А здесь расцветал жасмин, да только его тонкое благоухание растворялось в смраде большого города, никем не замечаемое. Не так ли все начиналось и у него?
6
Татьяна снова зашла в Ю-Банк. Из арендованного сейфа достала желтый чемоданчик, который оставался стоять пустым возле оставленной на всякий случай кучки денег, и вышла с ним в город. На ближайшем перекрестке увидела киоск с газетами. Без определенных намерений остановилась рядом — до поезда на Киев еще было время, и она не знала, куда его деть. Начала рассматривать витрины, загаженные желтой прессой в прямом и переносном смысле.
Молодое личико в окне могло бы показаться здесь случайным и резало бы глаз кричащим несоответствием своей свежести и окружающего мусора, если бы в зубах этого «личика» не торчала сигаретина, исходящая дымом. С сигаретиной все соответствовало друг другу — здесь подобрался мусор к мусору, вокруг и внутри. Полный фанк[29], как того и добиваются прогрессисты! Правда, этот стиль сам уже стал банально вездесущим и неинтересным, как однообразная текстура. Иными словами, произошло диалектическое превращение fusion-идеи[30] в confusion-факт[31]. И креативникам, вместо мотора имеющим перья, снова приходится предпринимать шаги, чтобы выделяться на его фоне. Толпа фанкайзеров[32] — это все равно толпа, только другая по виду, но с теми же внутренними законами. Уж не говоря о сборище тех, кто маскируется под фанкайзеров, бессмысленно копирует чужую внешность, выказывая безвкусицу. Безвкусица приводит к самоубийству — незаметному, с таким невинным дымком, несколько элегическим, как на современный манер.
Что-то зашевелилось в ближайшем живой изгороди, что невысокой тонкой стеной отгораживала тротуар от проездной части. Татьяна оглянулась, ожидая увидеть бродячую собачку, потягивающуюся во сне на солнышке, или киску, охотящуюся на воробьев. Но там, вынырнув из сливного колодца через решетку с выбитыми ячейками, сидела наглая крыса — рыжая, как ржавая железка.
— О, пришла! — по-приятельски отреагировала на нее киоскерша. — Что-то ты сегодня рановато, я еще не обедала.
И бросила в ту сторону тлеющий окурок, безобразное животные прянуло от вонючего угощения, резонно расценив его как издевательство над живым существом, покосилось на девушку злопамятным оком, затем без спешки спряталась под землей.
Татьяна про себя хмыкнула — по всему было видно, что до недавнего времени вдоль бровки росли деревья и летом давали прекрасную тень, а недавно их выкорчевали, тротуар сузили и за счет его расширили проезжую часть. Все правильно, машин стало больше, а людей меньше, надо перераспределять площадь под их потоки. Но она представляла, насколько обеднел город без зеленых гигантов, будто из него душу вынули! Безусловно, город потерял разнообразие абрисов и оттенков. Теперь на сплошном сером фоне камня, где почти не различались жалкие старания зданий выделиться за счет архитектурных изысков, проступали недостатки и недоделки, трещины, облупившиеся стены, вывалившиеся элементы лепнины — все, побитое временем или некачественно, как-нибудь сделанное.
Будто вторя этому ощущению упадка с налетом ложного расцвета, что накатило на Татьяну, с пасмурного неба вдруг закапал дождь, зычно барабаня по пластиковой поверхности киоска, и она поспешила спрятаться под его козырек.
— Желаете что-то купить? — тут же зацепила ее добросовестная распространительница печатного слова. — Я вижу, вы серьезный человек, для таких у нас есть даже «Литературная газета» и газета «2000».
Татьяна изумленно глянула на девушку, но решила промолчать, только улыбнулась и с удовлетворением отметила, что та — не такой уже и безнадежный человечек.
Минут через десять под ногами сделалось совсем мокро, а в сливной люк начали проваливаться ручейки грязной воды с белой пеной на поверхности. Редкие деревья, кое-где еще уцелевшие, дружно гнулись под порывами ветра и снимали с себя то увянувшие гроздья цветения, то слабую и пожелтевшую от рождение листву, то куски мокрой ваты, которую недавно разметали вокруг цветущие тополя, обвив ею все подряд. На небе плыли бесформенные груды туч, а ниже под ними с воплем и гамом качались птичьи стаи.
— Я ищу последний выпуск «Киевских ведомостей», — вдруг сказала Татьяна, поддавшись какому-то импульсу, возникшему в ней со словами продавщицы. — Только мне надо пятьдесят экземпляров.
Она назвала любую газету, которая, по ее мнению, должна пользоваться здесь спросом, чтобы в киоске оказалось достаточное количество ее экземпляров.
— Не проблема, — обрадовалась девушка выгодному покупателю, доставая откуда-то из-под прилавка кипу газет. — А для чего так много?
— Здесь напечатана первая статья моего одноклассника, выучившегося на журналиста. Я хочу сделать сюрприз и подарить ее всем нашим общим друзьям.
— Понимаю, — улыбнулась девушка. — Республиканское издание, это так почетно и интересно!
— Благодарю, — искренне промолвила Татьяна.
Она взяла из рук киоскерши газеты, заботливо наполнила ими свой чемодан, подержала его навесу, в вытянутой руке, пробуя, насколько он увесист и, убедившись, что это ей подойдет, вышла из-под козырька.
С неба еще накрапывало, но уже можно было обойтись без зонтика. Несмотря что серебряный гребешок дождя прочесал пространство от туч до земли всего лишь за четверть часа, воздух сделался чистым и пряным.
В неуловимо короткий миг, который она прожила возле киоска, Татьяна взвесила и приняла какое-то одно ей известное решение. Бесспорно, оно вызревало в ней еще до этого, причем долго и напряженно, а проявилось в сознании неожиданно и в весьма неожидаемом месте. И пришло облегчение, разливаясь по лицу выражением беззаботного созерцания.
Уже не заботясь больше о завтрашних хлопотах — все должно получиться, она довольно тонко рассчитала средства влияния на психику бывшего свояка ее мужа, — девушка зашагала вниз по проспекту Карла Маркса, посматривая по сторонам и отмечая изменения, разворачивающие на ее глазах — город всерьез готовился к чемпионату Европы по футболу 2012 года. Правда, с горечью отметила Татьяна, во всем этом строительном кавардаке преобладал коммерческий, а не государственный расчет — желание ухватить прибыль сразу и большим куском, а дальше хоть волк траву не ешь. Так как в монстрах, которые возводились, сложно было обнаружить объединяющий их с городом стиль и планы их использования в более далеком будущем.
Медленно Татьяна подошла к центральному телеграфу и там заказала разговор с Киевом, подав телефонистке записанный на бумаге номер нужного абонента. Ждать пришлось не долго — Давид, на удивление, оказался дома. Ну конечно — у него же денег нет на кутежи.
