудение. Он напрягся и подкрался к стене. Все еще ничего отчетливого, но несомненно одно: это голоса. Он не мог бы даже сказать с определенностью: те ли это голоса, что он слышал в прошлый раз, или другие, хотя очень похоже, что те же самые.
Он был уверен: здесь таится ключ, хотя даже не знал – к какому замку, и как это все работает, и даже для чего этот ключ служит.
Голоса замерли в отдалении, и его снова окружила тишина. Раздосадованный, он стукнул по краю одной из бочек кулаком здоровой руки, выбрался из погреба и взбежал по лестнице. Пансион был объят тишиной; никто даже не издевался над старым фортепиано. Вероятно, все уже отошли ко сну.
Добравшись к себе в комнату, он подошел к окну и вгляделся в ночное небо. Что он упускает из вида? Концы каких нитей он не связал, чтобы найти объяснение всему происходящему? Ни одно из объяснений, высказанных раньше, не было достаточно убедительным. Ничего еще не началось…
Внизу, в слабом свете месяца, едва видневшегося за обломками, среди деревьев скользило светлое видение, приближаясь к дому. Один из их призраков. И почти сразу после полуночи. Гнев заставил его встрепенуться. Он схватил свой теплый плащ, всунул в рукав больную руку и ринулся вниз.
На сей раз он не оплошает.
Глава 16
По коридору к лестнице Адриан продвигался, стараясь производить как можно меньше шума. Ему очень надоело гоняться за привидениями во мраке ночи и притом соверенно впустую, если не считать результатом распухшую руку. Сегодня, решил он, он кого-нибудь поймает.
Он спустился по лестнице, перепрыгнув через скрипучую ступеньку, и был уже на площадке, готовясь преодолеть следующий пролет. Но тут с нижнего этажа до него донесся какой-то шаркающий, скребущий звук, и Адриан отпрянул, укрывшись в затемненном уголке. Похоже, что во тьме крался кто-то еще.
Ему пришлось дожидаться одну-две минуты. Затем его глазам явилась закутанная фигура, прижимавшая к себе коробку, перевязанную веревкой. Девушка окинула быстрым взглядом коридор, потом лестницу, и Адриан узнал Луизу Тревельян. Еще одно свидание с Монти? Он бы с радостью перемолвился с этим джентльменом парой слов, и вполне вероятно, что эти слова были бы довольно едкими и весьма уместными.
Луиза двинулась вниз по лестнице, и Адриан, держась на таком расстоянии, чтобы она его не увидела, следовал за ней со всеми предосторожностями. На первом этаже она оглянулась и устремилась к библиотеке. Адриан дал ей отойти и подошел к двери.
Она прикрыла дверь неплотно, очевидно, опасаясь звука защелки. Он взялся за ручку и дверь открылась легко и бесшумно.
Она уже стояла у застекленной двери. По ту сторону, у самой двери виднелась неясная фигура – или, скорее, смутная серая форма, силуэтом выделяющаяся на фоне более темного кустарника. Луиза поставила на пол свою коробку, отперла задвижку и распахнула дверь. Фигура шагнула в дом, и Адриан успел разглядеть темные глаза на румяном продолговатом лице и буйную шевелюру песочного цвета, прежде чем Луиза, тихо вскрикнув, бросилась к юноше на грудь. Он поднял руки, заколебался и неуверенно похлопал ее по спине.
Адриан приблизился к ним, его гнев уступил место любопытству, которое оказалось даже сильней, чем торжество по поводу поимки хоть одного из призраков.
– Очень эффектная сцена, можете быть уверены, – произнес он тоном чисто светской беседы.
Испуганно вскрикнув, Луиза отпрянула от того, кто мог быть только ее другом – Монти. Юноша отпустил ее и, раскрыв рот, тревожно смотрел на Адриана. Луиза растерянно взглянула на своего высокого, по-мальчишески нескладного кавалера и вернулась к нему; уцепившись за его руку, она стояла рядом с ним. Ее мгновенная бледность сменилась нахлынувшим румянцем. Юный джентльмен умоляюще смотрел на нее.
Если у Адриана и оставались хоть какие-то подозрения насчет мотивов появления юноши в окрестностях пансиона, они мигом рассеялись при одном взгляде на это честное, открытое лицо и страдальческие глаза. Адриан выбрал корректную форму для начала разговора. Он сложил руки на груди и вопрошающе-любезно поднял брови.
– Мистер… мистер Карстейрс… – представила его Луиза своему компаньону, подбодряя последнего легким пожатием руки.
