Кейт снова посмотрела на снимок, потом осторожно положила его на верх коробки.
– Не могу в это поверить… – сказала она словно себе самой. – Не могу поверить, что папа… Я считала вас идеальной парой, – добавила она. – Я правда думала, у вас была идеальная любовь.
– Идеальных людей нет, Кэтрин.
Две женщины сидели в молчании, прислушиваясь к отдаленным звукам суеты на конюшне. Кейт заметила, что впервые это не пробудило в Джой энтузиазма.
– Почему ты осталась? – спросила Кейт. – Тогда шли шестидесятые, верно? Люди поняли бы. Мы тоже поняли бы.
Нахмурившись, Джой подняла руку к волосам.
– Я думала об этом. Но все-таки для тех времен это было бы позором. И несмотря ни на что, я решила, что поступаю правильно. Я подумала, что таким образом вы, дети, вырастете в нормальной семье. И вам не придется терпеть, как люди шушукаются, показывают на вас и сплетничают… И мы построили совместную жизнь. Ведь у нас был один и тот же взгляд на жизнь… – Джой повернулась к Кейт, и выражение ее лица смягчилось. – Знаешь, мы так сильно вас любили. Для нас самым главным было ваше счастье. И хотя твой отец сделал мне очень больно, – Джой немного поморщилась, и Кейт потрясенно поняла, что рана от этого предательства еще не совсем затянулась, – я решила, что мои чувства в конечном итоге не самое важное.
Надолго воцарилось молчание. Кейт сидела в холодной, нежилой комнате, пытаясь соотнести свои давние мысли с тем, что узнала. На миг ее охватила беспричинная злость, словно сложности общения между ними вызваны тем, что ее не посвятили в эту тайну.
– А Кристофер знает?
– Разумеется, нет. И я не хочу, чтобы он узнал. Я не хотела, чтобы вы оба узнали. – На мгновение к Джой вернулась ее резкость. – Ничего не говори ему. Или Сабине. В наше время глупо всем все рассказывать. – В ее суровом голосе слышалось что-то еще, похожее на слезливость.
Кейт встала и несколько мгновений смотрела на мать, постепенно осознавая любовную историю, о которой раньше не знала. Потом, шагнув вперед, впервые со времен детства она обняла Джой, осторожно прижимая к себе и дожидаясь, пока обычно скованная мать хоть немного расслабится. От нее пахло лошадьми, собаками и чем-то сладковатым, как лаванда. Через некоторое время Джой, словно успокаивала животное, рассеянно похлопала Кейт по плечу.
– Все эти годы, – прерывающимся голосом произнесла Кейт, зарывшись носом в ее стеганый жакет, – все эти годы, и… Я не смогла быть достойной тебя.
– Прости, дорогая. Я не хотела, чтобы ты так считала.
– Нет. Я не то хотела сказать. Все эти годы я не знала, что ты страдаешь. Я не знала, с чем тебе приходилось мириться.
Джой отодвинулась от дочери и, распрямив плечи, потерла глаза.
– Послушай, не надо преувеличивать, – твердо произнесла она. – Твой отец – хороший человек. И мне не приходилось мириться с чем либо, как ты выразилась. Он по-своему любил меня. – Джой посмотрела на Кейт настороженно, немного вызывающе. – Он просто…
– Не смог сдержаться?
Джой отвернулась от нее к окну.
Кейт бросила взгляд на соседнюю дверь, за которой дремал, накачанный лекарствами, ее отец, и почувствовала холодную ярость к человеку, предавшему единственную женщину, которую, как она полагала, он безоговорочно любил.
– А ты так и не заставила его заплатить за это, – с горечью произнесла Кейт.
Проследив за взглядом дочери, Джой взяла ее руку своей огрубевшей за многие годы работы рукой.
– Ты ничего не должна ему говорить. Не беспокой его. Твой отец все-таки заплатил, Кейт, – произнесла она печальным, но уверенным голосом. – Мы оба заплатили.
Ни на кухне внизу, ни в гостиной никого не было, и Сабина, у которой от избытка адреналина кружилась голова, хлопая дверями и зовя миссис X., заметалась по дому. Ей вослед лаяли собаки.
– Где же все, черт возьми? – крикнула она, распахнув дверь кладовки.
Дом настороженно молчал. В комнате для завтрака тоже никого. Тишина усиливала шум от ее стремительного вторжения, который гулко отражался от мебели.
Задыхаясь от напряжения, Сабина взбежала по лестнице, перепрыгивая через две ступени и держаясь за перила, чтобы не упасть. Все это время перед ней маячил образ Энни, согнувшейся на полу от боли. На этот раз взгляд у нее был не такой отстраненный, как обычно, а даже сосредоточенный.
