На целый месяц он вышел из строя, как ученый. Мысль о том, чтобы завести детей пугала его. Страх вызывало не само наличие детей, и не проблемы с их взросление и воспитанием. Даже изменение образа жизни его так не пугало. Для человека, отдавшего жизнь науке, перспектива поменять образ жизни и привычного уклада вещей, сравнима с появлением третьего глаза.
Причина страха была в его замедленном латентном мышлении. Что если ребенок унаследует его недуг? Что произойдет, когда Роза все узнает? А если все обернется еще хуже?
Ролан все рассказал супруге, также упомянув все свои страхи, связанные с появлением детей. Роза приняла мужа вместе со всеми его недугами, но детей заводить,пока не решилась. В конце концов, процедуру омоложения можно делать сколько угодно, так что проблем с зачатием и рождением не возникнет.
Но через четыре года все страхи развеялись, в тот момент, когда Роза поняла, что беременна. Она была полна решимости выносить и родить ребенка, каким бы он не был.
Так на свет появился Филип Полански. От отца он унаследовал замедленное латентное мышление, но оно проявлялось в меньшей степени и поддавалось сознательному контролю. Второй частью его отклонения был ослабленный инстинкт самосохранения, из-за которого он с трудом дожил до четырнадцати лет. В восемь лет его заинтересовал принцип действия атомных электростанций, и он полез в камеру синтеза плазмы, получив огромную дозу радиации. И подобное случалось постоянно, стоило ему заинтересоваться чем-то всерьез. В такие моменты его моральные устои и инстинкт самосохранения отключались, открывая миру ребенка, одержимого одной идеей. С каждым таким случаем отец отдалялся все дальше, уходя в свои исследования, а мать лишь утешала, говоря: "Однажды, ты сможешь его понять". В такие моменты ее лицо выражало всю душевную боль, которую она скрывала. А когда маленький Филип успокаивался, она уходила, оставляя его на попечение робота-сиделки. Но Филип не плакал в такие моменты, он вообще не плакал и не испытывал душевных терзаний.
В четырнадцать он взломал видео-дневник отца, и за полгода смог узнать всю правду о жизни родителей и о том, откуда в нем столько отклонений от нормальности. Молодой Филип не сразу понял, как сильно на него повлияла открывшаяся правда. Через шесть месяц он утратил всякое стремление и волю к жизни. Изредка он мог заинтересоваться чем-то новым, а потом снова наступала полная апатия.
Родители поместили его психиатрическую клинику, стараясь всеми возможными способами скрыть его недуг от родных и близких. Для всего мира он просто уехал проводить исследования на один из спутников Марса.
Апатия переросла в депрессию и сон по двадцать часов в сутки. Он перестал есть и реагировать на людей вокруг. Он помнил все невысказанные страхи отца, помнил грусть матери и как колыхалось ее платье, когда она уходила за отцом, отставляя маленького Филипа на попечение нянек. Отец видел непоправимую ошибку, мама боялась это признать, и только маленький Филип понимал все лучше, чем ему хотелось. Это был первый случай, когда он испытал душевную боль и чувство собственной неполноценности. Когда родители поместили его в психиатрическую клинику, он осознал, насколько он беспомощен в этом жестоком мире.
После отказа от еды персонал клиники поместил его в медкапсулу с полным жизнеобеспечением. Сначала были простенькие виртуальные миры, в которых Филип просто смотрел на мир, отходя от точки появления на пару шагов. Простейшие алгоритмы и примитивная модель мира делала их картонными по сравнению с ожиданиями пытливого ума. А потом появилась Хризалида.
Виртуальный мир этой игры полностью повторял свойства предметов, но они могли меняться в зависимости от происхождения и магических свойств. И все это было выраженно в сложнейшей упорядоченной схеме, основанной на законах магии и свойствах металлов. Доспехи, мечи, артефакты, реликвии, модель магии это был целый мир, о котором юный Филип ничего не знал. Так на свет появился Айзек.
