- Вы очень вовремя, - бесстрастным тоном заявил Сенчук арабу. - Только что о вас вспоминали.
- В какой же связи? - злым голосом осведомился тот.
- В той связи, что настала пора объясниться, - произнес Сенчук. Горячая пора, как мне...
- Где Забелин и этот... из МЧС? - перебил араб.
- Полагаю, - произнес Сенчук, - скрылись в дебрях трюма. В отличие от преданных вам членов нашего дружного экипажа.
- Они убили трех моих людей и забрали их оружие! - повысил голос Ассафар. - Вы знаете об этом?!
- Я знаю, что эти парни - не промах! - отозвался Сенчук горячо. - И куда приятнее влезть голой рукой в гадючью нору, чем сунуться в тот отсек, где они затаились.
- И что же послужило причиной таких их поступков? - угрюмо осведомился Ассафар.
- Полагаю, - закидывая ногу на ногу, молвил старпом, - им не по душе стала ваша компания после появления возле нашей посудины красавицы яхты... Полагаю также, что, прознав о цели экспедиции, ребята вывели из строя турбину и устроили фейерверк в рубке, дабы не оставить вам выбора... Но вот яхта сломала все их грамотные, кстати, планы... Собственно, отныне это очевидно и для вас, не правда ли?
Глядя на бесстрастное лицо старпома, ничуть, казалось, не смущенного ввалившейся в его каюту неприветливой матросской массой, араб, недоуменно качнув головой, произнес:
- А вы, таким образом, также осведомлены о цели экспедиции?
- Осведомлен. Не понимаю одного: зачем вам понадобилось посылать в преисподнюю весь этот мир? - пожал плечами Сенчук. - В нем так славно еще можно покорпеть... А?
- Если вкратце, - спокойно ответил тот, - то мне противно и скучно жить в этом вашем грязном мире...
- И вы решили, что ядерный взрыв вас развлечет? - Сенчук почесал лысину.
- Да, с одной стороны, мне представляется это забавным мероприятием.
- Которое, надеюсь, вы хотите понаблюдать со стороны?
- Естественно, поскольку у меня существуют и дальнейшие планы, сдержанно поведал араб.
- Вот именно так я и думал! - одобрительно кивнул старпом. - И потому нахожусь здесь, а не среди наших диссидентов-диверсантов. Вместе с ним, кивнул на Крохина. - С разумным, кстати, парнем, которому тоже втолковал, что не следует отделяться от массы - то бишь от вашей сплоченной команды.
- И какие же аргументы вы нашли для такого убеждения? - спросил араб.
- Увы, не знаю вашей концепции, - отозвался старпом. - Но с удовольствием ознакомился бы с ней - кто ведает, вдруг она придется мне по сердцу? Однако расставим все плошки по полкам... Кто вы для нас? Кормилец и командир. А кто мы завтра без вашей опеки? Он, - вновь кивнул на Владимира, перекати-поле... Я? Старый, бедный моряк... И нет у нас в этом мире опор, и смысл наш - пробавление кормом подножным... Но вот судьба, фатум, сподобила нас оказаться в этом мире кому-то необходимыми... И этот "кто-то" - вы, господин Ассафар. Другое дело, необходимы мы, вероятно, как одноразовая посуда. Можно сказать и жестче, однако не позволяет самолюбие. Но в любом случае сознавать данный факт огорчительно. Однако верю в вашу дальновидность и мудрость. Не будь у вас таких качеств, не выслушивали бы вы меня - готового хоть куда за вами!.. Разъясните нам, что к чему, вмените обязанности, и убеждайтесь ежеминутно никто не исполнит их с такой ответственностью и задором, как мы! А уж что касается моей персоны и этой посудины, так она - как моя кожа, и кто с ней лучше управится - предъявите для опознания...
- Вы ходатайствуете и за него? - Араб насмешливо ткнул пальцем в Крохина.
- Ручаюсь! - приложил Сенчук руку к сердцу. - Да вы и сами его знаете, нашего Вову - жертву общественных перемен, заблудшую душу...
"Что он несет? - уперев ладонь в потный лоб, думал Крохин. - И что происходит вокруг меня? Бредовый, ирреальный сон..."
- Хотите узнать концепцию моего плана? - Ассафар присел на табурет. Пожалуйста. В американской тюрьме находится наш старший брат, Аль-Каттэр. И мы должны вызволить его.
- То есть шантаж? - реагировал Сенчук.
- Да, если хотите. И насчет взрыва я блефовал. Проверяя ваши реакции.
- А что, если по нас звезданут какой-нибудь бомбой? - предположил старпом. - Мы полетим отсюда дальше, чем будем видеть!
- Они прекрасно осведомлены о нашем локаторе и знают, что мы успеем нажать кнопку в любом случае.
- Хорошо, - сказал старпом. - Но что в итоге? Вашего дружка быстро освободят, а нам придется долго сидеть?