О господи, где же миссис Х.? Энни нужна мать. Это ясно любому. Ей определенно нужен кто-то другой, а не какой-то там Энтони. Сабина на секунду остановилась на площадке, разыскивая глазами пылесос или еще какие-то признаки присутствия здесь миссис X. И тут ее осенило.
Линда.
Почему она не подумала о Линде?
Она знает, что делать. Она обо всем позаботится. Сабина распахнула дверь комнаты деда, открыв рот и приготовившись произнести свое срочное сообщение. Но она наткнулась лишь на выключенный телевизор и аккуратный ряд пластиковых чашек и пузырьков с лекарствами – молчаливое напоминание о том, что сиделка уехала домой. Поверх подушек вырисовывался острый профиль ее деда, который, накачанный лекарствами, спал, не ведая тревог.
Она не удосужилась даже закрыть дверь. Продолжая всхлипывать, Сабина побежала по коридору, распахивая каждую дверь и громко зовя миссис X., мать или бабушку. При мысли о только что увиденной сцене ее с каждым шагом все больше охватывала паника. А если тот человек уйдет? По его виду можно было понять, что он стремится уйти. А если все ушли куда-то? Она может вызвать «скорую», но не знает, как еще помочь. Часть ее существа совсем не хотела в одиночестве возвращаться к этим звукам, этой крови.
Они в кабинете. Сабина распахнула дверь, не ожидая там никого увидеть, и остановилась, тяжело дыша, при виде двух обнимающихся женщин.
Пытаясь осознать сцену, которой на самом деле быть не могло, и она это знала, Сабина замерла на месте. Недавние события этого вечера заставили ее отвернуться от матери. Но она быстро пришла в себя.
– Где миссис Х.?
Бабушка отодвинулась от матери и пригладила торчащие в разные стороны волосы.
– Уехала в город. Полагаю, чтобы встретиться с кем-то по поводу Энни.
Казалось, Джой смущена, что ее застали в такой момент.
– Мне надо с ней поговорить.
– Ну, сегодня она вряд ли вернется. Она рано уехала. Думаю, Мак поехал ее встречать. – Обе женщины уставились на Сабину, которая в волнении переминалась с ноги на ногу. – Так в чем все-таки дело?
– Нам надо вызвать ее. Это Энни… Она… Думаю, у нее скоро родится ребенок.
На миг воцарилась тишина.
– Что?!
– Ребенок? Ты уверена?
За дверью в возбуждении лаяла одна из собак.
– У Энни не может быть детей, – уверенно произнесла Джой.
– Сабина, ты точно знаешь?
– Послушайте, пойдем скорей. Я не выдумываю. – Сабина потянула бабушку за рукав. – Она в доме. С одним из постояльцев. Там на полу что-то разлито, и все такое, и он говорит, что скоро уедет и что надо вызвать «скорую», а у Энни не работает телефон.
Джой и Кейт переглянулись.
– Он там один. – Сабина едва не плакала при виде их глупых, оцепенелых лиц. – Энни нужна помощь. Надо идти прямо сейчас.
Джой, задумавшись, подперла ладонью лицо, потом шагнула к двери, подтолкнув вперед свою дочь.
– Кейт, бегите туда с Сабиной. Я позвоню в «скорую» и соберу кое-какие вещи. Позвоню также и Маку. Думаю, у нас где-то есть номер его мобильного. Попрошу Тома помочь.
– Показывай дорогу, – сказала Кейт, торопливо спускаясь по ступенькам и спотыкаясь о путающихся под ногами собак. – Бедная женщина, – произнесла она, похлопывая Сабину по плечу. – Слава богу, ты нашла ее.
Энтони Флеминг приплясывал на ступеньке крыльца, смешно размахивая руками, словно танцевал джигу. По крайней мере, так это выглядело издали, но когда Сабина с Кейт, тяжело дыша от спринта, подошли ближе, то оказалось, что он просто беспокойно переминается с ноги на ногу. Как бы взывая о помощи, он ухватился за отвороты пальто Кейт.
– Вы врач? – с тревогой спросил он.
– Врач едет, – ответила Кейт. – Где она?
– О господи… Господи! – Энтони Флеминг заламывал руки.
– Где она?
Проигнорировав его и Сабину, Кейт ринулась через гостиную в кухню и проворно присела на корточки рядом с Энни, которая, уцепившись за край табурета и раскачиваясь взад-вперед, издавала пронзительные вопли, от которых волоски на шее Сабины встали дыбом.
– Ты молодец, Энни, ты просто молодец, – повторяла Кейт, держа ее за плечи и гладя по волосам. – Все идет нормально. Все будет хорошо.
Сабина оглядела кухню, увидела, что длинная юбка Энни лежит, намокшая, в углу у раковины, там же валяется какая-то розовая тряпица в пятнах, вероятно ее трусики. Повсюду была видна бледная, водянистая кровь. Это напомнило Сабине тот вечер, когда дед упал головой в овощную запеканку.