За первый месяц игры он умер пятнадцать раз от голода, потому что целыми днями сидел у ворот и смотрел на мечи, доспехи, амулеты, которыми торговали на каждом углу Требоны, города мастеров. По воле случая, стартовый город Айзека был местом, где наука и ремесло превозносились выше боевых навыков. Прямо под людской Требоной был город гномов ВарахТираль, так что металл тут лился рекой, а мастерские работали сутками, делая лучшее оружие для всего континента. В первую неделю игры тут был размещен главный храм Тора, одного из молодых богов. Это лишь увеличило приток людей в переполненный город.
Как и раньше, в реальности, идея захватила его разум. Забыв про сон и еду Айзек сидел у главных северных ворот, изучая оружие и доспехи игроков. Чувство голода, ночного холода и крики попрошаек его вообще не волновали. Все что он видел, это металл и качество изделий, сделанных из него. Его разум полностью отдался новой неизученной области. Пытливый ум ловил лязг метала, глаза определяли вес, плотность и качество сплава, нос чуял запах ржавчины и оружейной смазки, идущий из ножен. Он лазил в помойках, осматривая куски сломанного оружия и доспехов. Особенно ему нравились отходы от работы кузницы. По саже на металле можно понять, каким способом его обрабатывали. По сломанным болванкам мастерство кузнеца. Самые ценные находки он таскал в своем инвентаре, считая их своими сокровищами. Порой он так увлекался поиском новых материалов для исследований, что воровал из кузницы заготовки, оставленные на улице без присмотра. Волею судьбы его ни разу не поймали, и он все время действовал на грани провала.
Через месяц он мог определить состояние доспеха, металл, его качества и редкость, просто взглянув на прохожего. У него не было никаких умений, только опыт и пытливый ум, понимавший металл и слышавший его песню. Звон кузнечного молота, словно мелодия, лился изо всех уголков города, а Айзек мог понять мастерство кузнеца, просто послушав, как тот работает.
Через месяц он начал замечать, что доспехи из одного и того же металла могут давать совершенно разный результат. Дело было не только в развитом кузнечном навыке, но и в том, насколько хорошо доспех подходил своему владельцу по форме, стилю боя, темпераменту, классу и деятельности. Айзек ловил сотни параметров соответствия владельца и его доспеха. А по ночам, когда людей было мало, он уходил в темные подворотни и часами тренировался правильно двигаться. В его голове начала рождаться идея правильного доспеха, подходящего своему владельцу. Но пока она не обрела форму, юный Айзек часами повторял движения, стараясь понять технические дефекты доспеха.
Один из путников, которого он запомнил по приметному набору доспехов, привел его в тренировочную базу воинов. Короткий римский меч, круглый щит наполовину из дерева и комбинированный доспех из кожи и металла. Все наиболее опасные места прикрыты металлом, а остальное закрыто броней из толстой кожи. Этот игрок давно заметил оборванца, увязавшегося за ним от самых ворот. Так что, когда они оказались на территории для проведения дуэлей, игрок выкрикнул:
- Дуэль!
- Дуэль?
Айзек был так ошарашен резкой сменой обстановки, что повторил слова оппонента. Это была первая смерть от рук игрока. Несмотря на отсутствие доспеха, он смог продержаться больше минуты, заставив воина выбиться из сил. Бой закончился одним ударом, когда Айзек запутался в лохмотьях своих штанов.
На следующий день Айзек сам пришел в тренировочный зал, решив понаблюдать за игроком, который отправил его на перерождение. В течение трех недель этот парень не менял свой доспех. На момент дуэли у него был тридцать шестой уровень и базовая экипировка, выдаваемая всем новичкам за выполнение стартового квеста на класс воинов. Вот и сейчас, он до посинения тренировался с тренировочным манекеном, оттачивая три боевые связки и их комбинации. Мастерство! Теперь Айзек понял, почему этот игрок не менял доспех все это время.
Молодой юноша в стартовой одежде, превратившейся в лохмотья, смотрел на то, как воин оттачивает свои умения и мастерство боя. Точность движений, учет особенностей доспеха, место удара и способ контратаки. Воин демонстрировал мастерство не столько боя, сколько использования оружия и доспеха.