- Опять не угадали, - возразил Ассафар. - Дружок якобы покончит с собой в тюрьме. А нам дадут уйти. Этакий скандал не предназначен для прессы. Слишком громким и невыгодным для политиков будет резонанс... Тут затронута тьма разных сфер, тем и интересов. Выгоднее договориться и замять дело. Тем более противная сторона знает, что мы - всего лишь подразделение огромного сплоченного целого. И действуем от его имени. За нами - миллионы правоверных. Истинных правоверных.
"А ведь лихо придумано, - ошеломленно размышлял Крохин. - И этот араб отважный парень! Причем - взявший на себя ответственность за грандиозный поступок. Просчитанный, как шахматная партия. Что за чушь я порю? Он обыкновенный исламский экстремист. А я - маленький человечек, испытываю перед ним страх и стараюсь выжить, понравиться, стать угодным... Привычная роль! Почему же я не противлюсь? Почему не скажу ему, что, наверное, не стоит презирать все человечество хотя бы из чувства собственного достоинства? И почему не стыдлив мозг и в глубине сознания бьется мыслишка: а не поведать ли арабу о махинациях Сенчука с автоматами и с силовым агрегатом двигателя, которые приписаны на счет других, нашедших в себе силы осознанно противостоять этой своре? Или я хочу выдать Сенчука арабу, чтобы укрепиться среди кучки амбициозных террористов? Но ведь бьется же такая идейка, бьется... Значит, тоже хочу выжить за счет чужой шкуры, значит, веря в существование бога и воздаяния, все-таки надеюсь минуть посмертной кары? Значит, боюсь боли и страдания, боюсь быть брошенным в бездну и желаю спастись сейчас, чтобы окончательно пропасть потом? Значит, не верю в это "потом", в котором в общем-то и весь смысл человеческой жизни и будущего души?"
- В таком случае мне терять нечего, - высказался Сенчук. - И я готов войти в вашу банду.
- Хм... Вы хотите сказать, что разделяете мои взгляды?
- Вот моя рука, господин Ассафар! И хочу надеяться, что вскоре она станет вашей. Левой или правой - решайте сами.
- А вы, Владимир?
Крохин, подняв тусклый взгляд на араба, вяло кивнул. И в то же мгновение понял, что именно такая реакция - трусливого, потерявшегося в сумятице мыслей неудачника, никогда не имевшего стержня - наиболее приемлемой и искренней нынешнему распорядителю его судьбы и показалась. Он ощутил это безошибочно и органически и в тот же момент избавился от страха, подленько и облегченно уяснив: пронесло...
- Не скрою, мне нужны верные люди, - сказал Ассафар. - Особенно сейчас, когда на судне появился опасный враг. Но у меня есть основания для сомнений в вашей искренности, господин Сенчук. Вы ловкий человек и умеете убеждать, однако...
- Хотите доказательств? - с насмешкой откликнулся старпом. - Извольте, я приберег их. Ваши недруги заминировали ящик со взрывчаткой. Заряд радиоуправляем.
- К-как?! - округлились глаза Ассафара.
- Да-да, - горько подтвердил Сенчук. - Но ваш покорный слуга обезвредил эту злую игрушку. И не будь меня, кишки ваших подданных порхали бы под облаками - это истина в первой инстанции.
-А-а...
- А теперь о наших партизанах, - с нажимом поведал старпом. - Они убеждены, что бомба дееспособна, и потому начнут торговаться. Естественно, когда мы их всерьез прижмем... Такие аргументы моей верности вас удовлетворяют?
- И что вы предлагаете? - с надеждой глядя на старпома, спросил араб.
- Значит, так, - деловито сказал Сенчук. - Дайте мне пяток самых расторопных ребят и оружие. Пора поспешить, иначе эти негодяи в трюме могут изрядно подпортить незыблемость нашего консенсуса. Но я принесу вам их глупые головы!
- Хорошо, - сказал Ассафар. - Вы пойдете в трюм с моими людьми. Вы и Владимир. Но оружие доверим вам только тогда, когда проверим вас в деле. Итак, вперед, господин Сенчук!
Старпом с готовностью приподнялся с постели; хлопнув по плечу Крохина, приказал:
- За мной, Вова! - И напористо двинулся на толпившуюся в двери настороженную публику, нехотя отступившую в коридор.
Щелкнул замок.
Бредя в окружении матросских роб, Крохин искоса оглянулся на каюту, где остался автомат. Сенчук, катая желваки по решительно сжатым скулам, плечо в плечо шагал рядом с ним. Что творилось в многомудрой голове старпома, Крохин не знал. Но решительность, с которой тот отстоял его перед арабом, вызывала невольную благодарность и надежду на изворотливый ум покровителя, предавать и разменивать которого было, как открылось ему, попросту невыгодно и опасно: в жизни его, Крохина, араб заинтересован не был, компания террористов сожрала бы его, как попавшего в муравейник жука, и оставалось одно - во всем следовать воле и приказам находчивого бывшего опера, умевшего переломить любую превратность в свою пользу.
